Иллюстрация: Иосиф Малкиель
23.10.2015
К прочтению: «Место» Фридриха Горенштейна
К прочтению: «Место» Фридриха Горенштейна
К прочтению: «Место» Фридриха Горенштейна
К прочтению: «Место» Фридриха Горенштейна
К прочтению: «Место» Фридриха Горенштейна

Из всех писателей ‘третьей волны’ русской эмиграции судьба Фридриха Горенштейна стоит особняком. Будучи заведомо непроходным с точки зрения советской идеологии писателем (до перестройки в СССР у Горенштейна был опубликован всего один рассказ – ‘Дом с башенкой’), Горенштейн отчасти сумел реализовать себя, как весьма успешный сценарист. В эмиграции же он, наконец, смог реализовать себя, как писатель, но в то же время он так и не стал своим среди либеральной интеллигенции, являвшейся основой ‘третьей волны’ и его произведения доходили до издателей с большим трудом.

Роман ‘Место’ к своему читателю шёл едва ли не дольше всех остальных произведений Горенштейна. Написанный в первой половине 1970-х ещё в СССР, он не пошёл в самиздат, как и другие произведения Горенштейна, а в тамиздате роман был опубликован лишь в 1991 году, когда за него взялось британское русскоязычное издательство Слово, а в России переиздан был уже после смерти писателя.

Почему оно так сложилось? Осмелюсь предположить, что потенциальных издателей пугали две вещи – довольно большой объём романа, который для второй половины XX века был слишком старомоден и парадоксальные выводы, которые в корне расходились с идеализмом либеральной интеллигенции своего времени. В особенности пугала речь Журналиста, в которой тот своеобразно защищал советскую власть, как единственного гаранта отсутствия хаоса в стране и жизни интеллигенции, да и сам портрет этой интеллигенции был показан в весьма нелицеприятных красках. Что тоже не могло понравиться. Не говоря уже о весьма спорном описании ‘восстания в южном городе’, за которым угадывается Новочеркасский бунт 1962 года, как банального антисемитского погрома, что вряд ли соответствует действительности (хотя ещё очень много документов по Новочеркасску остаётся засекреченным в архивах ФСБ, потому кто знает какие тайны ещё скрыты).

Роман ‘Место’ часто любят сравнивать одновременно с ‘Записками из подполья’ и ‘Бесами’ Достоевского. Хотя в отличие от ‘Бесов’ ‘Место’ меньше всего походит на политический памфлет, хотя описанные в романе тайные общества по типу того, в которые вступали герои и вправду имели место быть в эру хрущёвской оттепели (одно даже готовило покушение на Хрущёва, но было вовремя изобличено и не кем-нибудь, а Кивой Троицким – отцом всем ныне известного рок-критика Артемия Троицкого). А вот влияние ‘Записок из подполья’ и вправду было, что не умаляет достоинств этого романа, да и сам главный герой в отличие от Подпольного Человека Достоевского (который был, говоря современным языком пассивным дауншифтером) более активен по жизни и многими его поступками руководит одна цель – любой ценой занять место в обществе.

Итак, перед нами Гоша Цвибышев, главный герой. Молодой провинциал около 30 лет, желающий покорить большой город, название которого автором не называется, однако такие топонимы, как Конча-Заспа, Крещатик и Подол достаточно легко выдают в этом городе Киев. Однако на его пути непреодолимая помеха: Гоша – сын погибшего в лагерях ‘врага народа’ и потому не имеет вообще права проживать в больших городах, таких как этот. И ему приходится через покровителя в лице друга его покойного отца работать в стройтресте и нелегально жить в не принадлежащем стройтресту общежитии, из которого его в течение трёх лет пытаются чуть ли не каждую весну выселить и от которого его спасает лишь вышеназванный покровитель.

Кроме того несмотря на все свои старания, он тем не менее совершенно не умеет нравиться людям и производить на них впечатление и в итоге над ним начинают окончательно сгущаться тучи. Отношения с соседями по общежитию у него портятся всё чаще и чаще, администрация общежития точит на него зуб, на работе он в суровом рабочем коллективе да и среди начальства воспринимается, как ‘слабое звено’ и достаточно быстро становится объектом ‘моббинга’. Об успехе у женщин не может быть и речи – кому нужен вечно голодный и тощий аутсайдер с клеймом сына ‘врага народа’.

А потом дела и вовсе начинают идти вообще хуже некуда. Из литературного салона в квартире семьи Бройдов, где он надеялся найти для себя связи, которые могли бы помочь ему выбраться со дна и стать кем-то значимым, его со скандалом изгоняют, неверно и истерично истолковав его слова о любви простых рабочих к Сталину и нелюбви к Хрущёву. На работе его подставляют, дав заведомо невыполнимое задание (для чего его переводят на должность диспетчера), чтобы потом уволить задним числом, чего в итоге и добиваются. Ну а покровитель Гоши, в конце концов, окончательно охладевает к своему бесперспективному и эгоистичному подопечному, в результате чего выселение из общежития становится вопросом времени.

Казалось бы, дальше у Гоши Цвибышева было из этой ситуации только два выхода или возвращение, в родной городок, где у него давно не осталось никаких родственников (мать умерла несколько лет назад) несолоно хлебавши, или самоубийство. Но судьба преподносит Гоше неожиданный подарок и тут-то начинается самое интересное.

Гоша на волне реабилитаций последовавших за XX съездом партии получает известие о реабилитации своего отца – репрессированного в 1937 году комкора (или генерал-лейтенанта по нынешним меркам) Цвибышева. Когда-то из-за ареста отца матери нашего героя – старой большевичке-подпольщице со стажем — и ему самому, который был тогда маленьким ребёнком, пришлось бежать из города в провинцию с целью избежать последующей участи семей ‘врагов народа’ – ареста жены опального комкора и детдома для сына ‘врага народа’. Теперь же повзрослевший и недавно бесправный Гоша Цвибышев решил выбить из государства всё, что оно отняло у его семьи – включая родную квартиру и денежную компенсацию – не столько из мести за родителей, сколько из желания занять своё место среди ‘приличных людей’ и забыть свои мытарства в общежитии. Ради этого он буквально ногами открывает двери всевозможных бюрократических ведомств и разговаривает с чиновниками с совершенно хамском тоне, направо и налево раздавая ярлыки ‘сталинист’ и ‘сталинская сволочь’, словно мстя за все перенесённые из-за былого статуса унижения.

Но тут судьба снова обходится с ним жёстко. В результате хождений по инстанциям выясняется, что отца за полгода до ареста уволили из армии и последние полгода он занимал не самую значительную гражданскую должность, а квартира Цвибышевых изначально была собственностью государства и потому всё на что Гоша может рассчитывать – это мизерная денежная компенсация по месту последней – гражданской – работы отца.

Однако Гоша больше не хочет становиться тем же самым ‘низшим звеном’ в человеческой иерархии, каким он был до этого и озлобляется настолько, что принимается мстить обществу, которое его, как ему кажется, отвергает. После случайной драки с каким-то выпивохой, Гоша входит во вкус и начинает сам затевать разборки. Сначала с соседями по общежитию, с которыми у него складывались наиболее плохие отношения, потом с теми работниками и начальниками стройтреста, которые выжили его с работы, ну а потом и вовсе стал бить людей за высказанные симпатии к Сталину. Не погнушался он ‘оторваться’ и на уборщице своего общежития, которая до этого так же вместе с комендантшей Тэтяной делала всё, чтобы выкинуть Гошу из общежития. Сначала он её просто изнасиловал, а потом стал просто сожительствовать с ней и поневоле влюбил её в себя, при этом же быстро пресытившись своей ‘победой’.

Вскоре Гоша осознал, что ему мало ‘анархической’ и индивидуальной мести обществу и ему нужна серьёзная организация для придания осмысленности этой мести обществу. Потому через оставшиеся от Бройдов связи он выходит на тайную организацию возглавляемую Щусевым – бывшим узником сталинских лагерей и антисемитом. Вокруг Щусева кучкуются как правило или такие же бывшие узники лагерей, не нашедшие себе места в жизни или юноши-идеалисты, готовые лечь костьми за всё хорошее против всего плохого, в котором они видят любое проявление сталинизма. И заняты они в основном тем же, чем был занят и Гоша – бьют всех, в ком видят сталинистов и особенно жестокая война у них идёт с организацией сталинистов, возглавляемой Орловым – сыном преуспевающего партийного сановника и одновременно автором сентиментального рассказа ‘Русские слёзы горьки для врага’. В фигуре, которого нашли воплощение те черты, по которым в 90-е начнут опознавать так называемых ‘красно-коричневых’ – любовь к Иосифу Виссарионовичу в сочетании с зоологическим антисемитизмом и русским национализмом (последние две, впрочем, разделяются и организацией Щусева с поправкой на радикальный антисталинизм и даже антикоммунизм).

Гоша вступает в организацию, пройдя через довольно нелепый ритуал, принимает активное участие в акциях организации Щусева, включая даже нападение на группу Орлова, пришедшую возложить венки к пока ещё не снесённому памятнику Сталину. И входит к нему в такое доверие, что Щусев на эмоциях обещает его сделать правителем-диктатором России и Гоша начинает этой идеей бредить всерьёз, опять же видя в ней шанс занять своё место и отыграться за всё.

Однако Щусев, который в лагере нажил смертельную болезнь и предчувствует скорую смерть, хочется большего. Он забирает всю свою организацию, включая самого Гошу в Москву, где планирует ‘большое дело’ – убийство самого Молотова, который совсем недавно оказался у Хрущёва в опале. Это убийство ближайшего сталинского соратника, ради которого он отверг альтернативную кандидатуру убийцы Троцкого по имени Рамон Меркадер, должно по мысли Щусева заставить заговорить о его организации весь мир и пробудить народ на борьбу с режимом, пока партия не очнулась от шока, связанного с развенчанием Сталина, и не закрутила все гайки обратно.

Однако в Москве Гоша, познакомившись с Колей – одним из самых юных и истерично-фанатичных членов организации Щусева, который на какое-то время становится его горячим другом — входит в дом его отца – некоего Журналиста, где его жажда мести обществу начинает постепенно перегорать. Его прельщает богатство дома и потенциальные возможности сделать карьеру через Журналиста и тем самым осуществить свою давнюю мечту занять место в обществе, не говоря уже о безответной влюблённости в дочку Журналиста Машу. И его совершенно не пугает репутация Журналиста – когда-то любимца Сталина, который после его смерти ненадолго побыл ‘властителем дум’ интеллигентной молодёжи. Побыл пока его не стали унижать своими пощёчинами мнимые и настоящие репрессированные, некоторым из которых, как например участвующий в деятельности ячейки Щусева бывший военный разведчик Висовин, он и вправду поломал жизнь своими статьями. Ведь именно из-за статьи Журналиста под названием Трус Висовин – потомственный питерский рабочий и смелый разведчик мало того, что оказался в лагере, но и потерял когда-то любившую его невесту, а семья и вовсе отвернулась от него.

После этого Журналист утратил авторитет в своей собственной семье, но сохранил достаточно большие связи, которые, как мы увидим впоследствии, ему пригодились.

Кроме того, Гоша не приемлет убийств, как того, что может помешать ему занять своё место в обществе, так и потому что не хочет мучаться угрызениями совести из-за сломанных жизней. Потому он оборачивает хорошо спланированное убийство Молотова в банальное его избиение, за которое отделается ночью в СИЗО и болью в ухе, которое было скручено лично Молотовым. Ну а когда Гоша, Щусев и Висовин приходят вымогать деньги у Журналиста, Гоша встаёт на сторону последнего и в итоге происходит драка, после которой Гоша навсегда порывает с организацией Щусева, а Щусев и его люди начинают считать его изменником.

Со своей стороны и Журналист пытается использовать Гошу в целях восстановления утраченной репутации главы семейства и фактически склоняет его и Колю, который не доверяет отцу, но доверяет Гоше к доносу на Щусева и его людей. Но в итоге Журналист просчитывается. Коля, узнав о том, во что его втянули, резко порывает и с семьёй и с Гошей и превращается в уже закоренелого фанатика идей Щусева. А Маша до того поддерживавшая отца в итоге тоже с ним порывает и ударяется в другую крайность – становится членом некоего Русского Национального Общества по борьбе с антисемитизмом, требующего покаяния русских перед евреями за погромы и антисемитизм и пытающегося действовать легально.

Сам Журналист, оказавшись на полулегальном и скандальном собрании этого общества, снова пытается поставить себя, как властителя дум, произнося речь, в которой приравнивает либерализм и демократию к охлократии и фашизму пророчествует в духе авторов дореволюционного альманаха Вехи: ‘…бить по фундаменту не надо… А если хочешь бить своими протестами, то оглянись и разберись, не надета ли тебе на шею петля и не вышибаешь ли ты сам ударом своим табурет из-под своих ног…’ и один в один повторяет фразы, словно бы позаимствованные у Столыпина, про необходимость стабильности и безвременья, длящегося десятилетия и необходимости трёхсотлетнего существования советской власти.

Но публика, разделившаяся на два противоположных лагеря по отношению к теме доклада Общества, однозначно не принимает его ‘столыпинско-веховский’ идеал, а журналист в итоге, как и в былые времена, получает очередную оплеуху от очередной жертвы репрессий, а после уезжает на скорой помощи.
В выигрыше, однако, остаётся Гоша, который становится внештатным сотрудником КГБ и в итоге начинает находить своё место в обществе. А когда семья журналиста, включая окончательно помирившуюся с отцом Машу, начинают искать Колю, всё ещё надеясь вернуть его под контроль он так же принимается за поиски, тем более, что его заданием является разгром банды Щусева.

В итоге поиски Коли приводят Машу и Гошу в некий ‘южный город’, где происходит типичное для заката хрущёвской оттепели рабочее восстание с очень сильным оттенком еврейского погрома, чем Щусев и его люди активно пользуются. В итоге Гоше приходится пережить едва ли не все ужасы охлократии, которой так боялся журналист – изнасилование Маши пьяными мужиками, от которых она вскоре забеременеет, издевательство над ними обоими пьяной толпы и убийство ей же старика. Но именно после изнасилование любимой, хоть и недоступной ему девушки у Гоши случается истерика и прежде мечтавший править Россией он только и кричит: ‘Ненавижу Россию!’. А оправившись в больнице после окончания мятежа и полного воссоединения семьи журналиста, Гоша Цвибышев окончательно сдаёт Щусева и его людей и превращается уже в штатного сотрудника КГБ.

На новом месте Гоша окончательно осознаёт своё место – место среди служащих. Он достиг материального благополучия, невзгоды киевских лет и прежняя жажда мести обществу улетучились и вся негативная энергия Гоши в основном направлена на борьбу с уже совсем измельчавшими антисоветчиками. Но полного благополучия нет по-прежнему – Маша по-прежнему его не любит и пошла с ним на фиктивный брак исключительно из желания скрыть ‘незаконное происхождение’ своего сына, потому с негласного одобрения семьи журналиста он заводит себе любовницу в лице Даши — коллеги по работе, с которой он ходит на задания. А потом рушится и эта видимость благополучия, когда с Гошей случается именно то, чего он опасался ещё, будучи членом организации Щусева – он всё же становится виновником гибели человека, пусть и косвенным. Выйдя на неонацистскую ячейку под названием ‘Большое Партийное Ядро’ через старого приятеля Висовина, жаждущего физически уничтожить это место сбора доморощенных поклонников Гитлера (Висовин подозревает ‘фюррера’ БПЯ в краже его трактата), Гоша приводит с собой группу захвата, которая врывается в разгар собрания этого кружка. Но в итоге бывший разведчик погибает при оказании сопротивления милиции и попытке убийства ‘фюррера’ БПЯ и это событие ломает Гошу.

Он начинает всерьёз подумывать о суициде, однако в итоге натыкается на Колю, который истерично и с пафосом ‘казнит’ Гошу тяжёлым ударом по голове ‘за кровь преданных […] честных патриотов России’, но в итоге не только не убивает его, но и сам пугается своего же поступка и бросается наутёк, чтобы потом по протекции отца оказаться в элитной психлечебнице. И больше того именно это событие окончательно превращает семью Гоши и Маши из фиктивной в настоящую.

И вот тогда ставший инвалидом и перебравшийся с семьёй в Ленинград Гоша Цвибышев окончательно избавляется от борьбы за ‘место в обществе’, которое теперь ему по большому счёту и не нужно, как и сотрудничать с КГБ. Заняв скромную должность сотрудника библиографического отдела одной из ленинградских библиотек, Гоша теперь хочет одного – стать долгожителем. Но, тем не менее, он не может не удержаться и от идеи ощутить себя победителем и оказавшись проездом в городе, где когда-то он был бесправным ‘нелегалом’, которого выживали с койко-места в общежитии, он первым делом идёт в своё бывшее общежитие, а затем узнаёт от бывшего соседа по койко-месту о том, что он фактически пережил многих своих некогда ‘благополучных’ соседей по общежитию.

В принципе героя Горенштейновского ‘Места’ осудить достаточно легко. Как же – карьерист, который хочет занять своё место под солнцем, не гнушаясь никакими средствами. Равно как и Журналист — поклонник ‘разумной тирании’ на совести которого была служба тирании неразумной и попытки ‘словить волну’ в эру так напугавшей его хрущёвской вольницы. Но с другой стороны, окажись читатель на месте Гоши Цвибышева, неизвестно ещё куда бы его самого понесло. Ведь Гоша – закономерный продукт своего времени, равно как и бестиарий ‘оппозиционных интеллигентов’ всех убеждений и направлений, который без прикас и без жалости показал Горенштейн – продукт определённой эпохи и при том, продукт, как показала дальнейшая и вполне реальная эволюция этого бестиария, достаточно уродливый. Причём по мысли автора — более уродливый, чем всё уродливое в советской власти и КГБ.

Исходя из этого, нечего удивляться тому, что этот роман так долго шёл к читателю. Мало кто из диссидентствующих интеллектуалов готов был верить в то, что ‘народный сталинизм’, показанный Горенштейном в ‘Месте’ устоит перед всеми развенчаниями Сталина и окажется более, чем живуч, мало кто верил в то, что в стране победившей фашизм, могут вполне расцвести неонацистские движения и тусовки, да и сам портрет либеральной и патриотической интеллигенции получился настолько жёстким, что до сих пор многие с огромным трудом согласятся признать в нём своё отражение. Единственное чего Фридрих Наумович не предвидел тогда, так это то, что антисемитизм, всплеска которого он в своё время опасался после массового исхода евреев из СССР на закате его существования станет явлением совсем маргинальным, и его место займут фобии совсем к другим национальным меньшинствам. Что, однако, не отменяет периодически вспыхивающие синдромы ‘южного города’, к которым тоже мало кто реально был готов в те времена, когда пока ещё сценарист Фридрих Наумович Горенштейн писал свой бессмертный роман.

Читайте также:
Короткий метр «Никогда»
Короткий метр «Никогда»
Постояльцы жёлтого дома
Постояльцы жёлтого дома
Против ересей: соционика и другие псевдонауки
Против ересей: соционика и другие псевдонауки