В 1972 году Лу Рид написал свою нетленную песню Perfect day, повествующую об идеальном дне влюбленного человека. Лирический герой пьет сангрию в парке, кормит животных в зоопарке, затем отправляется в кино. Довольный и уставший, он возвращается домой. Данный репортаж является попыткой воспроизвести идеальный день в Москве 2020 года и точно описать свои ощущения.
“I am glad I spent it with you”
Приветливое солнце освещает краснопресненскую. Прохожие нерасторопно шагают по улицам. Наконец подъезжает автобус с нужной женщиной. Мы ласково здороваемся и отправляемся в Центральный Московский Зоопарк. Стоит отметить, что обязательным условием идеального дня является девушка, к которой вы испытываете симпатию. Причем симпатия эта должна быть основательной.
Подходим к кассе. Из окошка на нас глядит крайне недоброжелательная женщина лет шестидесяти. У нее сиплый голос и сиреневые волосы. Она продает нам билеты с видом обиженной вдовы. Кстати говоря, цена посещения зоопарка 800 рублей, что, конечно, слегка огорчает.
“Feed animals in the zoo”
Итак, мы минуем турникеты и попадаем в пространство, полное визгливых детей и растерянных взрослых. Первое, что бросается в глаза, – розовый пучок стаи фламинго. Движемся к нему.
Фламинго представляют собой довольно худосочных птиц с невыразительными физиономиями. Больше всего они напоминают розовые знаки вопроса. По центру вольера стоит женщина с ведром однородной жижи. Видимо, намечается трапеза. В целом, зрелище унылое.
Если сравнивать этих птиц с персонажами из нашей жизни, то фламинго – это группа пятнадцатилетних неуверенных в себе неформалов, заседающих в КФС.
Беру спутницу за руку и иду к вольеру с жирафом.
Невольно вспоминаются строчки Высоцкого о дальновидности жирафьей мысли. Действительно, морда у жирафа, по крайней мере того, что в зоопарке, крайне интеллектуальная. Он склоняется прямо надо мной. В черных, благородных глазах застыло древнее африканское знание. И от этого знания животному отнюдь не легче. Выглядит он все-таки очень тоскливо, хоть и начитанно.
Жираф в мире людей – это случайный долговязый художник, которого вы встретили в электричке. Он печально смотрит в окно, подводя итог своей непутевой жизни.
Последующие животные, не считая последнего, не вызвали во мне особого трепета. Привожу краткое описание тех, что запомнил:
Кафрский рогатый ворон – безбожно уродливая птица, похожая на квинтэссенцию всех самых жутких охранников и консьержей в вашей жизни.
Гривистый волк – крупная сутулая собака, больше всего напоминающая регионального продавца спайса.
Японские макаки – сборище спившихся каскадеров.
Пингвины гумбольда – семилетние диабетики, затерявшиеся на северном полюсе.
Вольер с ленивцем пустовал. Однако, чтобы понять, кем ленивец является в нашей жизни, смотреть на него не обязательно. Все ленивцы похожи на добродушных потребителей героина.
Дует холодный ветер и становится зябко. Женщина моя начинает скучать. Комментарии посетителей зоопарка вводят ее в уныние.
Подходя к клетке с мандрилом, каждый первый указывает на его морфологическое сходство с гомодрилом. Приближаясь к сурикатам, люди сразу же вспоминают Тимона и Пумбу. Находясь около амбассадоров Camel, все непременно ждут от них подлого плевка. Что говорить о восхищении людей красными ягодицами всяческих приматов…
Последняя остановка – орангутанг, представляющий собой крайне печальное зрелище. Совсем по-человечески подперев подбородок руками, он смотрит на неугомонных детей за толстым стеклом. Глаза его налиты свинцовой грустью, лицо выражает тотальную усталость от существования. Мне становится не по себе, и мы идем на выход.
“Drink sangria in the park”
Признаться честно, эту часть идеального дня я ждал больше всего. Как-никак, распитие в парке сангрии – занятие соблазнительное и весьма приятное.
Мы садимся на лавочку в парке на станции 1905 года. Открываем сангрию в ожидании чуда. Делаем по паре крупных глотков. Чуда не происходит. Однако кое-какие магические явления все же проглядываются. Образ томного орангутанга уходит из головы. Разум проясняется. Образуется уверенность в ближайшем будущем. Я восторженно целую свою спутницу.
По мере распития сангрии реальность искажается в лучшую сторону. Я включаю песню Лу Рида и погружаюсь в безмятежность. Люди вокруг являют собой единое гармоничное полотно: болтливые мамочки с колясками, возбужденные школьницы с пакетами из макдоналдса, неспешные собачники, редкие бегуны – все на своих местах. И даже прикорнувшие на лавочках личности вызывают умиление. Мысли мои приобретают торжественный характер. В голове возникают наивные философские заключения. Наступает иллюзия понимания жизни, знакомая всем любителям выпить.
Я радостно поворачиваюсь к своей спутнице, чтобы сообщить ей о своих размышлениях. В ответ получаю взгляд, полный недоверия.
– А ты знаешь, что эту песню он написал о героине?
– Ну, это спорный вопрос…
– Ничего спорного тут не вижу. Бруклин 60-ых годов. Тяжелое детство, пытки током…
– Пытки током?
– Родители лечили его от гейства. Током. Ты вообще ничего не знаешь о Лу Риде…
В глазах ее пробегает тень презрения. Я представляю, как Лу Рид лежит на прожженном матрасе в героиновом приходе. Вокруг голые стены и дистрофичные панки. В опиатном бреду ему снится сон, как он кормит животных в зоопарке. Мне становится тоскливо.
“Then later a movie to”
Стоит предупредить читателя об опасности такого напитка, как сангрия. Если вы начали ее пить, то останавливаться уже не стоит, иначе вы обнаружите у себя такие симптомы как сонливость, апатия и раздражительность. Сталкиваясь с этим, человек теряется и не находит иного выхода, кроме как запастись еще одной бутылкой.
Мысли о добавочной дозе сангрии паразитируют мое сознание всю поездку в автобусе. Я предлагаю своей спутнице выйти на остановку раньше, чтобы выпить еще.
– Тогда репортаж не будет честным. Лу Рид поет про стаканчик сангрии. А ты выпил пол-литра и хочешь еще.
– Ты же сама говорила, что это про героин. Какая тогда разница?
– Разница в том, что ты алкаш…
Упреки в алкоголизме всегда сеют во мне детскую обиду. Я молча смотрю в окно. Город погружается во тьму. Прохожие шагают вдоль Москвы-реки, втягивая шеи в воротники. Дует противный ветер.
До кинотеатра мы идем молча. Я начинаю убеждаться в том, что спланировать идеальный день невозможно.
Оказавшись у касс кинотеатра, мы выясняем, что на 20:30 билетов не осталось. Следующий сеанс – только через час. Это означает, что сангрия необратима. Уже через 15 минут я сижу около кинотеатра с пакетом «Don Simon» и гордо смотрю в пустоту, игнорируя порицающие взгляды прохожих.
«Довод»
Ровно в 21:30 захожу в зал. С экрана на меня смотрит преисполненное патриотизмом лицо Петрова – показывают трейлер фильма «Стрельцов». Далее следует логотип Warner Brothers, начинается фильм.
Первые 5 минут фильма
Первое, что бросается в глаза, а точнее в уши – неукротимый пафос музыкального сопровождения. На экране происходит террористический акт. Люди с автоматами врываются в оперу. Гордый спецназ выполняет миссию спасения. Все это происходит под неистово грозный аккомпанемент духовых инструментов. Брезгливо хмурюсь.
10-25 минута фильма
Дело принимает серьезный оборот. Оказывается, речь идет о спасении мира. Что конкретно произойдет с миром – не уточняется, но хорошего явно мало. Выход из сложившейся ситуации придется найти секретному агенту, именем которого Нолан решает пренебречь. Главный злодей, он же виновник надвигающегося катаклизма, ужасающий русский по имени Андрей.
Примерно на пятнадцатой минуте в фильме появляется Роберт Паттисон. О нем неизвестно абсолютно ничего, также как и обо всех остальных персонажах картины. Происходит череда драк и перестрелок, которые, судя по всему, должны будоражить.
25-50 минута фильма
Итак, мы имеем: крайне мужественного главного героя, угрозу человечеству в виде злого русского и обилие стран, по которым герой перемещается при помощи рваного монтажа. По сути, фильм мог стать 27–ой картиной про Джеймса Бонда, но стал первой картиной, где герои говорят на языке мемов про волка. В какой-то момент злой русский гневно кричит о том, что «он словно дикий тигр и никто не сможет его понять».
50-70 минута фильма
Меня охватывает тяжелейший приступ рефлексии. В голове появляются мысли о чудовищной деградации. «Быть может, я просто пьяный дурак, который не может понять гения? Быть может, Нолан играет со мной в сложную игру, правила которой понимают лишь люди с высоким IQ?» В какой-то момент я отчаиваюсь и перестаю следить за сюжетом. Вдобавок у меня кончается Дон Симон. Страшно обижаюсь на Нолана. Предлагаю спутнице уйти. Она отказывается, одарив меня презрительным взглядом. Молча выхожу из зала.
“And then later, when it gets dark, we’ll go home”
Выхожу из кинотеатра. Огорченно движусь в темноту. Объект моей симпатии выбегает за мной.
– Ну и куда ты?!
Я оборачиваюсь и в тот же момент осознаю, что устроил позорную пьяную драму из-за незнакомого пятидесятилетнего мужика.
– Я ничего не понимаю. Я устал. Они говорят мемами про волка…
Моя женщина шагает ко мне. Я вижу, что она смотрит на меня с тем же сожалением, с которым смотрят на непутевых обосравшихся детей.
– Нолан писал сценарий шесть лет. А ты напился Дон Синома и думаешь, что все поймешь.
Мной овладевает необъяснимая злоба. Кристофер Нолан видится мне незримым духом, желающим меня опозорить перед всем миром.
– Лучше бы он шесть лет смотрел в стену и дрочил!
(Нужно сказать, что репликой этой я не горжусь, однако, репортаж этот требует особой достоверности)
Моя женщина тяжело вздыхает и берет меня за руку. Кажется, ей приходится смириться. Мы примирительно целуемся и едем к ней домой.
В метро я снова включаю Лу Рида. Мне становится абсолютно ясно, что идеальный день может возникнуть лишь органичным образом, и все попытки воссоздать его иллюзию обречены на провал. Но песня… Песня эта все-таки прекрасна.
