Шел второй год правления Владимира Владимировича. Я с деревенскими ребятами скучал на террасе дачного дома. Родители уехали на ближайший рынок за продуктами. Закончив партию в карточную «верю не верю» (на самом деле она называлась «говно»), Димон — один из тех, кто постарше — обратился ко мне: «Хочешь погадаю на картах? Вот загадай что-нибудь!» Не растерявшись, я загадал совершенно невероятную вещь: «Привезут ли мне родители с поездки за продуктами сто соток с покемонами?» У меня было много соток, но я никогда их не покупал. Откуда-то появился «капитал», а остальное выиграл во дворе. На сотки денег не было, потому я даже не представлял, как они выглядят в factory sealed виде. Каждый экземпляр моей убитой коллекции имел свою длинную историю.
Карты раскиданы, Димон сказал:
— Сбудется. А что загадал?
Я же не дурак. Конечно, не рассказал, иначе не сбудется.
Со скуки шатаемся по дому, и тут все внимание обращается на Илью, который показывает трюк. Он поднимается на порог дома, обматывает вокруг шеи толстую вещевую веревку, свисающую откуда-то с козырька дома, и резво прыгает вниз. И приземляется без единой царапины! С прыжком веревка замысловатым образом распуталась и освободила его тощую шею. Но меня это не слишком впечатлило, в отличие от пацанов. Я заявил, что трюк «так себе» и отправился его повторять.
Обмотал веревку вокруг шеи, сложив ее каким-то хитрым образом. В ожидании триумфа, с заявлением «я могу не хуже!», прыгаю с крыльца. Что-то идет не так. С прыжком вниз веревка не распуталась, а наоборот, впилась в мою шею, оставив на коже краснющую борозду. Схватившись за нее, я заревел и побежал искать уединения в нежилой комнате нашего дома. Меня переполняет страх — я же мог умереть! И слезы — все ребята видели мою неудачу!
Хлюпая носом и ожидая жалости к себе, слышу, как приезжают родители. Слышу, как пацаны рассказывают маме про случившееся. Она зашла ко мне в комнату, пожалела и сказала выйти на кухню — у нее есть для меня сюрприз. Утирая слезы, я медленно прохожу к пакетам с покупками.
Мама протягивает руку к одному из пакетов и достает оттуда упаковку соток с покемонами. Сказала, на рынке купили. А раньше ведь никогда не покупали — так у меня в голове и щелкнуло, но я никому ничего так и не рассказал про свое желание. И хоть соток было не сто, а всего десять, дурацкий трюк был искуплен.
Первого сентября на моей шее сияла краснющая борозда, привлекая внимание учителей и одноклассников. Когда спрашивали что-то о ней, было жутко стыдно, мямлил что-то себе под нос про какую-то случайность и натягивал ворот рубашки повыше.
Прозвенел звонок, и кабинет по английскому языку постепенно заполнялся одноклассниками, учительница пока не пришла. Я достал тетрадь с ручкой и стоял возле парты, как вдруг сзади подошел одноклассник и сделал какое-то театральное движение вокруг шеи, будто бы перерезая ее. Я ухмыльнулся и легко оттолкнул его в плечо, мол, хорош придуриваться.
Учительница зашла, все встали возле своих мест. Когда все стали приветствовать учителя, я обнаружил на себе взгляды всего класса — такое внимание для меня было несвойственно. Вдруг кто-то сказал: «У тебя кровь идет», а я ухмыльнулся и не поверил. Но голоса звучали вновь и вновь, теперь уже с тревогой: «У тебя из шеи кровь течет, посмотри сам!» Подсознательно я довольствовался вниманием публики, что минуту назад была равнодушна к моей судьбе, и с нервной ухмылкой, говорящей «да ладно, ничего страшного», нащупывал кровящую царапину на шее.
Перепугавшиеся учителя отвели меня в медпункт, где прижгли царапину и накапали валерьянки, а одноклассник, на несколько минут сделавший меня звездой при помощи осколка стекла из шкафа в углу класса, зачем-то извинялся.
Позже я узнал, что его мама звонила моей и рассказывала, что тот раскаивается и очень сожалеет о случившемся. И что запирался ванной и истошно рыдал. Было немного жалко его и неловко.
Когда я спустился в подземный переход, мне в глаза бросился бледный бородатый старик, выбивающий резкие шаги из стороны в сторону и зачитывающий какой-то манифест. Некоторые зеваки останавливались и слушали, среди них оказался и я.
Тот зачитывал, а эхо повторяло:
«Мир не стоит на трех китах, а повис на детских плечах, словно огромный ранец с учебниками. Его лямки впиваются в плечи, ребенок грубеет и привыкает к ноше. Иногда он поправляет ранец, чтобы тяжесть не давила в одно место, и становится немного легче. Но бросить рюкзачок, который подарили родители, на землю — непозволительная крайность, что обрушит весь мир. Кто-то всю жизнь будет носить ранец со спайдер-мэном или нирваной, другие со временем предпочтут им серый и непримечательный, зато чуть более удобный, рюкзак, а третьи возьмутся за тяжелую ручку портфеля — несмотря на то, что лямки на плечах было бы нести гораздо легче.
Самый первый ранец ты не выбираешь, потому вынужден ходить с таким, какой достался — а причин не любить его может быть множество: будь он потрепанный и рваный, или же тебе совершенно не нравится Пикачу, а твоя сумка стилизована под его веселую желтую мордашку. Что из этого хуже — некорректный вопрос, задаваться им — пустая трата времени. К юности большинство выберет себе что-то поудобней, но вскоре любой новехонький рюкзак потеряет свой лоск, и, износившись, оголит свои изъяны — какие-то больней прочих впиваются в плечи, а какие-то больно давят на спину.
Жизнь — нести свой ранец, несмотря на его неказистость. Жизнь — борьба с собственной неполноценностью».
С неясным впечатлением я поднялся на улицу и продолжил дорогу домой. По пути вспомнил историю, как одни одноклассники обоссали портфель другого, а тот, найдя его, стал отряхивать сумку рукой и с нервной ухмылкой пытаться убедить наблюдателей: «Да это вода, пацаны!Понюхайте, не пахнет!» Бросив на полпути мысль о том, имеет ли эта история отношение к безумствам старика, я дошел до дома и окончательно отвлекся на отдых от школы и давящих на плечи лямок портфеля. Сняв его и окинув оценочным взглядом, сказал: «Да нормальный, вроде, портфель». И через мгновенье мысленно добавил: «Главное, что не обоссаный». Уплетал бутерброды с чаем и проверял, докачал ли ленивый интернет пиратскую копию «Контр-Страйк».
