Роберт Вальзер. На дно – за свободой
Роберт Вальзер. На дно – за свободой
Роберт Вальзер. На дно – за свободой
Роберт Вальзер. На дно – за свободой

Полюбить Роберта Вальзера очень трудно. И как писателя, и как человека. Пытаешься читать его — сразу отталкивает откровенное пренебрежение к всякому оттачиванию композиции, что должно быть свойственно прозаику. Эти вечно длинные и пафосные монологи, ещё более длинные и ещё более пафосные абзацы, вечный конфликт Героя и Мира, доведённый до полного инфантилизма и, конечно же, многословие, многословие, многословие без конца и края — вот характерные черты Вальзера. Потом удивляешься, как ЭТО ещё рисковали печатать и продавать — неизменно с большим неуспехом — и как Вальзер с ТАКИМ материалом упорно пытался стать профессиональным литератором и тем самым портил жизнь себе и окружающим.

Неудивительно, что после первого прочтения прозу швейцарского немца Роберта Вальзера начинаешь воспринимать как своего рода сорт графомании, произведенный глубоко асоциальным человеком, который понятия не имеет о том, каково это поддерживать хоть какие-то нормальные связи (что недалеко от истины — Вальзер и вправду был настолько асоциален, что мало где задерживался). И только потом, когда читаешь его второй, третий, четвёртый, пятый, шестой раз, начинаешь осознавать величие Вальзера. Его величие в том, чтобы он смело не желает никому нравиться и требует от читателя безоговорочно принимать его таким, какой он есть. Возможно, именно поэтому слава настигла Вальзера посмертно. Что его современникам казалось в основном графоманией и примером того, как НЕ НАДО делать литературу, стало откровением для потомков. Потомков, в 1960-е годы искавших освобождения от оков буржуазной морали и в своих поисках наткнувшихся в итоге на наследие двух подзабытых к моменту своей смерти швейцарских немцев — Германа Гессе и Роберта Вальзера.

Жизнь будущего писателя с самого начала дисгармонична. Родился в 1878 году в многодетной семье из городка Биль близ Берна. Маленький Робби сразу столкнулся со вкусом неудачи. Его отец, пытавшийся стать успешным коммерсантом, регулярно терпел на этом поприще неудачи и свою злость, копившуюся в результате этих неудач, вымещал на детях. Мать была женщиной крайне вспыльчивой и неуравновешенной, закончила свою жизнь в 1894 году под долгим медицинским наблюдением (Вальзеру на этот момент было 16 лет). Семья Вальзера была настолько нищей, что мальчику рано пришлось оставить гимназию и с 14 лет начать борьбу за существование.

Иллюстрация: Sasha Denisova

Однако тяжело переносивший столь безрадостное детство мечтательный Роберт уже в ту пору пытался спрятаться от мира в башне из слоновой кости — вернее, из своих фантазий. Он увлекся театром. Пьеса Шиллера «Разбойники» была любима им настолько, что его брат даже нарисовал детский портрет Робби в образе героя пьесы Карла Моора.

В 14 лет Вальзер поступил на трёхгодичные банковские курсы в своём родном городе, по окончании которых непродолжительное время работал банковским клерком в Базеле. Но Вальзеру не хотелось тянуть всю жизнь конторскую лямку, и в 1895 году он уехал в Штутгарт — надеялся стать актёром. Однако у угловатого и дисгармонично сложенного юноши, который не особенно желал кому-то нравиться (что необходимо любому актёру), не осталось никаких шансов — его срезали уже на первом прослушивании у знаменитого актёра Йозефа Кайнца. Он снова вернулся в Швейцарию — на сей раз в Цюрих, где вновь устроился банковским и конторским служащим. Правда, ни на одном месте надолго не задержался.

В свободное от борьбы за существование время Вальзер писал стихи, некоторые были опубликованы в 1898 году в бернской газете Der Bund. Эту первую публикацию заметил австрийский литератор Франц Блай и ввел Вальзера в литературный кружок при журнале Der Insel («Остров»), куда входили наиболее громкие представители эпохи немецкого модерна — Франк Ведекинд, Макс Дотендей и Отто Юлиус Бирбаум. Там Вальзер выпустил ещё несколько рассказов и стихотворений, а в 1904 году в одноимённом издательстве отдельной книгой вышла его повесть — «Школьные Сочинения Франца Кохера». Именно в этом бессюжетном произведении, составленном в виде полусочинений — полудневников умершего школьника, оформился фирменный вальзеровский стиль — многословие и тотальное доминирование эссеистики над собственно сюжетом, противопоставление наивности и мечтательности рациональному миру взрослых. Гессе позже так опишет своё впечатление от этого вальзеровского дебюта:

«Его первая книжка — кокетливо-элегантная вещица с веселыми рисунками его брата, Карла Вальзера… Я купил ее из-за милого, оригинального оформления и прочел во время небольшого путешествия… Сначала эти странные, наполовину детские сочинения показались мне шуточными заметками и упражнениями в стиле имеющего риторические способности ироничного юноши. Что в них притягивало и завораживало, так это их неизменно небрежный стиль, радость от написания легких, нежных, милых предложений и слов, что так на удивление редко встречается у немецких писателей. Также там были некоторые замечания по поводу языка. Например, в одном очень веселом сочинении о конторщике: «Прежде чем вонзить перо в бумагу, опытный конторщик несколько мгновений медлит, то ли собираясь с силами, то ли прицеливаясь, как заправский охотник. Затем начинается стрельба, и по райскому полю разлетаются буквы, слова, фразы, причем каждая фраза имеет очаровательное свойство выражать весьма многое. В том, что касается корреспонденции, наш конторщик — настоящий дока. Он изобретает на лету такие обороты, которые изумили бы многих ученых профессоров». Наряду с этим кокетством и страстью к письму, этой игрой словами и легкой иронией уже в той самой первой книжке случайно проявляется любовь к вещам, подлинная, прекрасная любовь человека и художника ко всему сущему, которая бросила теплый, искренний отсвет истинной поэзии на легкие, прохладно-светлые страницы говорливой прозы».

Г. Гессе, газета «Sonntagsblatt der Basler Nachrichten»,
5 сентября 1909 года

В 1905 году Вальзер перебрался в Берлин и обитал у своего брата Карла, который к тому моменту стал успешным художником, театральным декоратором и иллюстратором. Там Роберт посещал школу домашних слуг и по её окончании получил место слуги в замке Дамбрау в Верхней Силезии. Проработал Вальзер там всего полгода — он был исполнительным и незаметным, но неуклюжим. Описывая причину своего увольнения, он иронично замечал: «В роли слуги я со своей швейцарской неповоротливостью пригодился ненадолго». После увольнения Вальзер вернулся в Берлин и не без протекции брата встретился с известным издателем Бруно Кассирером. Тот под впечатлением от ранних вещей Вальзера посоветовал написать роман.

Через два года на свет появляется первый роман Роберта Вальзера — «Семейство Таннер». Роман о таком же, как сам Вальзер, юноше-романтике Симоне Таннере, который настолько дорожит своей независимостью, что бросает даже сносные места работы и находит силы терпеть любую нужду. Герой, покидая место работы, любит сгоряча бросить хозяевам длинную тираду в лучших традициях немецких романтиков XIX века. Кассиреру роман не понравился, однако это не помешало публикации ограниченным тиражом. Даже такой тираж не раскупили. Но Кассирер принял к публикации два следующих романа, которые Вальзер сотворил в два последующих года. Речь идёт о «Помощнике» (1908) и «Якобе фон Гунтене» (1909).

«Помощник», основанный на опыте работы Вальзера у одного цюрихского инженера, был уже более традиционным, несмотря на периодическое многословие Вальзера. В центре произведения — судьба недавно демобилизовавшегося из армии двадцатичетырехлетнего Йозефа Марти, который после долгого периода безработицы устроился помощником к изобретателю Тоблеру. Поначалу герой лелеет идеал бескорыстного служения, совмещённый с нежеланием отдаваться обществу целиком. Но постепенно обнаруживается, что начальник только отчаянно бьётся за материальное выживание и идёт на всё, чтобы удержать у окружающих представление о нём как о благополучном члене общества. С Йозефом хозяин часто обходится бесцеремонно и месяцами не выдает жалования. В конце все попытки Тоблера и его семьи хоть как-то поддержать видимость благополучия рушатся, их знакомые от них отворачиваются, вскоре разорение семьи становится бесповоротным. Йозеф ссорится с незадачливым изобретателем и покидает дом Тоблеров, а заодно и своё место помощника, и начинает поиски своего места в обществе заново.

Роман «Якоб фон Гуттен» также основан на личном опыте. Главный герой находится в воспитательном учреждении Беньямента. Он мечтает стать богатым и разъезжать в карете. В школу устраивается, чтобы стать слугой и приблизиться к своей цели, но сталкивается с неприглядными реалиями заведения, которые критикует в своём дневнике: «Дел у нас, учеников или воспитанников, крайне мало, заданий нам почти не дают. Мы только учим наизусть правила внутреннего распорядка. Или читаем книгу «Какую цель ставит перед собой школа для мальчиков Беньяменты?. Краус, кроме того, учит французский, самостоятельно, потому что ни иностранных языков, ни чего-либо подобного в нашей учебной программе нет. Урок у нас один-единственный, и он повторяется бесконечно. «Как должен вести себя мальчик?» Вот вокруг этого и вращается, в сущности, вся учеба». Однако, в отличие от Симона Таннера из первого романа, Якоб фон Гуттен не торопится бежать из этого заведения или высказывать начальству всё, что думает. Даже наоборот — он демонстрирует покорность и послушание. Но строки из дневника роднят его во многом с Таннером — опять многословие и такое же острое и по-юношески максималистское неприятие абсурдного порядка, требующего безоговорочного послушания в обмен на успех. Или иллюзию успеха. Впрочем, дух подчинения настолько захватывает Якоба, что он покидает к тому времени разорённую Беньяменту и уезжает в пустыню… вместе с директором этого заведения.

Иллюстрация: Sasha Denisova

Все три романа Вальзера получили лестные оценки в высших германоязычных литературных кругах. Талантом Вальзера восхищались Герман Гессе и Роберт Музиль, а Франца Кафку после публикации первой книги рассказов часто сравнивали с Вальзером, что никого не задевало. Однако широкого коммерческого успеха романы не имели — во-первых, ограниченные тиражи, во-вторых, чудаковатые герои, привычка к многословию и замедленному действию, что противостоит динамичному сюжету, способному заинтриговать и заинтересовать. Это отпугивало читателя от произведений Вальзера.

Самого Вальзера отсутствие успеха у широкой публики не огорчало. Он воспринимал это как свидетельство истинности избранного пути, как своеобразное отшельничество. Его издатель Бруно Кассирер полагал иначе. Роберт Вальзер явно не вписывался в ту среду, в которую вписался его брат Карл. Участников «Сецессиона» пугали «медвежьи» (даже по провинциальным меркам) манеры Роберта. Он мог весь вечер молчать в присутствии высокопоставленной дамы, пожирая её насмешливым взором, или задирать Ведекинда и

Гофмансталя, спрашивая их, не наскучила ли им слава, мог даже разбить пластинку в доме издателя Фишера, возмутившись бестактностью хозяина. Вальзеру была чужда погоня за успехом, которой были одержимы обитатели этого круга. В очерке «Берлин и художники» Роберт писал: «Художник, увенчанный успехом, живет в большом городе, как в волшебной восточной сказке. Он перекатывается из одного богатого дома в другой, ничтоже сумняшеся садится за уставленные яствами столы, жует, жуирует, развлекает. Его жизнь протекает как во хмелю. А талант? Неужели художник отказывается от своего таланта? Что за вопрос! Напротив. Талант только тогда и крепнет, когда на него живут».

В итоге Вальзер окончательно порвал с литературно-художественным миром Берлина. С этого момента он (в духе своих неприкаянных героев) начал сознательное падение вниз, надеясь таким образом убежать от всех пут, навязываемых обществ. Сперва он исчез в какой-то берлинской ночлежке, и два года — с 1910 по 1912 — о нём не было вестей. В 1913 году вернулся в Швейцарию — в родной город Биль, где жил прежней жизнью затворника и даже не пытался вернуться к миру. Еще в Берлине Вальзер окончательно оставил крупную форму и перешел к малой прозе, очеркам и эссе, которые публиковались в газетах и журналах вроде Schaubühne. В Биле появлялись шедевры: новелла «Прогулка» (1917), навеянная собственными, часто ночными прогулками по городу, произведение с той же словесной избыточностью и язвительностью, но без горячности героев ранних трудов. В конце 1910-х Вальзер много ходил с карандашом и блокнотом в горы и там делал зарисовки. Тогда же вышедшие в свет произведения «Жизнь Поэта» (1918) и «Зеландия» (1919) закрепили за ним неоднозначную репутацию «писателя, ставшего пастушком». Публикации этих работ ничего не изменили в судьбе Вальзера — он по прежнему пользовался вниманием в высших германоязычных литературных кругах (в частности философ Вальтер Беньямин посвятил ему большое эссе), но читатель по-прежнему был холоден, а средства таяли вместе с нажитой в Берлине микрославой. Годы Первой Мировой Войны были одними из самых тяжёлых в жизни Роберта Вальзера — помимо материальных трудностей писатель столкнулся с потерями в семье. В 1914 году скончался отец Вальзера, в 1916 году брат Эрнст умер в психбольнице Вальдау, а другой брат Герман Вальзер, профессор географии в Берне, совершил самоубийство в 1919 году. С остальными родственниками, включая родную сестру Лизу, отношения испортились — им не нравилось, что их брат — нахлебник, который не может прокормить себя и живет исключительно на газетные гроши или за счёт родни. Хуже того — романы «Тобольд» и «Теодор» бесследно потерялись при пересылках в издательства.

В 1921 году Роберт Вальзер предпринял последнюю попытку как-то обеспечить своё существование и перебрался в Берн, где с помощью друзей нашел место помощника библиотекаря в Государственном Архиве. Но годы лишений и изоляции сделали Вальзера ещё более асоциальным и неспособным встраиваться в общество людей, не говоря уже о соблюдении элементарной субординации, и через полгода он бросил службу и вернулся к свободной жизни писателя. Теперь даже газеты не хотели принимать ничего из написанного. Сам Вальзер в это время порвал со всеми условностями и ударился в экспериментаторство, ставшего радикальным даже на фоне сюрреалистов. Рассказы и эссе того периода были пересыпаны возмутительными набросками, фрагментами историй, письмами воображаемых людей и невнятными монологами.

Венцом переворота Роберта Вальзера стали его так называемые «микрограммы», намеренно сделанные микроскопическим почерком. Они состояли из 500 с лишним текстов разных жанров. В их числе последний роман писателя «Разбойники», название которого отсылает к некогда любимой автором пьесе. Микрограммы долгое время считались неким кодом, но к 1970-м годам были расшифрованы исследователями творчества Роберта Вальзера — на это ушло 20 лет.

Лишь в 1924 году удача в последний раз улыбнулась Вальзеру — ему удалось издать сборник «Роза», но и он не снискал никакого успеха.

Окончательное падение Вальзера на дно в Берне, где он часто менял одну меблированную комнату за другой, не могло не сказаться на психике писателя. В конце 1920-х у Вальзера начались слуховые галлюцинации, и в 1929 году он попал в лечебницу Вальдау — ту же, в которой умер его брат Эрнст. Там он, первоначально принятый за шизофреника, на некоторое время пришел в себя, нашел возможность писать и даже публиковался в газетах. Написанное им не отражало его болезни. Однако в 1933 году, невзирая на яростные протесты Роберта, по настоянию родной сестры Лизы писателя переводят в Херизау — более дешевую больницу с жёстким режимом. После этого Вальзер окончательно перестаёт писать. Своему опекуну, литератору Карлу Зелигу, Роберт объяснял: «Я здесь не для того, чтобы писать, а для того, чтобы быть сумасшедшим».

25 декабря 1956 года в возрасте 78 лет всеми забытого писателя Роберта Вальзера настигла смерть — во время прогулки по заснеженному полю. Он скончался от сердечного приступа. Тело было найдено и сфотографировано на месте, позже его похоронили на кладбище Херизау.

Роберту Вальзеру не суждено было дождаться своей славы, которая расцвела в шестидесятые и семидесятые годы XX века, и увидеть первые экранизации своих работ.

Читайте также:
Фрагменты предсмертной речи
Фрагменты предсмертной речи
Обсуждая «Шутку»
Обсуждая «Шутку»
Непокой, или Кучерявый траур Тикая Агапова
Непокой, или Кучерявый траур Тикая Агапова