Иллюстрация: Henri Rosseau
06.02.2019
Лучше не знать
Лучше не знать
Лучше не знать
Лучше не знать
Лучше не знать

Алексей застегнул замок на сумке, внутри лежала добыча: шесть голубей. Он отстреливал их в городском парке из воздушки. В будние дни никто не обращал внимания на сутулого худощавого мужчину, в выходные он там не появлялся – слишком много людей.

Ружье прятал в куртке. Голубей выбирал самых жирных, из них получалось не только жаркое, но и наваристый суп.

«Французский деликатес», – посмеивался он за обедом. Лицо расползалось в улыбке, как резиновая маска, но глаза оставались потухшими. Уже полгода семья питалась только голубями и жареной картошкой.

Ему во что бы то ни стало нужно разбогатеть. Деваться некуда, время такое: разбогатей, или умри. Умирать не хотелось: зарплаты жены хватало только на коммуналку, значит кто-то должен кормить семью.

С последней работы снова выгнали за прогулы: деньги обесценивались быстрее, чем выдавали получку. К концу месяца на них уже нечего было покупать. Кому нужна такая работа?

Самолюбие приветливо напоминало, что одноклассник Слава из дебила вырос в депутаты, Илья открыл вино-водочный магазин, и даже шалава Света завела комиссионку, – арендовала помещение, а люди сами несли вещи.

Про тех, кто погиб в драках, перестрелках и разборках самолюбие разумно умалчивало.

Свежая идея пришла из телевизора. Он задремал в обед, а после включил ящик. Показывали передачу про змей. Добродушный ведущий рассказывал о ценности змеиного яда: еще в древнем Риме люди научились извлекать из него полезные вещества. В наши дни он широко используется в медицине и косметологии, – повторял дед вкрадчивым голосом, поглаживая питона на руке.

Для добычи яда построили специальные питомники, где выращивают змей. Рыночная цена на него невероятно высока. Алексей напрягся, но точную цифру старик не назвал. Намекнул лишь, что продается тот за валюту, а сумма исчисляется в несколько нулей за грамм.

– Змеепитомники, значит, – повторил мужчина вслед за ведущим, словно пробуя на вкус слово. Оно показалось горьким, как мокрота курящего человека, захотелось сразу выплюнуть.

Старику можно верить, Алексей смотрел передачу с самого детства. Вечером позвонил нужным людям, которые через несколько дней нашли контакты питомника в Средней Азии и выход на местных из медицинского института.

Он не рассказывал дома, сколько и у кого взял в долг, но однажды вечером в гости пришел крупный мужчина в строгом костюме, и Алексей долго ругался с ним на кухне. После они выпили, мужчина хрюкнул и хлопнул его одобрительно по спине с такой силой, что Алексей чуть не выплюнул легкие.

За пару месяцев он сделал перепланировку в квартире: разделил комнату дочери на две, и врезал на одну замок. Как ребенку жить без окон, не объяснил.

В другой комнате соорудил пять огромных ящиков со стеклянными крышками. После уехал, ничего не сказав ни жене, ни дочери, хотя обе догадались, что это очередная затея по внезапному обогащению.

Новая появлялась раз в сезон. Они успели всей семьей поторговать сервелатом, краситель от которого не отмывался с вещей. Затем был грильяж, тот моментально засох, и его никто не покупал: до сих пор хранился дома в обувных коробках.

Алексей вернулся через две недели: небритый, осунувшийся, с несколькими мешками за спиной. Зашел в комнату с ящиками, закрылся на замок, и начал греметь. Когда вышел, в доме послышалось тихое шипение, как будто телевизор включили на ненастроенном канале.

– Что там? – спросила жена.

– Тебе лучше не знать, – ответил он, запирая комнату на ключ. – И не заходи туда.

Ключ повесил на шее рядом с крестиком, чтобы не потерять. Алексею нравилось представлять себя Синей Бородой, а во время семейных ссор мечтать, как перевернет ящики и уйдет из дома, оставив вместе кричащую жену и, так похожую на нее, а не на него, непослушную дочь.

– Змеи должны жить в норе, – повторял он с усмешкой. Иногда фантазия забредала дальше, и он представлял, как жена с дочерью приручат жутких тварей, и натравят на него.

***

До дня рождения оставалась неделя, нужно составить список. Начала с Андрея, который ей нравился, но выбрал другую. Самое обидное, что не из-за большой любви, а просто потому, что та дала.

С этой он стоял по стойке смирно, поддакивал и во всем соглашался. Смотреть противно. А она уже придумала имена будущих детей, и даже выбрала породу собаки, которую они заведут.

Дальше шли зубрилы Нина и Люба. Они не давали никому списывать, поэтому по математике у всех стояли тройки. Их не любил никто, ни дети, ни учителя.

Красным фломастером вписала Кристину. Та выкидывала много номеров, из последнего больше всего запомнилось, как она организовала для Кати знакомство вслепую:

– Он прекрасен, как античный бог, и давно хотел с тобой познакомиться, – убеждала Кристина подругу.

Катя знала, догадывалась и верила, такой момент должен был наступить в ее жизни рано или поздно. Ладони и ступни сильно намокли, когда она пришла в условное место, накрасившись и разодевшись.

Ее ждал невысокий мужчина средних лет, с лицом, напоминавшим прогнившую от ржавчины лопату. Улыбнулся и стало еще хуже: кожа, словно листок, объеденный мелкими насекомыми, растянулась, и, казалось, вот-вот треснет.

– Дура, – сказала Катя стоявшей неподалеку Кристине. – Где ты откопала этого старого педофила? –  повернулась, и ушла, не оглядываясь.

Девочка за ее спиной расплакалась, так как не ожидала такого поворота событий, и в истерике побежала в противоположную сторону. Уродливый мужчина остался стоять на месте, он даже не успел раскрыть рта, и, кажется, не понял, что произошло.

Катя припомнила еще множество обид, какие-то она обводила красным, как более значимые, какие-то зеленым. Если зеленых набиралось более трех, то она ставила напротив каждой красный крестик. Это означало, что их достаточно. Синие она не считала.

Кажется, все. Список готов. На следующий день она втайне передала приглашения жертвам. Все согласились прийти.

Она так часто проигрывала в голове свою фантазию, дополняя ее все большим количеством деталей, что та заместила реальность, и девочка уже не различала границ.

День Х наступил очень скоро. Катя попросила родителей дождаться гостей, а после уйти на три-четыре часа, чтобы оставить их ненадолго, она ведь теперь совсем взрослая. Мама помогла накрыть на стол, отец не вмешивался, только наблюдал за происходящим.

– Я тебе точно больше не нужна? – уточнила мама.

– Да, все в порядке, – успокоила ее Катя. Они попрощались, родители ушли. В запасе оставалось полно времени.

Вначале Катя развлекала гостей конкурсами, но тем скоро надоело. Потихоньку они начали разбредаться по квартире, изучая каждый уголок и все мельчайшие детали интерьера.

– А что в той комнате? – попытался перекричать шум магнитофона Андрей, дергая за дверь, которая отказывалась поддаваться.

– Мастерская отца, – быстро ответила Катя. – Она заперта, но я готовлю для вас сюрприз.

Гости заинтересовались.

«Отлично, наживка проглочена», – обрадовалась про себя Катя и плавно перешла к главному.

– Я придумала крутой конкурс. Я завязываю вам глаза, рот и руки. После даю потрогать четыре предмета. Вы должны угадать, что это. Кто запомнит все по порядку и не ошибется, получит приз – магнитофон.

– Ты совсем поехала крышей? – уточнила Кристина.

– Нет, сегодня же мой день рождения, – продолжила запудривать мозги окружающим Катя. – Вы подарили мне столько клевых вещей, теперь моя очередь. К тому же, – подстегнула их самолюбие девочка, – задача не из простых, с ней справятся только самые сообразительные. Участвовать должны все, иначе не получится.

Гости согласились, выиграть магнитофон хотелось каждому.

Катя завязала участникам глаза, рот и руки, и по очереди отводила в «мастерскую отца»: словно часовой механизм в замке снова и снова щелкал ключ-дубликат.

Она много раз проигрывала этот сюжет в голове: в комнате слышалось тихое шипение, перебиваемое только предупреждающим, нетерпеливым постукиванием хвостов по коробкам. Одну девочка передвинула ближе к выходу, и, когда завела туда последнего человека, перевернула в сторону шеренги гостей, выбежала наружу и быстро закрыла дверь.

Поначалу она просто стояла, и слушала крики подростков. Кого-то перепуганные змеи укусили сразу, кто-то не разобрался, что произошло и пытался стянуть с себя повязки, но это было не просто.

Катя стояла за стеклянной, разделенной на три части деревянными плашками, дверью и наблюдала за происходящим как в зоопарке, в режиме реального времени. Отец занавешивал ее с внутренней стороны, но после того, как она завязала всем глаза, девочка специально сняла штору, чтобы смотреть, как корчатся в муках ее враги. В книгах писали, что это доставляет особое наслаждение.

Андрей умудрился снять повязку с глаз и завопил от страха, когда увидел ползающих по комнате тварей. Правда, слышен был только отдаленный визг: рот подростка Катя завязала плотно.

Он заметил девочку, подошел к двери и ударил связанными руками по стеклу с такой силой, что осколки полетели ей в лицо. В его глазах стоял ужас, мальчик попытался схватить Катю, но та вовремя отпрыгнула.

Нужно прятаться, вылезти могли и люди, и змеи. Катя забаррикадировалась в ванной, закрыв дверь на защелку. За ней она слышала крики, возню, шуршание змей.

Все затихло через пару часов, Катя успокоилась. Пришла в себя она после щелчка ключа, поворачиваемого в дверном замке. Девочка заколебалась, но другого выбора не было: она резко распахнула дверь ванной и прокричала:

– Змеи вылезли!!

И быстро захлопнула обратно. Когда Катя повернулась к ванной, было поздно – что-то резко налетело на нее сбоку, со стиральной машины. От страха она упала, ударилась головой об унитаз и отключилась.

***

Алексей впервые за много лет пошел с женой в ресторан грузинской кухни. Тот недавно открыли неподалеку от дома. Хозяин выходил к каждому посетителю навстречу и обнимал, словно старых знакомых. Деревянная отделка и мягкие скатерти в клетку создавали ощущение уюта, словно в детских воспоминаниях.

– Ира, на этот раз все получится, поверь, – убеждал Алексей жену. – Я собрал уже много яда, почти стакан. Он не портится, только растет в цене. Будем продавать иностранцам. Из него делают мощные лекарства, от рака и СПИДа. Прикинь, какие это бабки?!

Жена молча ела. Они уже давно жили в долг, и сумма с каждым днем росла.

Ирина не хотела портить вечер и разочаровывать мужа заранее. Пусть парень, с которым тот договаривался о сделке, придет и откажет Алексею лично. Он звонил утром, когда муж обычно охотился на голубей, и сказал, очень жаль, но без необходимых документов продать яд невозможно ни за какие деньги, это незаконно.

Она молча ела креветок под бубнеж мужа и прикидывала: в морозилке оставались три жирных птичьих тушки, в кухонном шкафу Ирина запасла крупы.

На черный день в серванте лежало ее приданое – посудный сервиз «Мадонна», переливавшийся при свете, словно пятна бензина. Пару тарелок они уже продали, но им хватит точно еще на полгода. Даже поштучно их отлично разбирали в комиссионке.

Она уже давно отсыпалась только на работе, сидя, с открытыми глазами перед печатной машинкой. Ночью Ирина смотрела на тени проезжающих машин на потолке, слушала шипение за стеной и представляла, как в один прекрасный день Алексей забудет закрыть дверь в комнату, и существа, которых она боялась даже называть, выползут, смешаются с рисунком на обоях, с одеждой в шкафах, займут их место.

Домой шли молча, только у самых дверей муж спросил:

– Открывать, или кинуть камушек в окно? Вдруг, еще не ушли?

Они замерли перед входной дверью в нерешительности.

Читайте также:
Интервью с фельдшером: cмех и сломанные ребра
Интервью с фельдшером: cмех и сломанные ребра
Реабилитация антисоциального
Реабилитация антисоциального
Джером Сэлинджер
Джером Сэлинджер