До того, как потные маркетологи и компульсивные программисты укомплектовали тебя в коробку аватара и подсадили на питательный бульон информации, нашу с тобой природу уже объяснили авторы учебника по обществознанию за 7 класс.
Они писали: “Человек — существо биосоциальное”. Бородатый отец наук и воспитатель царей Аристотель сразу смекнул это, когда ребята с форума принесли ему ощипанную курицу. Если с "био" нам пока мало что понятно, то с социальной частью жизни проблем вроде бы нет.
Мы рождаемся в окружении улюлюкающих родичей, тычущих в наше опухшее от 9-месячного заплыва личико фотокамерами. Мы впитываем порами кожи правила поведения, нормы общения, традиции предков и привычки друзей. Попасть в дурную компанию едва ли лучше, чем прикуривать от бычка в подъезде. Смешавшись в блендере до формы вязкой массы, мы радуемся сопричастности, хлопаем глазами от удовольствия и греемся на солнышке, сияющем с высоты пирамиды Маслоу. Отара людских племен ссыпается из бетонно-картонных коробулек на улицы, заполоняет трамваи, скачет по коридорам казенных заведений и отирает пыль офисов. В этой социальной спутанности общими становятся не венерические заболевания, а связи и листы френдов. Вот только не нужны "социальные сети", чтобы увязнуть в человеческом капитале.
Мы в плену у собственных генов, заставляющих нас плясать клановые танцы. Уйма времени тратится на общение, еще больше — на овеществление суровой экономики отношений. Взаимные формы социальной фелляции сводят нас до набора диспозиций, весь пасьянс которых удачно разложен советским социологом с вкусной фамилией Ядов. В кулуарах нейробиологических конференций давно уже высказывают тихим шепотом мысль, что эволюция уготовала нам всего 3-4 часа концентрации. Переборщишь – и твои батареи опустеют, а в загашниках организма станет застывать холодный кисель злобы. Мерзостная нужда каждый день видеть людей, говорить с ними и, упаси господи, вступать в контакт разъедает личность. Мелкие просьбы, чужие проблемы и нытье капает серной кислотой на нашу кристально чистую бумажную душу, продырявливая её и уродуя. “Вот взять бы всех людей, да сжечь”, — сказал бы какой-нибудь юный мизантроп, попивая портвейн из картонной коробки. “Нельзя!”, — ответим мы с тобой, кутаясь в шелковистые страницы Уголовного Кодекса. Нельзя, потому что наш мозг просто откажет без ансамбля социально-обусловленных всплесков гормонов и прочих гуморов.
Ты пробовал прожить день, ни с кем не общаясь? Уверен, это было полезное время в компании фаршированного дельными идеями человека. Но представим, что минула неделя, месяц, год, и вот ты — Робинзон Крузо без Пятницы — исписываешь сто пятую книгу дневников своих замечательных никому не нужных мыслей, а твои воображаемые друзья Болик и Марго за что-то обиделись на тебя и вот уже два дня не разговаривают. Заратустра вынужден спуститься с горы, Супермен не ночует в своей Крепости Одиночества. Нам придется общаться с кем-то, быть свободными «для». Но бремя умного человека непосильно вынести без прививки антисоциального.
Здоровая доля социопатии и отшельничества — намного приятнее ведра холодной воды за шиворот. Умеренность в числе контактов сделает качество собственной жизни выше. Вряд ли кто-то пострадает от того, что не сможет писать тебе в 3 часа ночи с вопросом “Ты спишь?”. Лента «Контакта» не содержит ничего по-настоящему значительного. Никто еще не умирал от недостатка в организме комментариев.
Кончайте мило кокетничать и улыбаться коллегам, если вы их ненавидите. Не надо смазывать шарниры нашего общества салом из вежливого лицемерия и богобоязненной услужливости. Одиночество укрепляет ум, фантазию и уверенность в своих ориентирах, заставляет двигаться в направлении чего-то полезного, например, очередного сериала или хранилища тайваньского порно. В конце концов, как любили выражаться завсегдатаи имаджборд, “биомусора” на улицах действительно довольно много. И вот им-то как раз обмазываться совершенно незачем.
Пора открывать продажу абонементов в клуб анонимных социо-аскетов с обязательным прохождением курса реабилитации на зауральских приусадебных хозяйствах. Или хотя бы — выброшенным в самого себя под мрачным и холодным космосом.
