Иллюстрация: Из личного архива
17.10.2018
Интервью с Вадимом Климовым
Интервью с Вадимом Климовым
Интервью с Вадимом Климовым
Интервью с Вадимом Климовым
Интервью с Вадимом Климовым

«Наши книги —
это выстрел в упор»

 

Знакомьтесь — Вадим Климов, глава издательства и журнала «Опустошитель». Печатает Луи-Фердинанда Селина, Юлиуса Эволу и Вадима Климова. Умеренно антисоциален: перебегает автостраду в неположенном месте, писает на улице, пинает домашних песиков, онанирует книгами, пьет и употребляет наркотики. Любит пошутить над хозяевами книжных магазинов. Уже не женат.


Вы издали сборник «Безрадостное детство» с текстами Хармса, Виана и Дали. Ваше детство тоже можно так озаглавить?

Безрадостным его не назовешь, до пяти лет меня даже не ругали. Затем родители все же не выдержали и начали меня наказывать, в том числе телесно. Однако момент был упущен, и никакого воспитательного эффекта наказания не возымели.

Класса до шестого отец занимался со мной математикой, и как-то раз залепил мне затрещину. Я носом вонзился в страницу с формулами, и в учебнике осталась страница с кровавым пятном. Вот самое яркое впечатление о моей тогдашней нелюбви к книгам. Она усугублялась школьной программой по литературе, тоскливой и безжизненной, как Мертвое море. Я полюбил читать гораздо позже, в университете, когда сам стал писателем.

Как это произошло?

Я учился на мехмате МГУ и сочинял легкие ироничные рассказы, которые со временем становились все более абсурдистскими. На третьем курсе, в девятнадцать лет, я написал рассказ «Родился выродок» — вполне зрелый абсурд:

«— Тогда она родила мальчика. Он родился совсем без ног. Но через некоторое время у него выросла одна нога — правая. На месте левой. Левая, как вы понимаете, так и не выросла.

— Почему?

— А где она, по-вашему, могла вырасти? Ведь на ее месте уже выросла другая нога.

— Ну, например, на месте правой.

— Чепуха. Тогда она и была бы правой».

Тогда же я сошелся с краснодарским писателем, который взялся меня просвещать. Долгое время я читал исключительно то, что он советовал: Кафку, Берджесса, Сартра и прочих. Авторы общеизвестные, но я не знал даже их, и был потрясен. Я-то считал, что делаю нечто совершенно новое, а оказалось, что у меня есть масса предшественников.

Невольный плагиат у вас случается до сих пор?

Да, время от времени, перечитывая готовую вещь, я понимаю, что позаимствовал чью-то идею, но отношусь к этому нормально. Культура развивается как раз благодаря заимствованиям. Писатель не обязан помнить, откуда у него взялись те или иные впечатления — из повседневной жизни, из сна или из чужой книги.

Когда и кто начал публиковать писателя Вадима Климова?

Журнал «Опустошитель» в 2010 году. Я открыл его после очередного отказа — кажется, из журнала «Слова». Мне сообщили: «Тема интересная, но рассказ незрелый, похоже на киносценарий, а не на художественное произведение». А я намеренно писал и пишу так! Вот я и решил сделать свой журнал и публиковать свои тексты — это гораздо проще, чем объясняться с главными редакторами.

С одной стороны, вы решили задачу, с другой — подставились под критику: мол, не может нигде больше напечататься, кроме как у себя…

Да, похоже на публичный онанизм. C другой стороны, например, культовая power-electronics группа Haus Arafna выпускает музыку исключительно на своем лейбле, Galakthorrö. Мне их опыт импонирует.

Да, культура DIY распространена среди музыкантов, а среди писателей и поэтов это почему-то встречается реже.

Оформление журнала «Опустошитель», кстати, тоже больше напоминает обложку пластинки, а не книгу.

Продолжая музыкальную аналогию, «Опустошитель» — это one man band или группа?

Я с большим опасением отношусь к коллективному творчеству. Нужно невероятно хорошо чувствовать человека, испытывать перед ним трепет, чтобы творить вместе. Таких людей поблизости нет, поэтому преимущественно делаю все я сам.

А мог бы, скажем, Селин, сотрудничать с вами?

Вряд ли бы мы сработались. Этот желчный старикашка постоянно изрыгал бы на меня порции яда.

Чем «Опустошитель» отличается от других контркультурных книжных проектов — «Колонны» или «оранжевой серии»?

Последние несколько лет «Колонна» держит курс на педофильскую порнографию. А «оранжевая серия», к счастью, давно закрылась. Я никогда не был ее поклонником, там печатались тексты довольно низкого художественного уровня. Да, там выходил Берроуз — но и он, при все его заслугах, писатель довольно посредственный. Большинство «оранжевых» авторов пытались оторваться от общего литературного процесса, хотя зачастую просто не были с ним знакомы и не умели писать по-другому.

У «Опустошителя» тоже нет критерия качества текста, но по другой причине. Я намеренно печатаю всех — от литературных классиков вроде Андре Жида до последнего кретина-графомана. От Жида блевали сюрреалисты, а «Опустошитель» блюет поверх сюрреалистов.

В одном из номеров журнала я опубликовал Любимчикову — дурынду, которая писала жалобы на своих соседей в телефонную компанию:

«Все они большие воры, сильные убийцы, параксисты, они все родились с аномалией половых органов. Их шесть человек, тяжелые шизофреники, морфинисты с пяти лет, большие уголовные преступники, все сидели в тюрьме за убийство Президента Черненко».

Я слегка подредактировал ее заявления и добавил в номер. Никакого отношения к литературе эти тексты не имеют, но, встроенные в тело «Опустошителя», они превращаются в литературное произведение. Для меня подбор текстов в журнал — это коллаж.

Множество авторов, которые издавались в 90-х годах, исчезли на десятилетие, а я вернул их к жизни. Теперь Селина, Марусю Климову, Жана Жене издает «АСТ».

Ревнуете ли вы их?

Нет, это нормально. Я не могу приватизировать какой-то кусочек литературы и считать его своим. Авторы появляются из забвения, перетасовываются, их снова начинают печатать или забывают. Это еще одно важное качество культуры. Тем не менее, мне бы хотелось издать как можно больше селиновских книг, пока «АСТ» их не перехватило.

За чем же дело стало?

Я выпускаю восемь книг в год, и в 2018-м уже вышли «Школа трупов» и «Лондонский мост». Чаще одного и того же автора издавать неприлично, иначе «Опустошитель» превратится в какой-то «Селин-пресс». В следующем году выйдет «Феерия для другого раза», разбитая на две книги.

То есть, норма — «два Селина в год», понятно. А почему не больше восьми книг?

Так сложилось, это устоявшаяся традиция. Раньше не хватало финансов, сейчас можно делать и побольше, но не хочется.

Иногда мы с другими независимыми издателями обсуждаем свои планы, и если они пересекаются, я отступаюсь от книг, которые собирался напечатать. Так было, например, с «Восстанием против современного мира» Эволы — его выпустил «Тотенбург». Другие в любом случае издадут лучше, чем я. В «Опустошителе», например, нет корректора, текст издается в том виде, в котором он оказался у нас. Наше издательство не просвещенческое, не культуртрегерское, а авангардистское. Вся эта поебень с опечатками нас не касается.

Bon mot Хармса: «На замечание: “Вы написали с ошибкой”, ответствуй: “Так всегда выглядит в моем написании”» — это про вас?

Да. Кстати, Хармс бы нам прекрасно подошел, если бы он не был настолько востребован унылыми массами.

А вы бы хотели снискать популярность у этих самых масс?

Книги, которые я издаю, это выстрел в упор, о них невозможно не знать. Тем не менее, журналисты предпочитают замолчать «Опустошитель», сделать вид, что его не существует. А мне интересно любое внимание. Я далек от мнения, что андеграундные авторы должны запереться в своем мирке и сидеть там. Следует максимально увеличивать поверхность соприкосновения с миром.

Почему тогда у вас такие маленькие тиражи — от трехсот до пятисот экземпляров?

Из-за ограниченной сети распространения. Было бы больше магазинов — увеличились бы тиражи. Я не прочь издавать книги и по две тысячи экземпляров.

Может, стоит организовать свой магазин — как вы в свое время организовали журнал?

Это еще бóльшая морока. Я до сих пор не зарегистрировался как юридическое лицо, сам приношу книги в магазины, и мне за них платят наличными. Мне нравится эта необязательность «Опустошителя»: у нас нет ни финансовой отчетности, ни юридической ответственности.

А как складываются ваши отношения с книгопродавцами?

Как-то раз я в Живом Журнале написал небольшую заметку, в которой иронично помянул книжную империю Бориса Куприянова. Он оперативно отреагировал: «Просим в течение двух недель забрать всю вашу продукцию из магазинов “Фаланстер”, “Фаланстер” на Винзаводе и “Циолковский”». Делать нечего: приняв амфетамин, я приехал в «Фаланстер» и унес все свои издания. Из других магазинов мне их забирать совсем не хотелось, поэтому я опубликовал открытое письмо с извинениями и заверениями. В итоге конфликт исчерпался.

Был у меня инцидент и с петербургским магазином «Порядок слов». Я написал о нем что-то вроде: «Это магазин лесбиянок, в которым мужчины работают в туалетах. Там стоят небольшие столики, и они с этих столиков продают книжки». Это была просто шутка, а владельцы магазина восприняли ее как выпад в их сторону, и тоже попросили забрать нашу продукцию.

При всех этих пертурбациях «Опустошитель» окупается, книги продаются хорошо?

По-разному, одни лучше, другие хуже. «Школа трупов» разлетелась за месяц. Насчет нее меня постоянно теребят: мол, допечатайте, но я вообще ничего не переиздаю. Политика «Опустошителя» такова: книги, которые я печатаю, должны заканчиваться.

«Школа трупов» — открыто антисемитский памфлет с фразами вроде: «Демократия не что иное, как часть остервенелого еврейского грохота, оглушительной, достигающей стратосферы барабанной дроби и чудовищного аккомпанемента наших пыток и нашего рабства». Вы из соображений безопасности напечатали его небольшим тиражом?

Да. Он нарушает законодательство самым грубым способом, его сочтут экстремистским материалом при первой же проверке, и распространять такой текст большими тиражами было бы опасно и глупо. Я могу, конечно, переть напролом и тут же попасть под репрессии, а могу поступать умнее, и двигаться, балансируя между каннибальским законодательством и полным раскрепощением. Да, в России преследуют за мысли, хоть это и не уникальная для остального мира ситуация, — тем не менее, можно, слегка себя корректируя, оставаться актуальным и продавать книги, а не сидеть в тюрьме, собирая пожертвования на адвокатов.

Читайте также:
Не ломайте дикорастущих
Не ломайте дикорастущих
Одержимость дочери охотника
Одержимость дочери охотника
Проклятый Герой. Каин
Проклятый Герой. Каин