Приличному человеку не к лицу радоваться первым числам сентября. Не разделяет он радостей от темно-красного начала осени, не одобряет эйфорию старта учебного года. Впрочем, этому подвержены, кажется, только те, кто сами давно уже закончили учиться, а теперь улыбаются – ух ты, не надо в институт/школу. Мы освободились от учебного ярма и теперь можем наслаждаться жизнью. Ну-ну, господа. Пристала ли нам эта унылая радость провинившихся гимназистов? Признаемся, образование у нас, может, и не очень, но само по себе учение – это лучшее, что может случиться с человеком.
Почему? Ведь получение образования – это каторга, битва с гидрой бюрократии, чемпионат по закатыванию валунов на гору, просиживание штанов за лекциями о современном естествознании, истории скифов или сопротивлении материалов вместо приятной беседы за рюмкой армянского коньяка. Разве могут получать удовольствие от учения люди, у которых есть хоть какая-то жизнь? И верно, если ваш вектор интересов замыкается на римской аудитории, с вами что-то не так.
И все же не стоит торопиться развести костер из дипломных корочек. Да, работодатель никогда не попросит показать ему ваши оценки. Да, многие даже не собираются работать по специальности, а поступали под гипнозом или дулом пистолета сердобольных родственников. Да, знание происхождения взглядов Коперника вряд ли поможет вам продать свежую партию лыжной смазки. Но ученый муж, благородный муж, воспетый Конфуцием и составителем книг по придворному этикету, взирает на эти проблемы как на досужую осу. Неприятно, слегка неуютно, но не угрожает жизни и самолюбию.
Высшее образование не помогает определить, чем вы хотите заниматься, оно служит для того, чтобы вы осознали, чем точно не хотите заниматься. Принцип универсальности, особенно распространенный на гуманитарных специальностях, — это сито, через которое обязана пробраться хоть крупица полезного. Вам не интересна теория маркетинга, но вас может увлечь сравнительная социология, экзистенциальная лингвистика или антропология глобализации. “Культурологические особенности криминалитета Японии” или, например, “Христианский код советской литературы” – от одного названия курса разгорается интерес здорового любознательного человека. Даже если сам предмет – полная чушь, после него вы всегда сможете заявить, что богоборческий трагизм Даниила Андреева не слишком отличается от глубоких эсхатологических прозрений духовидца советской нации Хармса. Пусть это знание не придаст ускорение вашей карьере, но поможет прослыть оригинальным в нашу тиражируемую эпоху. Да и едва ли что-то помогает отсеивать полезные знакомства лучше, чем досужий разговор на умную тему в правильном месте.
Но даже если ничего из обширной программы вас не зацепит, за время учебы вам сделают инъекцию методологии и мировоззрения. Не только пресловутое умение находить информацию и компилировать рефераты из диссертаций бородатых профессоров, но и отличная порция критического мышления, способность определить лженауку и пропаганду, вкус к хорошей литературе и подлинному знанию. Даже когда вы спали на тригонометрии, ваш дух стремился припасть к лагунам познания.
Посмотрите на пляшущих вокруг варваров, гордых лишь тем, что они потратили свои лучшие годы на более ценные, с их точки зрения, вещи. Они не учились, а получали ценный опыт. Они работали и пробовали себя в реальной жизни, вместо того, чтобы гоняться с хвостовками за очередным доцентом. Но что может знать о жизни тот, кто не готовил в общаге пачку макарон на 13 человек? Кто не становился изобретателем поневоле, когда сдавал экзамен без подготовки? Кто не обрастал морщинами, пытаясь вникнуть в мысль Аристотеля о четырех замечательных причинах? А если уж смог понять Аристотеля, то директора осилить не составит труда.
Людям без высшего образования не хватает фундаментальности знания своего места в историческом процессе. Без понимания истоков европейской культуры в Средневековье, без представления о месте даосизма в китайской экономике, без внимания к роли Машины Тьюринга – этот человек единомоментен. Он не обрастает историей, у него нет величия, он ничему не сопричастен, потому что нет понятия о масштабе, его интересы лежат вокруг него на Плоской Земле, потому что он только догадывается своим пещерным чутьем о существовании целого космоса вокруг.
Не нужно быть библиотечным археологом, чтобы впитать дух учености. Сами стены пронизаны им, речи преподавателей, графики посещаемости и краска на зачетной книжке. Также и в школе – ведь даже если география с биологией вам ничем не пригодились, то светлая память о высоте горы Эверест и об эволюционной теории никуда не делись. Школа была медленной Википедией — она создавала вам подушку интеллектуальной безопасности. Хотели вы того или нет, но гордые учителя забросали ваши головы джентльменским набором сведений, которые теперь придется тащить всю жизнь.
В учебных заведениях работают герои, а кто еще решился бы пойти туда с готовностью делать свое дело за бюджетные гроши и, что важнее, вопреки презрительной лени учеников? Преподаватель, учитель, аспирант – не только прячутся от военкоматов, но и бьются с тупостью и грубостью своего материала, вытачивают идеи, вбивают чугунными молотками знания. Если из тридцати учеников хотя бы один остался благодарен за окно в мир образованности, цель достигнута. И даже если остальные раскрошатся, если почти все вылетит с паром из юных ушей, учитель все равно будет считать это победой.
А человек с зудящей в голове занозой учености уже никогда не успокоится. Беспокойство захватит его, печаль овладеет им, тоска от невозможности разделить счастье тугоумия бывших товарищей станет разрывать на части. Он станет расширяться, он будет впитывать новое, и вот уже он с удивлением взирает на копающихся внизу соплеменников. И если воля к знанию не отпустит удила, то этот человек пойдет дальше. А остальные разбегутся по сторонам с ужасом от своего карликового роста.
Но до этого далеко. Еще многому предстоит научиться. И делать это стоит не только в установленные годы. Любое образование можно получить когда угодно. Самонадеянные одиночки попробуют свои силы в самообразовании, другие обратятся в учебные заведения за обществом подобных себе. А варвары будут смотреть непонимающе на заповедники интеллекта и осуждать трату денег и времени.
Но мы-то знаем, что лучше учения ничего не может быть. Ни один опыт не сравнится с радостью открытия. Настоящая сила вытачивается в учении. А удовольствие наконец-то понять что-то сложное — самое благородное из всех. Так давайте смахнем пыль с толстых томов и снова, по старой сентябрьской традиции, начнем учиться.
