Предисловие:

ИЗ КОНЦА

НИКИТА КАФ: Короче, разобьем все на блоки, порежем, чтобы осталась одна пятая.

МИКАЭЛЬ ДЕССЕ: Да-да, озаглавленные блоки. Точно. И одна десятая где-то. Пятая часть – много будет. Прием.

КАФ: Да, давай.

ДЕССЕ: У тебя точно пишет? Прием.

В НАЧАЛО; О ЧЕМ РЕЧЬ

ДЕССЕ: Так, книга называется «Негативы». Это сборник. Все тексты объединены, помимо темы, героями, а тема – скорбь и безумие – да! – плюс как одно другое лечит. Слушай, меня не надо спрашивать: «Про что там?» Все равно расскажу.

КАФ: Давай.

ДЕССЕ: Нет. Спроси про жанр.

КАФ: Ну, что за жанр?

ДЕССЕ: Сложно сказать.

КАФ: Исчерпывающе.  

ДЕССЕ: Вообще, книга про русский язык и… О! Спроси, как родился замысел. Потом смонтируем, как будто ты сам.

КАФ: Как?

ДЕССЕ: Потрясающий вопрос! В 2014 году я прочитал [сборник эссе лингвиста Максима Кронгауза] «Русский язык на грани нервного срыва» и представил: вот если бы была задача сделать драматическую адаптацию этой книги – как ее решить? Варианты.

КАФ: Снять бойопик про автора, историю создания там. Или что?

ДЕССЕ: Не-не-не, вот если подходить как Чарли Кауфман. Или Клэр Дени во «Впусти солнце»^[1]. Ты знаешь, что «Адаптация» – экранизация научпопа про флористику^[2]? Смысл был в том…

КАФ: И тут Кауфман.

ДЕССЕ: …чтобы как-то извернуться, но мыслей, как выжать из книги Кронгауза героя и историю, не было. И потом я слушал на YouTube нашего любимого социального антрополога, и он сказал – буквально, – что у скорби очень скудный словарь, что, например, в русском языке мало средств ее выражения, потому что люди не любят о грустном и как следствие – дискурс вокруг смерти не особо развит.

КАФ: Погоди. Тут задержки дикие. Надо как-то договориться, чтобы не перебивать. Может, еще где…

ДЕССЕ: Я понял.

КАФ: …созвонимся?

ДЕССЕ: Просто говори в конце «прием». Понял? Прием.

КАФ: Мда, МКС на связи.

ДЕССЕ: И «прием».

КАФ: Прием.

ДЕССЕ: В общем, где-то на этом этапе пришел сюжет о смерти логики, который мне развязал руки – и на стилистическом уровне, и в плане драматургии. Вот. И сел писать этюдным таким методом эпизодики, в которых…

КАФ: Погоди. Это следующий вопрос.

КАК ЭТО НАПИСАНО

КАФ: Говори.

ДЕССЕ: А ты как пишешь? «Меня зовут Ты», например?

КАФ: Я в дневнике разработки писал. В «Дурнело».

ДЕССЕ: Точно. Слово-ключ. И в миниатюре оно было, да?

КАФ: Я собирал черновики и пытался их обыграть как-то соответственно.

ДЕССЕ: Ладно. Как организовывал все это дело?

КАФ: Никак. У меня история со всеми текстами одинаковая – в смысле «Монстрами Литтл Хейвена», «Меня зовут Ты», игровыми, – придумывается какая-то идея «в себе» – со своей фишкой, под которую потом подгоняются разные наработки. Например, в «Ты» – это обращение к игроку. «Монстры» выросли из сна.

ДЕССЕ: Я помню. Дети видят какой-то силуэт и им кажется, что это монстр.

КАФ: Потом на это нарос твист, и только тогда началась реализация, но без какого-то графика. На запале. И больше всего времени ушло на нарративное обрамление, проработку атмосферы. В принципе во всех проектах ставлю форму на первое место.

ДЕССЕ: А эти черновики – ты ведь на кого-то ориентировался? Прием.

КАФ: Да не. Особо так не искал референсы. Сэлинджер повлиял, Кафка. У тебя кто?

ДЕССЕ: Вся альтернативная комедия. С нажимом – Тим Хайдекер и другой Кауфман, который комик.

КАФ: Энди Кауфман.

ДЕССЕ: Идея была такая, что вот надо провернуть в литературе то же самое, что они провернули в стендапе – использовать весь репертуар литературных приемов, но получить в итоге что-то далекое от классического романа.

КАФ: Первая половина книги на сборник афоризмов смахивает.

ДЕССЕ: Тогда все получилось. И нравится она в основном таким же гикам, как я, а это самое крутое – быть чудиком и вдруг обнаружить, что вас таких много.

КАФ: Так, так, ну. Писал-то как?

ДЕССЕ: Повесть конкретно? В этюдник. Там много рассказчиков, и нужна была полифония, но поскольку читатель не может одновременно два текста читать, эпизоды небольшие – они так смешиваются.

КАФ: Там как радио, когда происходит катастрофа, и все волны об одном, и ты крутишь колесико, а голоса друг на друга наползают. Все говорят то же самое, но на свой манер.

ДЕССЕ: И катастрофа – смерть Логики Насущной. Еще я долго искал нужную фактуру. Потом Саша Черкашин прислал лингвистическую экспертизу мужчины, у которого прямо железно стоит шизофрения, и понеслась. Саша, кстати, говорит, книга получилась про то, что, чтобы быть счастливым, нужно немного поехать крышей.

КАФ: По-моему, у тебя сто вариантов «Непокоя»^[3] было. Каждую неделю приносил куски на замену.

ДЕССЕ: Двести. Ты первые сто не видел. Изначально у каждого эпизода были заглавия. Тот, где две женщины обсуждают шрамы Метумова, назывался «Заваленный тест Бекдел» или наподобие, но это объясняло шутку, и так в каждом третьем эпизоде – заголовок как часть текста. Снес их вместе со всеми эпизодами, которые без заглавия не работали.

КАФ: Много вообще срезал на монтаже?

ДЕССЕ: Прилично. Лучшие эпизоды смог переработать в рассказы — «Пятипалую», «Конец света и нарратива», «Никто все знает». Теперь все в «Негативах». Книга в этом плане – чистая реконструкция замысла.

КАФ: Поехали дальше.

ПОЧЕМУ «НЕГАТИВЫ»

ДЕССЕ: Очень много книг и фильмов о преодолении моральных травм, и в конце все справляются – с утратой, например, – и у них если не счастье, то утешенье. По-моему, это все вредные сказки. Честно будет сказать, что боль – ее можно даже забыть, но она остается как рефлекс, вроде нервного тика. У тебя не бывает такого? Находит прошлое, и ты как бы стряхиваешь его. Резким таким движеньем головы. Так можно однажды и шею себе сломать. Тикай Агапов в книге «пережил» падение Бамбукового дома, но вместо того чтобы победить свое горе, он делает его горем целого мира. Обыкновенная история.

КАФ: Это называется комедия?

ДЕССЕ: Комедия – самый мощный способ поговорить об этом. И о том, что вера и безумие – не панацея, о смерти в целом. Поэтому «Негативы».

НИНИ

КАФ: У героев нет свободной воли, чьи-то решения мало на что влияют. Бесполезно что-либо предпринимать. В книге реально действуют только высшие силы. Это, типа, как в жизни или…

ДЕССЕ: Я понял, кого ты мне тембром напоминаешь. Кузнецова. Хаски.

КАФ: Боже мой.

ДЕССЕ: Продолжай, продолжай.

КАФ: Погоди, ты меня сбил.

ДЕССЕ: Нини. Это как в жизни, если ты веришь в детерминистскую теорию, или как в фильмах Линн Рэмси. Нини – антагонист в книге. Все предопределено, ты на самом деле ничего не решаешь, а только сносишь толчки каких-то не высших, но больших сил. Нини все это воплощает. Прием.

ТРИ КНИГИ

ДЕССЕ: «Это называется так» Линор Горалик, «Признания и проклятия» Эмиля Чорана, «Бледное пламя» Владимира Набокова в переводе Ильина и Глебовской.

КАФ: «Девять рассказов» Джерома Сэлинджера, «Вечер у Клэр» Гайто Газданова, письма Франца Кафки. 

ТРИ ФИЛЬМА

ДЕССЕ: «История призрака» Дэвида Лоури, «Манеры выживать 5+» Гэна Сэкигути, «Загадочная кожа» Грегга Араки.

КАФ: «Таксист» Мартина Скорсезе, «Олдбой» Пак Чхан Ука, «Город Зеро» Карена Шахназарова.