07.03.2016 · Фикшн
Рассказ «Склады»
Рассказ «Склады»
Рассказ «Склады»
Рассказ «Склады»

Вторая редакция

Я и не думал, что возьмут. Пришел на собеседование, взял анкету и стал заполнять. За пару недель этот процесс превратился в рефлекс. Чуть позже назначено еще одно собеседование на похожую должность.

Я автоматизировано расписываю паспортные данные, список прошлых работ, нелепые объяснения о том, почему ушел. Последняя часть анкеты – худшая. В ней нужно оценить свою трудоспособность, ум, работу в коллективе и приоритеты по десятибалльной шкале.

Череда мудачных работ обязывает выделиться из толпы других неудачников, среди которых трудно определить уровень своего интеллекта. Да и зачем? Сотрудник склада, наборщик, грузчик – все по шаблону, руками, но никак не сердцем и головой.

Матерь Складов заводит первый и последний осмысленный диалог со мной. Разглядывает мою анкету. Первую часть просматривает по диагонали, та ее мало волнует. Мои личные данные важны лишь для службы безопасности и бухгалтерии. Ей они ни к чему. На каждой строчке поглядывает на меня, улыбающегося интеллигентного барашка.

Она молча кричит: «Ты всего лишь очередной дурень, который не может найти себе угол. Сам пришел на заклание и никто тебе теперь не поможет!»

И вслух добавляет: — Хороший оратор?

Это она добралась до характеристик. В местах с десятибалльными оценками я стараюсь не опускаться ниже пятерки, но редко где позволяю девятку. Удержаться между шестью-восемью в самый раз. Там, где надо вписывать отличительные особенности, я сдерживаться не стал.

Исполнительный. Старательный. Обучаемый. Мобильный. Такое рад увидеть каждый работодатель. Про ораторство написал забавы ради, но Матерь Складов восприняла это как потенциальную угрозу. Ей нужны исполнительные и молчаливые.

Вслух она говорит:

— Условия следующие: график плавающий, два на два или пять через два. С восьми до восьми, час на обед. На восьмичасовые смены не надейся — Сезон близко. Начало смены отмечаешь у охраны за пятнадцать минут до ее начала. За каждую минуту опоздания штрафуем на пятьсот рублей. Прогул без уважительной причины от двух до пяти тысяч рублей…

И молча добавляет:

«Ты должен быть благодарен, если я на тебя кричу! Ты должен рыдать от радости, если я погоняю тебя кнутом! Ты должен любить меня, потому что твоя душа – моя!»

Все это время она пристально смотрит на меня. В кабинете душно, пол будто покрыт трещинами и изрыгает языки пламени. Хочется в туалет.

— И еще: персональная и коллективная ответственность. Персональная, если виновник ты. Вычеты пойдут из зарплаты. Коллективная, если виновника вычислить не удалось. Делим сумму на всю смену…

Киваю. Выходит торопливо, от удушья, волнения и нужды. Матерь Складов все еще смотрит на меня. Как же здесь жарко, как же хочется в туалет.

Работа тяжелая, физическая. Потянешь? На вид ты не особо крепкий. Высокий, это хорошо. Но худой…

И молча кричит: «…и жалкий! Какой же ты жалкий, посмотри на себя! Ты должен просить на коленях, чтобы получить эту работу!»

Вслух отвечаю, что справлюсь. Молча умоляю отпустить меня. Еще немного и я обмочусь.

—  Перезвоним, как только служба безопасности проверит твою анкету. Иди.

 

***

 

Снится работа. Вот он я, труженик. Смиренный, таскаю, гружу. Это мое великое мученичество, расплата за взгляды и длинный язык. Поднимай, неси, слушайся, раб! Бейся об плетку! Подгоняйте, ломайте! На алтарь превозношу свою молодость ради пустых мечтаний о беззаботной жизни! Да светится тоска моя, да пребудет запись в трудовой книжке моей! Во имя труда, корпораций и жирных скотов! Аминь.

 

***

 

Перезвонили. Я получил работу.

 

***

 

День первый. Мужики в курилке глядят косо, лениво отвечают на рукопожатия. На этой новой родине у меня ни шкафчика, ни формы. В старых джинсах и толстовке мнусь до начала смены, потом плетусь за мужиками на склад.

Этот распределенный порядок с запахом пыли и картона — мой новый дом. Вся моя жизнь за пределами склада не имеет смысла. Она совершенно бесполезна и никому не нужна.

На втором этаже, среди коробок, развалился узкоглазый Ким. Так он мне представляется. Ким рассказывает о далекой родине, арбузах, знойных красавицах. Говорит о хорошем. О том, что не здесь и не для меня. В короткие промежутки между сменами на складах он продает духи. Бизнес маленький, якобы перспективный, хочет раскрутить и вернуться обратно состоявшимся, с кучей денег.

— Ну а как тебе здесь, Ким?

— Здесь? – он сложил руки на груди и задумчиво посмотрел вверх. – Да ничего, если разобраться. Хотя Сезон, конечно, близко. Будет тяжеловато — работы много, людей мало, жара…

Это совсем не взбодрило.

— И давно ты тут?

— Уже полгода, — отдается эхом в моей голове.

Я хочу спросить о том, что такое Сезон, но Ким надвинул шапку на глаза и задремал.

Ко мне подходит добродушный пухляк — себя он называет Сашей, меня «ну-чего-готов» — и зовет за собой. Показывает накладную, стеллажи.

— Смотришь строчку. Вот, допустим, молотки… Артикул видишь? Он на товаре или коробке написан. Ищешь, находишь, сверяешь, набираешь нужное количество. Скидываешь это все в коробку и на поддон. Знаешь, что это такое?

— Подставка?

— Вроде того. Деревянная шляпа, — он притаскивает сколоченный из досок поддон и бросает рядом, — вот такая. Обмотаешь стрейчем и на край этажа. Погрузчик крикнешь, набираешь следующую…

— А стрейч это что?

— Полиэтиленовая шляпа, вот такая, – сует мне в руки рулон смотанной пленки. – В общем, ты набирай, а если чего — спрашивай у меня, или у Макса.

— А Ким?

— А Ким бездельник, толку от него почти никакого…

Я остаюсь один на один с накладной. Масштабы работы удручают. Полки уходят на пять ярусов вверх и тянутся рядами через весь склад. Я бесцельно хожу между ними и высматриваю необходимые артикулы, ничего найти не могу. Просто хожу, создаю видимость работы. Ким спит среди коробок с бытовой химией и каких-то ответов от него добиться действительно не удается.

— Ну чего? Что ищешь? – спрашивает Максим. Лохматый, небритый, в очках, слегка дерганый.

— Да все.

— Давай, сейчас разберемся, – он выдергивает листок и ведет за собой. Уверенно и целенаправленно собирает первую накладную за меня.

Позже я обращаюсь к нему снова. Говорю, что ничего не могу найти и протягиваю накладную. Вот он собирает вторую. Третью. Да и все остальные накладные за этот день. Сперва Максим находил одну из позиций, а потом как-то по инерции втягивался и набирал остальные. Ему, видимо, нравилось. Мне — тем более.

Смена ознакомительная, неполная. Не так уж и сложно, дело Ким сказал, надо только разобраться. На завтра пообещали шкафчик и форму.

 

***

 

Снится шкафчик и форма. Вот он, мой шкафчик, новенький и блестящий. Разложу рюкзак: сюда кружку поставлю, сюда контейнер с обедом. Здесь повешу чистую одежду, придя на работу. Здесь же оставлю рабочую форму, перед уходом. Вот она, моя форма. Она сделает меня частью коллектива, полоской пчелы-трудовика. Добытчиком сделает, роботом. Одним из! Буду как все, отрекаюсь от индивидуальности! К черту это! Оторванной пуговице давно пора занять место среди других, в едином ряду, на красивом наряде для широких задниц!

 

***

 

Ким не выходит на работу, а я получаю ключи от шкафчика и пластиковую пропускную карту. Теперь каждая отрытая дверь будет отмечена у охраны, зато могу ходить в столовую, раздевалку и туалет. Форму обещают позже. Оказывается, ее стоимость тоже вычтут из зарплаты.

Снова слоняюсь между рядов, нашел только пару позиций. Саша играет с Артемом в покер, прямо на коробке с газонокосилкой. Постоянно оглядываются, боятся, как бы Матерь Складов не застукала. Между ходами рассказывают, что Максима за спиной называют Пыльным. Он здесь самый инициативный. Держится особняком, работает за троих и не прерывается на обед. Даже не курит. У него на уме одни накладные и пыльные полки с товарами. Жуткий тип.

 

***

 

На второй неделе случается худшая из смен. На улице проливной дождь, форму мне так и не выдали. Артем не вышел на работу, значит мне за двоих, хотя и за одного получается едва ли. Заспанный, сырой, я тяну тележку с пакетами удобрений. Двадцатикилограммовые, они сползают прямо в лужу, окатывая с ног до головы. Мужики смеются, пока я пытаюсь выцепить их из воды. Мне скользко, тяжело и обидно. Позже я трижды набираю не тот вид лампочек. На меня орут, надо мной смеются. Приходит осознание, что дольше двух месяцев я так работать не смогу.

 

***

 

Снится зарплата. Двадцать пять тысяч рублей, если без штрафов и стоимости формы. Целое состояние. Вот они, красные, бирюзовые и фиолетовые билеты к благополучию. Но когда мне успеть за покупками? Что купить в первую очередь? Я хожу по торговому центру, от магазина к магазину, но ничего не беру. Зачем мне одежда? За два выходных я едва успеваю отоспаться, почти никуда не выхожу. Отпадает нужда в технике, разве что стиральную машинку бы, а то спина и руки болят. Может еды? Только чтобы недолго варить, чтобы можно было брать на обеденный перерыв. Я мотаюсь от одной вывески к другой, от одежды к технике, от продуктов к увлечениям, на которые не хватает времени… Бегу все быстрее, а за мной по пятам несется гигантский пластиковый Тиранозавр-Рекс. Сшибает хвостом все, что я когда-либо хотел приобрести. Размалывает то, к чему я так усердно стремлюсь…

 

***

 

Не знаю, от чего просыпаюсь в холодном поту – от дурного сна или мысли, что мог опоздать на работу…

 

***

 

Сегодня я на год старше. Моросит мелкий дождь, гигантские листы поликарбоната разметало по территории складов. Все потому, что Женя поленился накинуть на них несколько лишних поддонов. У меня большое желание с ним поговорить, но на работу Женя не выходит. Все свои накладные я скормил Пыльному, но объем труда почти не уменьшился.

Сегодня у меня День Рождения. Если вокруг одни коробки, то стоит ли ждать в них подарков?

 

***

 

Снится Сезон. Нас, вышедших на работу, больше десятка. Мы все равно не справляемся. Сотнями накладных от нас требуют поставок товара. Стоит нам разгрузить фуру и следом приходит следующая. Они выстраиваются вплоть до шлагбаума, уходят за горизонт. Бытовая химия, дачная утварь, стройматериалы – каждая позиция измеряется цифрами, которые невозможно даже озвучить. Залежи поликарбонатовых листов заслоняют солнце. Мы словно под куполом, нашу летнюю форму насквозь пронзает метель из пенопластовых шариков. Матерь Складов высматривает самое слабое звено…

 

***

 

Меридиан рабского труда. Еще столько же, и я сбегу. Теперь ни одна смена не проходит у меня без этой мысли. Мне так и не дали форму, вызвав этим приступы панических атак. Не знаю как, но Матерь Складов, в курсе. Она знает, что я научился засыпать сидя и стоя. Знает о том, что я прячусь за коробками и засыпаю на губках. Что забираюсь на верхние ярусы и представляю увольнение. Каждый раз, когда ее образ возникает в голове, мне хочется помочиться. Я не хожу в туалет, потому что это будет отмечено на пункте охраны. Боюсь, что она застукает меня, что мы окажемся один на один с ней и неизвестно, чем это закончится. Я справляю нужду в углу второго этажа, прямо за коробками с надувными бассейнами.

 

***

 

Сказали, что Паша с отдела лаков и красок не вышел на работу. Зато появился Свин. Я настолько озлобился и устал, что мне нет дела до его настоящего имени. Он Свин, от начала и до конца нашей рабочей жизни. Толстый увалень, чуть младше меня, в нем сразу видно неподготовленного к физическому труду хряка. Что еще хуже, показывать основы этому шматку мяса, обязали меня. Он ходит следом, смотрит в затылок маленькими глазенками – не могу ни увильнуть от работы, ни обмочить угол. После обеда терпеть больше не остается сил, но и идти в туалет, рискуя столкнуться с НЕЙ, я не хочу.

Из-за своей комплекции Свин проявляет еще меньше старания и инициативы, чем я. Пыхтит, потеет, исчезает в курилку, как только я хочу поручить ему задание. Это мне на руку, ведь как только он исчезает, я снова могу уединяться в углу.

Находясь под постоянной угрозой появления Матери Складов, я начинаю эксплуатировать поросенка. Я хочу, чтобы он страдал. Чтобы не выдержал и сбежал. Чтобы освободился.

Я говорю:

— Вот. Эту накладную сможешь насобирать в отделе с электрической байдой. Это просто

И молча добавляю:

«…просто кошмар! Жирный ты, никчемный, бесполезный пузырь! Зря ты покинул свою ферму, поросеночек, потому что здесь вместо яблок тебя ждет скотобойня!»

Свин исчезает в курилку. У меня есть пятнадцать минут, чтобы сделать свои дела.

 

***

 

Взбешенные ветром листы поликарбоната напоминают гидру. Стометровые, они поднялись в воздух наполовину и теперь угрожающе раскачиваются. Пыльный пытается отвлечь их внимание на себя, пока остальные подкрадываются с поддонами. Но план не срабатывает: сильный порыв ветра выпускает гидру на свободу. Одну из голов махнуло так, что она рассекает Пыльному ногу и тот падает. Начинается суматоха, в которой пару человек сбивает с ног, несмотря на поддоны в руках. Припаркованной фуре ломает зеркало заднего вида. Я вижу, как Свин получает удар в спину и летит на асфальт. Пыльный что-то кричит мне, но хруст ломающегося поликарбоната заглушает слова. Я вспоминаю про коллективную ответственность и оказываюсь в ловушке. Сначала мне отбивает кисть. Боль усиливается из-за замерзшей руки в сырой перчатке. От боли глаза слезятся и то, что я наступаю на хвост чудовищу, понимаю слишком поздно. Еще порыв, поскальзываюсь и падаю, держась за онемевшие пальцы. Сверху меня прибивает еще листом…

Очнулся я уже на складу, когда ветер стих и гидру снова сковали. Свин с победной физиономией нависает надо мной. Я хочу, чтобы его не было и спрашиваю про накладную. Он исчезает.

 

***

 

На пункте охраны меня останавливают. Спрашивают про цель визита, а я работаю здесь уже почти месяц. Машу перед ними пластиковой карточкой, чтобы доказать. Только тогда, хоть и не сразу, меня пропускают.

На меня накатывает паническая атака, когда я обнаруживаю свой угол заставленным. Она знает о моих мелких пакостях и лишила меня этого глотка свободы. Придется ходить в туалет, пока я не найду новое место.

 

***

 

Утром нового трудового дня моя карта снова отказывается нормально работать. Зато я замечаю дверь на втором этаже, которой раньше не было. Возможно, я бы смог справлять нужду там, но магнитный замок не реагирует. Кажется, с моей картой действительно что-то не так.

 

***

 

Смену за сменой я подношу карту к магнитному замку той двери, но ничего не происходит. Благо, у меня есть на ком отыграться. Накладную с садовой утварью я поручаю Свину, и прежде, чем он исчезает, вру про личное поручение Матери Складов. От одной мысли о ней, мне хочется в туалет, а толстяка передергивает.

Пока магнитный замок не реагирует на мою карту, Свин умудряется разбить фарфоровую фигуру барана для сада. Виновато смотрит на меня, а я вспоминаю про персональную ответственность.

 

***

 

Снится Свин. Вокруг темно, но его я вижу отчетливо. Вот только теперь он почему-то вызывает у меня не отвращение, а чувство вины. Его губы медленно шевелятся. Он говорит, но я ничего не слышу. Я приближаюсь к нему так близко, что слышу запах пота громче, чем его слова. Еще ближе. Подставляю ухо прямо к его губам. И слышу:

— Спаси.

 

***

 

Я знаю, что Свин не выйдет на работу еще до того, как моя карточка опять не сработает на пункте охраны. Я знаю, что сегодня мне нужно выкрасть свою трудовую книжку и больше сюда не возвращаться. Если совсем повезет, получить деньги за отработанное время. Но если и не выйдет – плевать. Есть вещи, куда важнее, теперь мне это понятно.

 

***

 

Первые пару часов я старательно набираю накладную. Кричу погрузчик. Беру следующую так, чтобы увидел Пыльный. В последнее время он часто смотрит на меня. Я подхожу к нему, но не для того, чтобы просить помощи. Я говорю, что мне нужна его карточка, что мне приспичило в туалет, а свою я забыл. Я обещаю ему поскорее вернуться, ведь мне так хочется добрать еще пару десятков накладных. Пыльный протягивает карту.

 

***

 

Он действительно жуткий тип, ведь его карточка, такая же, как и у нас. Но в отличие от наших, она подходит к административному корпусу. Тому самому, где Матерь Складов проводила собеседование. Я крадусь по коридору и не боюсь намочить штаны. Главное забрать трудовую книжку и бежать. Ее кабинет нахожу по памяти. В корпусе никого, да и был ли тут кто-то? Я не видел ни единой живой души в прошлый раз, не вижу и в этот. А моя трудовая книжка вот она, лежит на ее столе, как и мое личное дело, как и моя анкета. Меня потряхивает, и чтобы полегчало, я перестаю сдерживаться. Мочусь в штанину. А затем мочусь еще больше, услышав шаги в коридоре. Ее шаги.

 

***

 

Я готовлюсь к рывку, зажимаю в руках трудовую книжку, как спасательный билет на волю. Срываюсь с места, как только Матерь Складов оказывается у двери. Сбиваю ее с ног прежде, чем она успевает понять, что к чему. Кровь шумит в ушах, но я знаю, что она кричит, потому что здание под ногами начинает ходить ходуном.

Конечно, на улице меня уже ждут. Охрана, Пыльный и черт знает кто или что еще. Но я знаю, куда бежать.

Та дверь на втором этаже.

 

***

 

Моя карточка сюда не подходила, а вот на карту Пыльного замок реагирует щелчком. Открыто. Я дергаю дверь, но за ней ничего, кроме непроглядной темноты. Они приближаются, времени осталось совсем мало. Здание сотрясает нечеловеческое шипение Матери Складов.

Я набираю полные легкие воздуха и делаю шаг. Но под ногами ничего нет.

 

***

 

Больше двух этажей в здании быть не должно, но падаю я гораздо дольше. И это скорее падение, чем полет, потому что от удара об пол я ломаю руку. И кричу. Но криков боли не слышно. Как и слов о помощи. Я молча кричу в темноте.

 

***

 

Сколько прошло времени? Где я? Я ощупываю стены и только бесконечность спустя нахожу выключатель.

 

***

 

Это еще одно складское помещение. Длинные ряды стеллажей с коробками уходят настолько, насколько мне хватает возможности видеть. Картонные коробки в строгом порядке, одного размера. Вот только надпись маркером на них различается.

Ким… Артем…

Вы ничего не слышите, но я все еще кричу, глядя на свою руку. Она у меня не сломана. Она разбита. Я вижу черепки, как у того фарфорового барана, которого разбил Свин. Он моя персональная ответственность и я вспоминаю, что его звали Семен.

Женя… Паша… Семен…

Сотни тысяч других имен на коробках, владельцы которых мне не знакомы. Но я знаю, что однажды они просто не вышли на работу. Завтра не выйду на работу я. Это заметят в курилке, а потом продолжат обсуждать Сезон, набирать накладные и поставлять товар.

Вы до самого конца не заметите, как торговые центры и склады заменят жилые дома. Вы будете молча кричать, но вот только услышать это уже будет некому, потому что мы не более, чем картонные коробки и фарфоровые бараны.

Читайте также:
Прививка от сарказма: а чего ты такой серьезный?
Прививка от сарказма: а чего ты такой серьезный?
Случай человека-проклятого
Случай человека-проклятого
Введение в Проклятие
Введение в Проклятие