Предисловие:

---

Коридор городской поликлиники. Герои вот уже несколько часов ждут окулиста.

С левого края сцены – подоконник, куда в будущем сядет Аня. Молодая девушка, о тяжёлой судьбе которой зритель не знает ничего. Один зритель. Остальным давно уже всё известно.

Правее — стена и белая дверь, на которой висит табличка «Окулист».

Ещё правее – стол и две табуретки. За столом – юные близнецы. Их зовут Витя и Митя.

Ещё чуть правее – скамейка. На скамейке три героя:

Самуил Давидович (далее просто С.Д.)

Сын.

Отец.

На стене над скамейкой висит картина художника-классициста (совершенно неважно какая).

На краю сцены, на полу, сидит пожилой человек – Пётр Аркадьевич. Главный герой. Он разгадывает кроссворд и периодически просит помощи у остальных. Правее него только дверь, ведущая на лестницу. Дверь открыта.

 

Акт первый. Так называемый половой.

I

Аня (входя в открытую дверь): А кто последний?

Отец (разведя руками): Вы.

Аня садится на подоконник и открывает книгу.

Несколько секунд все молчат. С.Д. делает глоток из фляги и поворачивается к Отцу.

С.Д.: Вот вы как думаете, что это на картине? (Показывает на картину художника-классициста).

Отец: Мне кажется, апельсин.

С.Д.: А я вот думаю, что дом престарелых.

Отец: Ну, сколько людей, столько и мнений. Вот ты, Сеня, что думаешь?

Сын: А я тоже думаю, что апельсин.

Отец: Значит, ты, Сеня, не человек. (Даёт ему подзатыльник).

С.Д. (отпив ещё глоток): А вы, собственно, тут по какому поводу?

Отец: Да я-то с сыном. Он ведь год как отслужил…

С. Д.: Прошу прощения, в каких войсках отслужил?

Отец: Да нет же. Я про молебен. Говорю, год почти отслужил, а потом головой сильно стукнулся.

С.Д.: А…

Отец: Домой вернулся, сидим, я ему говорю: «Видишь будущее русского народа?». Он отвечает «Нет, не вижу». Я ему: «Как это ты не видишь?! Что значит не видишь? А талант Сорокина? Видишь?!». А он: «И его не вижу».

С.Д.: Плохо дело.

Отец: Вот и решили срочно к окулисту идти. (Нервно потирает лоб). А вас-то что привело?

С.Д. (выпив глоток): Да вот, понимаете, бинокль мне нужно новый выписать. Старому-то совсем не по силам… (Достаёт ещё одну флягу и чокается ей об первую).

Отец (с лёгкой иронией): А за что пьёте?

С.Д.: Так, как это? Праздную приближение пятницы.

Отец (поучительно): Но сегодня ведь только вторник.

С.Д.: Ну и что, что вторник? Хотите сказать, пятница не приближается?

Отец: Приближается-приближается. (Несколько секунд сидит в задумчивости).

С.Д. (повернувшись к подоконнику): А вы, девушка, что тут делаете?

Аня (испуганно оторвавшись от книги): Я? Ой, боюсь, что всё это очень страшно.

С.Д. (добродушно): Да бросьте.

Аня: Нет, правда. Не так давно, вот, поняла, что на светофоре, у нашего дома, не вижу жёлтого. Раньше он был, как сейчас помню, а теперь почему-то не вижу.

С.Д.: Интересно.

Аня: Я думала это временно, от усталости. Отдохнула, решила к другому светофору пойти, а там (всхлипнув) тоже жёлтого не было!

С.Д. (качая головой): Вот тебе и история.

Аня: Я Википедию открыла (всхлипывает), узнать хотела, не желтуха ли. Отрываю (всхлипывает) и там тоже не вижу жёлтого! Нигде не вижу!

Пётр Аркадьевич (с кроссвордом): Двоюродный брат? На «к…».

Все остальные (хором): Крейсер!

Аня: Так вот. (Вытирает лицо салфеткой). Не знаю, что делать теперь.

Отец: Да ладно вам, девушка, всё будет хорошо. Говорят, люди до тридцатых годов вообще не видели цветов, только чёрное и белое. Вы знали? Поэтому для них снимали чёрно-белое кино. Это я вам как историк говорю. Главное, чтобы не помешало карьере. Вы, например, кем вот хотите стать?

Аня: Ой, с детства мечтала быть уличным музыкантом. Играть на больших площадях, в переходах. Романтика!

Отец: А на чём учитесь играть?

Аня: На органе.

Отец: Здорово!

С.Д. (повернувшись в сторону близнецов): А вы, какими судьбами?

Витя и Митя удивлённо смотрят на С.Д. Потом друг на друга, решая, кто будет отвечать. Наконец решается левый.

Витя (повернувшись к С.Д.): У нас длинная история.

С.Д.: Чего уж там…

Митя: Всю жизнь (обиженно) нам навязывают правила.

Витя: Говорят, как жить.

Митя: Наши родители…

Витя: …всегда хотели Митю и Витю.

Митя: А не Витю и Митю.

Витя: Так, видите ли, ещё в «Домострое» написано.

Митя: Но уже будучи подростком, я понял, что, на самом деле, я Витя. Который по какой-то нелепости родился в теле Мити.

Витя: А я Митя, пленённый в оболочке Вити.

Митя: Мать даже не хотела слушать. И навязала мне судьбу Вити.

Витя: А мне – Мити.

Митя: С детства мне покупали игрушки для Мити, одежду для Мити… А я всегда хотел быть Витей!

Витя: А я Митей!

Митя: Они не понимали.

Витя: Но повзрослев, мы наплевали на их мнение.

Митя: И сами решились на перемены.

Витя: Да! Я хочу, чтобы мне сделали зрение как у Мити.

Митя: А я хочу как у Вити!

С.Д.: Разумно. Но я вот, что хотел спросить…

Витя и Митя (вместе): Спросите!

С.Д.: Вы, ребята, тут долго?

Митя: Да как и вы. Может, чуть-чуть больше.

Витя: Минуты на три.

Митя: Примерно.

С. Д. (обращаясь ко всем): Странно. Его нет и нет. Может, мы перепутали время?

Аня: У кого-нибудь есть часы?

Отец (повернувшись к Сыну): Посмотри на своих, сколько время?

Сын: Половина десятого.

Отец: Да нет, со временем всё в порядке.

С.Д.: Может, с днём напортачили?

Отец: Посмотри день?

Сын: 9 февраля.

Отец: Нет, всё правильно.

С.Д.: Может, с годом чего?

Отец: Посмотри год.

Сын: А тут нету.

Отец: Как это нету? (Даёт Сыну подзатыльник и обращается к остальным). Кто-нибудь подскажет год?

Все мотают головой и пожимают плечами.

Отец (повернувшись к Сыну): Сходи в регистратуру, спроси, а то как это нету?

Сын (обречённо): Спрошу.

Сын встаёт с места.

Пёрт Аркадьевич (постучав костяшкой по полу): Нижняя часть ноги?!

Все остальные (хором): Шпицберген!

Сын уходит на лестницу и закрывает дверь.

 

II

С.Д. (сделав глоток): Кислород — это что такое?

Отец: Чёрт его знает. Знаю, что что-то модное.

С.Д.: За это, кажется, в Каталонии борются?

Отец (закидывая ноги на место сына): Может, да, а, может, и нет.

С.Д.: Я сам-то по молодости страшные вещи делал.

Отец: Ну, например?

С.Д.: Раскапывал детские трупы. И давай их насиловать.

Отец: Вот же вы коммунист!

С.Д.: И то верно. (Начинает пить).

Отец (смотрит какое-то время на пьющего С.Д., потом обращается к Ане): Что читаете, если не секрет?

Аня: Эразм Роттердамский.

С.Д.: Что там? (Не расслышав).

Отец: Да про что-то заразное…

Пётр Аркадьевич (постучав ручкой по столику): Коралловый остров?!

Все остальные (хором): Крендель!

Отец (снова обратив внимание на С.Д.): Я недавно сыну говорю: «Давай, заработаем – ставки сделаем».

С.Д.: Ну и как?

Отец: А вот пришли в контору. А там ставка: «Кто победил в Бородинском сражении?».

С.Д. (заинтересованно): И?

Отец: Ну, мы и поставили на Кутузова. И проиграли.

С.Д.: Прямо и проиграли?

Отец: Да.

С.Д.: А сын как?

Отец: Расстроился. Так я ему говорю: «Ничего, завтра поставим, авось повезёт».

С.Д.: И что?

Отец: Поставили. Ту же сумму. Тоже на Кутузова. И выиграли!

С.Д.: Вот это я понимаю! (Одобрительно приподнимает обе руки). Выпьем?

Отец: Нет, подождите. Мы же и на следующий день пришли. Поставили на Наполеона. В два раза больше.

С.Д.: Так.

Отец: И опять проиграли.

С.Д.: Вот ты ж! (Делает громкий хлопок руками).

Отец: Да ладно вам. Я к чему: жизнь переменчива. Ну, не придёт сегодня этот окулист. Придёт завтра. Дождёмся.

С.Д. (повернувшись к Ане): Так девушка, что всё-таки читаете?

Аня: Я?

С.Д.: (кивает головой).

Аня: Правила. Правила дорожного движения. Я же на права сдаю.

С.Д.: На какие?

Аня: Водительские.

С.Д.: А. Я слышал, что сейчас ещё нужно сдавать на гражданские.

Аня (отстранённо): Наверное.

С.Д. (наклонившись к Ане поближе): А хотите стихотворение прочитаю?

Витя и Митя (вместе): Хотим!

С. Д. (встаёт с места и на манер Маяковского декламирует): Вечные ценности – те, что на стенах в подъезде. Невечные – те, что в тарелках в столовой…

С.Д. прерывает резко открывшаяся дверь без таблички.

Скрип!

Проходит доктор с телефонной трубкой.

Доктор: В общем, подходит Квантунская армия к моему подъезду…

Доктор уходит в дверь, что ведёт на лестницу.

За ним из двери без таблички выходит Сын.

III

Отец: Что говорят?

Сын: Всё верно, говорят. Год тот.

С.Д.: (достаёт третью флягу и делает глоток.)

Отец: Что же вы всё пьёте и пьёте? Грешно же.

С.Д.: Ой, ну и горите в своём раю. (Продолжает пить).

Сын (подсаживаясь к Ане): Можно познакомиться?

Аня (утомлённо): Аня.

Сын: А я Сеня. Ну, в честь Ленина.

Аня перелистывает страницу.

Сын: Я тут пока в регистратуру ходил, всё думал…

Аня снова перелистывает страницу.

Сын: …сколько финансовых пирамид было. И все разваливались. Рано ли, поздно ли. И вот я когда поднимался, придумал новую схему. (Двигается ближе к Ане). Финансовый… ромб!

Аня (не отрывая взгляда от книги): Сомнительно.

Сын: Хм.

Пётр Аркадьевич (резко подняв голову): Минеральный источник?!

Все остальные (хором): Килька!

Сын (двигаясь к Ане ещё ближе): А ещё, месяц назад примерно я придумал сухую воду. Порошок. Разбавляешь его водой и получаешь воду. Незаменимое средство, между прочим.

Аня (равнодушно): Здорово. Только это уже придумал до вас Максвелл.

Сын: А ещё (садится к Ане совсем вплотную) я давеча написал такую книгу…  (не дождавшись реакции) Да что с вами?!

Аня (нарочито спокойно): Читаю.

Сын: А что читаете?!

Аня: Про татуировки. Татуировку хочу сделать.

Сын: А где?

Аня (откладывает книгу и показывает телефон): А на двоюродной тёте, здесь.

Сын (одобрительно кивает головой): Как говорят в Гонолулу, друг познаётся в биде.

Аня: Наверное.

Сын: Точно-точно.

С.Д. (убирая флягу в карман пиджака):  О чём это разговорчики?

Сын: А мы о философии.

С.Д.: Философия – не философия… Жизнь – это ж вам не университеты. Тут головой надо думать.

Аня: А вы сами, о какой философии головой думаете?

С.Д.: Я? Так я ж этот, материалист.

Сын: Это что ещё значит?

С.Д.: Значит? Да я это, сам-то не очень понял. Но примерно… Мы все материя. Плоть. Суть вот в этом.

Аня: А что такая за суть?

С.Д.: А вот мы сидим. И все мы тела. В смысле, тело. Ну, то есть плоть. И ничего, кроме плоти нет. Я, ты — все. Вот Пётр Аркадьевич сидит с краю, значит он крайняя плоть.

Пёрт Аркадьевич (услышав своё имя): А? Штат с Силиконовой долиной?!

Все остальные (хором): Мебель!

Сын: Бать, ну а ты? Какой философии придерживаешься?

Отец (махнув на него рукой): Ой, я эти ваши разговоры разговаривать не хочу.

С.Д. (причмокнув): Не понимает.

Сын (с сожалением): Как говорили Белка и Стрелка, семья – тюрьма поколений.

Аня: Нет.

Сын: Что такое?

Аня: Кажется, это говорили не Белка и Стрелка, а Ельцин. Помните Ельцина?

С.Д.: Я хорошо помню: это же он оркестром дирижировал?

Отец: И я. Помню, как он президентов смешил.

С.Д.: А ещё, помните, как в теннис играл? Помните ведь.

Сын: Да. А ведь ещё, кажется, был президентом?

Отец: Ну…

С.Д.: Может, и был.

Отец: Личность сложная, многогранная всего за ним не упомнишь.

Сын: Я почему подумал, что президентом был. Я как-то его имя в подъезде видел.

Отец: В подъезде хорошего не напишут.

С.Д.: Как это не напишут?

Сын: Это же как помойка.

С.Д. (привстаёт): Э, нет, подъезд – это сложный социокультурный феномен. Если русский человек где-то задерживается, там обязательно возникает подъезд. Вот как сейчас помню. Вывезешь в лес молодых, оставишь на пару дней, приезжаешь, а там уже три подъезда.

Сын: А разве подъезд русские переняли не от Византии?

С.Д.: Нет.

Аня: У византийцев русские научились ходить на двух ногах.

С.Д. (обращаясь к Сыну): Вот именно, вы путаете. Вот даже русские эмигранты …

Отец (оживившись): А что это вы против эмигрантов имеете?

С.Д.: Я? (делает большой глоток): Да как же, у меня же за Россию не душа — у меня за Россию печень болит. Я же всё это особенно остро чувствую. А они, собаки такие, нет. Вот вы-то сами к эмигрантам как относитесь?

Отец: Так рассудить сначала надо. Взять ту же Америку. Русские же как туда переехали? Поехал один, ещё при Екатерине Второй. На разведку. И потерялся. За ним второй. Ну, искать его. И тоже потерялся. Потом четвёртый, перед ним ещё третий. Америка-то большая. Потеряться совершенно не мудрено. Так три миллиона и переехали. Но они же вернутся. Как только найдут друг друга, так и вернутся. Чего осуждать теперь?

Пётр Аркадьевич: Горы в Непале?!

Все остальные (хором): Кришна!

Пётр Аркадьевич: Точно!

Все остальные (хором): Что такое?!

Пётр Аркадьевич: Это же я окулист!

Достаёт из нагрудного кармана ключ и открывает белую дверь с табличкой.

Отец, Сын и С.Д. закалывают себя сами в живот.

Занавес.

Падает небо.

Конец.