Каждый раз закрывая веки я умираю
И смерть смотрит твоими глазами

макулатура – в огне

15 сентября выходит новый альбом макулатуры — «Сеанс».  Если затевать игру в ассоциации, то сразу возникают кино, психотерапия, шахматные партии. «Сеанс» сделан в новом звуке и с фитами, а внутри – повышенная рефлексия, которую не только нельзя побороть, но и невозможно найти силы на эту борьбу. Выходишь за пределы дома, выходишь из аккаунтов, оставляешь счета и недопитые таблетки — оказываешься в пространстве болезни, которая началась, когда реальность превратилась в воспоминание о желаемой реальности. Показать, что происходит в черепной коробке — единственный способ не сожрать себя изнутри на высокой скорости.

 «Сеанс» следует за «Пляжем» в настроении и определенно на уровне текста — вероятно, потому что жизненный опыт существует безотрывно, с него нельзя тематически переключиться, как с ток-шоу на новости экономики.

В звуковом плане «Сеанс» — пик эволюции: звук стал разнообразнее. Ещё с трека «вальтер» было ясно: звук изменился — Феликс Бондарев, который стал полноценным участником команды, сделал работу макулатуры не только словом,  обрамлённым музыкой, но музыкой в абсолютном смысле. И тогда обнаружился  нерв на уровне мелодии, нерв, который позволяет не только слышать, как звенит цепь слов, но и видеть за ней сюжет. Треков с проходным звуком нет как таковых, и всё звучание противостоит скуке: всплески на грани истерики, которые свойственны не маятниковой монотонности хип-хопа, а в большей степени панку. Музыка делает, что должна делать — добивает. Это не попытка сделать саунд «модным» — Бондарев просто знает, как сказать музыкой.

Альбом не перестает быть личным даже при наличии трех совместных треков: «променада» с Олегом ЛСП, «ни ночи, ни дня» с Михаилом Енотовым и трека «свобода – это гетто» с Лёхой Никоновым.

Лирика макулатуры значительно приблизилась к тому, что делали ночные грузчики — особенно в «30 лет как мертвый» и в «ни ночи, ни дня», записанной с Михаилом Енотовым. Может быть, поэтому в последнем случае Енотов звучит как доминанта трека — его интонации вместе с музыкой въедаются в память.

Тоска и влюбленность в новых текстах по духу близка художественным метаниям героев Уэльбека, у которых чувства привязаны к телесности: к сексу и ощущению человека рядом. Расстояние стирает телесное — остается только память (впрочем, именно об этом было немало сказано уже в «Пляже»), и герой мучается, ощущая кратковременность всего — чувства, удовольствия, способности организма функционировать и испытывать сексуальное возбуждение. Вместе с тем та самая память о телесном завязана на виртуальным: на возможности видеть, как меняется жизнь человека, даже когда ты бесконечно отдалился от точки взаимодействия и не хочешь ничего знать.

Меня нет в твоем мире
И я мерцаю в реальном
Как неоновая реклама
На заброшенном здании
Когда я кого-то трахаю
Я самого себя стираю из памяти
Как любят покойники
Теперь ты знаешь сама

как любят покойники

«Как любят покойники» — тот случай, когда музыка равна в своей силе слову. Трудно представить, какой могла бы быть композиция в ином звучании, потому что сейчас она — словно случайно открытая музыкальная шкатулка, триллер, который происходит в голове отдельных людей, и многое из этого благодаря мелодии.

«Сеанс» мрачен — в нём уже нет той борьбы (кулаков, Нейта Диаза, хуков), но есть больничная, галлюцинирующая, маниакальная атмосфера. Он  — следующая стадия после «Пляжа»: история болезни, воспоминания, иллюзии, сны после препаратов. Именно тот случай, когда страшно быть в самом себе.

Твоё равнодушие – моя смирительная рубашка

променад

Мы идеальная пара – я биполярный, ты ОКР

вместе

Трек «реприза» рискует стать Пьеро среди труппы треков макулатуры — степень надрыва, которую чувствуешь ещё до текста. Откровенная трагичность наверняка сделает «репризу» любимым треком отчаявшихся и умалишенных — то есть утешением буквально для всех. Музыку для «репризы» делал Рома Англичанин.

Слушателя интересует вопрос: «о бабе ли альбом». Да, о ней. И о боли, о болезни, о необходимости каждый раз вставать, пока слышишь, как звучит эта музыка под кожей, словно сломанное фортепиано, эхо, музыкальная шкатулка. Альбом «Сеанс» вслед за «Пляжем»  повторяет мотив памяти, но теперь это навязчивое состояние. Невыносимая тревожность может оставить в покое, но однажды всё равно вернется, чтобы ознаменовать жизнь, «точку, в которой она оборвется» и наступившую тишину.

Придет смерть, и у нее будут твои глаза.
Это будет как порвать с привычкой,
как увидеть в зеркале все то же,
но только мертвое лицо,
как услышать сомкнувшиеся губы.

Чезаре Павезе, из цикла «Придет смерть, и у нее будут твои глаза»