Незаметно наступил вечер. Белые бедра проститутки то выплывали из сумерек комнаты, то снова тонули, шаги мягко отдавались по ковру. Она раздвинула тонкие шторы — белый свет выхватил рыжую челку, тяжелую грудь и белый живот. Мужчина сидел на кровати и внимательно разглядывал девушку — новенькая, раньше тут ее не было. Симпатичная — пока молода, кожа гладкая. Только бедра уж слишком широкие, да черная поросль на лобке выдает, что рыжина на голове не настоящая. Стремится себя приукрасить, но от такого внимательного взгляда ничего не скрыть, даже после двух чудесных часов.
Проститутка взяла с витиеватого кованого столика графин, налила воды и предложила ее гостю. Тот жестом отказался и начал одеваться.
— А где моя трость?
— Ох, завалилась под кровать…- Девушка долго шарила рукой в пыльной темноте — Держите.
Спустившись по пыльной лестнице в холл, он увидел несколько сидящих в ожидании девушек. Они заулыбались ему, а хозяйка приветственно вскинула руку:
— Как настроение, Анри?
— О, все прекрасно! Как всегда. Налей мне чего-нибудь, что я люблю.
Рука в черной перчатке ловко плеснула горячей прозрачной жидкости в стакан и положила рядом дольку лимона. Анри не спеша потягивал напиток, девушки переговаривались, то и дело поглядывая на него. Невысокого роста, с телосложением очень далеким от атлетического, неловкой походкой и неизменной тростью, он обладал огромным, притягивающим обаянием, которое сразу было заметно во внимательном, слегка ироничном взгляде глаз под тяжелыми веками.
Взяв пальто, шляпу, он вышел на Монмартр, еще пустой и свежий от недавно прошедшего дождя. Прошел несколько кварталов и оказался около красной ветряной мельницы. Здесь Анри знали хорошо: его афиша «Мулен Руж», расклеенная по Парижу, произвела настоящий фурор. До этого место самого знаменитого плакатиста Парижа занимал Жюль Шере, изображавший сочных девушек на фоне красной мельницы. Но именно Лотреку удалось схватить то, чего подсознательно хочет зритель плаката: четкости и понятности с первого мимолетного взгляда. В отличие от более детализированных плакатов Шере, он использовал в своей литографии всего четыре цвета- и несколько контрастных ярких пятен смогли создать динамичное цельное изображение. Даже без красной мельницы на заднем плане — теперь там размещалась однородная черная толпа, на фоне которой танцевала Ла Гулю. На переднем плане художник изобразил силуэт Валентина- ее учителя и партнера по танцам, раскрывшего в вульгарной и грубой девице огромный талант. И не менее огромным был аппетит девушки- за что она, Луиза Вебер, и получила свой сценический псевдоним, значивший «обжора». Конечно, это не мешало «королеве Монмартра» собирать толпы зрителей на выступлениях.
Лотрек изображал обстановку кабаре и раньше. На плакате позы Ла Гулю и Валентина очень похожи на их же отражения с картины «Танец Мулен Руж», которая и открыла огромный цикл в творчестве Анри, посвященный ночной жизни. Картину отличает очень смелая композиция- главные герои отведены на второй план, в них есть «вход» между зрителями. Человек слева обрезан по линии носа и живота — это совсем не канонично и, может быть, изначально так не задумывалось: картину Лотрек писал на заказ для кабаре, но слишком большое полотно некуда было поместить, поэтому края обрезали. И какая судьба постигла человека без носа, знали только резавшие да Анри.
Не только «Мулен Руж» открыло для Лотрека свои двери. Для кабаре «Амбассадер» он сделал плакат, изображавший популярного певца Аристида Брюана. Видимо, хозяин заведения был не из тех, кто легко принимает новые веяния в искусстве- простоту и стилизованность изображения, поэтому отказался вывешивать эту «пачкотню». Но Брюан, который хорошо относился к творчеству Анри, сказал, что не будет выступать, пока плакат не будет висеть — и пришлось уступить.
Прекрасно умея передавать характеры персонажей, Лотрек создал плакат, композиция которого построена не только на игре цветовых пятен, но и на понимании зрителями происходящего с точки зрения психологизма: «Японский Диван» (диван — клуб, место для развлечений и встреч). Поющая на сцене девушка — это актриса Иветт Гильбер, но зритель даже не видит ее головы — и понимает, что плакат не о ее выступлении. Главным тут является изображение облаченной в элегантное платье Джейн Авриль — знаменитой танцовщицы «Мулен Руж». В кои-то веки она оказалась в зрительном зале, но и тут не лишена внимания: поэт и критик Эдмон Дюжарден сильно больше разглядывает ее тонкую талию, чем происходящее на сцене.
Ночная жизнь увлекает его и дает сотни сюжетов, но сейчас Лотрек не зайдет ни в одно кабаре — он идет в свою мастерскую, расположенную на Монмартре. Родители художника, аристократы, не одобряли такого выбора места — слишком злачный район для выходца из благородной семьи. Но где же еще творить тому, кто изображает все как есть? И эта реальность была в мастерской везде — в виде дряблых женских ягодиц, обвисших рук, нелепо задранных юбок. Однако, несмотря на обилие женщин вокруг, личная жизнь художника так и не сложилась, из-за инвалидности. Анри привлекали любые проявления любви, и лесбийская одно время — особенно. Девушки в его картинах были разными: нежные молодые, раскинувшиеся на кровати, и бывалые мужественные- олицетворением этого типажа являлась Клоунесса Ша-Ю-Као, прозвище переводилось как «суматоха». На знаменитом портрете она просто воплощение силы: широкие бедра уверенно расставлены, на лице выражение ироничного вопроса. Рядом с ней контрастный персонаж: подруга, которую клоунесса держит под руку, просто плоское безразличное ко всему изображение, оттеняющее живость главной героини.
А вот со знаменитым Уайльдом, отношения не сложились. Будучи в Лондоне, Лотрек встретился с ним, и у душевного художника сразу проснулась неприязнь к чопорному и холодному писателю. К тому же, тот напрочь отказался позировать для портрета. Анри, конечно, это не помешало написать картину, в собственной, карикатурной, манере: Уайльд не очень похож на себя, разве что угадывается форма лица и гигантский рост, зато взгляд на его внутренний мир раскрыт полностью: маленькие глаза в морщинах, брезгливо сжатые пухлые губы, какой-то старушечий загнутый нос. Совсем другое отношение чувствуется в написанном за много лет до этого портрете Ван Гога: тогда молодой и еще не окруженный славой Лотрек был покорен его творчеством, и выполнил картину в очень похожем стиле.
За окном шумел оживавший к вечеру Париж. Цокали лошади, шуршали юбки, разминались танцовщицы в кабаре. В голову почему-то пришла молодая проститутка, с которой он недавно расстался. Интересно, от которой из них он подхватит сифилис? Ведь это настигало почти всех, кто часто пользовался услугами девиц. Мать говорила, что нельзя столько пить и даже грозилась нанять мужчин-сиделок или отправить лечиться в клинику.
После клиники, наверное, творить будет очень сложно. Но, впрочем, почему все должно быть так плохо? Вон, кто-то уводит девушку, стоявшую последние полчаса на углу. Доброй ночи!