Иллюстрация: Mihaly Munkacsy
27.11.2017
Пост-жертва
Пост-жертва
Пост-жертва
Пост-жертва
Пост-жертва

В старые и простые времена размеренности и порядка большинство выделяло небольшую категорию людей или отдельных парий, обвиняло в своих в бедах и, соответственно, ущемляло. Неурожай ли, эпидемия, экономическая и социальная нестабильность, или «Нам нужно основать новое государство с новыми порядками», а то и просто новый год настал — всё это исправляется и реализуется посредством жертвоприношений. Если не работает, значит нужно больше жертв. Так общество становится целостным и уверенным в безопасности завтрашнего дня.

Двадцатый век принёс нам разрушение устоев и вернул ответственность людям. Вроде человечество уже всё выяснило, ввело понятие козла отпущения и осуждает охоту на ведьм, еврейские погромы, игру в мафию и прочие увлекательные массовые мероприятия. Механизм коллективной жертвы вроде бы развалился, а бывшие жертвы начали заявлять о том, что они тоже люди. Не повсеместно и не сразу, но общий тренд наметился.

Но как будто разговоры о разрушении жертвенного принципа были преждевременны. Или его агония совсем уж затянулась. А если сатана с его порядком и низвержен, то его дело продолжается. И, быть может, уже не Евангелие вкралось в порочный порядок вещей, чтобы разложить его изнутри, но сатанинский закон проник в благую весть.

Что начало происходить? Жертвы перестали оправдываться — они начали обвинять. Теперь уже притесняемое меньшинство начало само находить своих гонителей и распинать их, выстраивая этим новый мировой порядок. Хотя какое же это меньшинство, если говорить, скажем, о женщинах, виновных прежде вообще во всех бедах человечества.

Невинные обвиняемые стали гонителями безусловно виновных, но сам механизм принесения жертв во благо сообществу при этом не изменился. Коллективное жертвоприношение лишь стало коллективной местью. Впрочем, ведь и линчующая толпа ищет отнюдь не невинных, она всегда и больше всех уверена, что наказывает по заслугам именно тех, кого следует.

Очевидный и наглядный пример тому — массовые сексуальные скандалы, которые и стали поводом для этого послания, хотя означенная тенденция присутствовала и до этого. Перед нами жертвы, не забывшие тысячелетних гонений, которые в свою очередь находят себе парий среди вроде бы довлеющей над ними (патриархально, само собой) культуры и стремятся уничтожить их, чтобы другие боялись. Так они строят безопасный для себя мир, и множество людей начинает лучше жить благодаря немногочисленным публичным казням тех, кого в общем-то и не жаль. Потому что кто будет жалеть монстра?

И можно ведь ответить на это, что когда-то жертвы правда были невинными и преследовались почём зря. А теперь-то у нас всё совсем иначе, теперь жертвы по-настоящему обременены злом и виновны в немыслимых злодеяниях. Однако это не совсем так, и дело даже не в том, что вина жертв доказана или не доказана, а в том, что никакие доказательства и расследования для линчевания уже не нужны. Ведь это же очевидный факт, не так ли? Если некогда каждый мог оказаться еретиком или евреем, то теперь всякий мужчина может оказаться насильником и извращенцем под маской человека.

Особенно характерно то, что звучат обвинения отнюдь не от представителей фантазматического истеблишмента, то есть былые цисгендерные мужчины. Тогда это было бы ещё одной вариацией того, что уже неоднократно случалось. А исходят они от женщин и детей (или бывшие таковыми во время насилия) — от тех, над кем измывались и кого приносили в жертву божествам насилия, чтобы эти божества оставили общественность в покое. И именно это позволяет говорить о поразительной инверсии жертвенного принципа. По всей видимости, не далёк тот день, когда власть преследовать и наказывать получат старики, геи, левши, мигранты, рыжие, инвалиды и кто угодно ещё. Те, кого когда-то если и воспринимали всерьёз, то только когда надо найти виноватого или просто пнуть от злости. Не могу исключать, что однажды ими станут бессловесные животные, эти эрзац-жертвы. 

Да и что же здесь дурного, что все люди будут признаны наконец-то уже людьми. Благо нет ничего более человеческого, чем использование жертвенного принципа для всеобщего блага. Что может быть большим уравниванием в правах, чем всеобщее право искать жертв и возлагать их на окровавленный алтарь цивилизации.

Тем более это ведь прекрасно, что мир избавится от нескольких подонков, которые уже не смогут никому навредить и наслать сглаз психической травмы. А те, кто мог бы прийти на их место, увидят участь своих предшественников и будут сидеть тихо. Не это ли и есть благо, в конце-то концов, когда все могут жить мире и безопасности?

Но тогда возникает вопрос, готовы ли мы строить лучший мир на жертвах, как это делали поколения до нас, и устоит ли этот мир на таком фундаменте. Я не стремлюсь защитить зло, а насилие является злом. Но достижение человечества заключается вовсе не в том, что оно способно умело и своевременно пользоваться жертвенным принципом. Хорошо, в этом тоже. В конце концов, именно на трупе первой коллективной жертвы возник первый город. Человечество обладало этой способностью с самого зарождения цивилизации, которую оно этим и основало.

Но гордиться здесь нечем. И теперь уже единственным достижением может считаться то, насколько мы способны от этого принципа уйти. Не обратно к золотому веку животного существования, потому что на том пути стоит ангел с полыхающим мечом. К чему-то другому. Мы пытаемся возвращать в общество убийц и порицаем преследования властью несогласных. Так не удивительно ли при этом подвергать остракизму того, кто сказал дурное слово или продемонстрировал нам то, чего мы не хотели видеть? Это было бы абсурдно даже в том случае, если бы брутальное насилие исчезло из этого мира. И подавно абсурдно, когда оно продолжает встречаться повсеместно.

Хотя, может быть, дело в том, что границы дозволенного всегда были произвольны. Как бы нам ни хотелось в это верить, но не существует никаких универсальных злых деяний. Не существует травмирующего воздействия как такового. Мы изгнали божественный закон и утвердили, что каждый сам является источником своего закона. Конечно, в действительности ответственность субъекта сильно преувеличена, но это отдельный разговор.

Этот переход не только обратил в прах старую тиранию, но породил миллиарды новых. Теперь каждый может написать Священные Заповеди со списком триггеров и обвинить другого в том, что тот нарушил его закон, который показался бы иному наблюдателю как минимум причудливым, и вместе со своими задетыми сторонниками объявить ему священную войну. И ведь та же условность и абсурдность присущи законам религиозным, с которыми зачастую ведут неравный бой те же самые люди. Неравный потому, что они пинают  давно разложившийся труп.

Не значит ли это, что коллективные преследования — это всего лишь отголоски старой привычки? На деле это ещё только начинающая разрастаться борьба всех против всех. Каждый становится жертвой и обвинителем. Все эти охваченные стремлением к освобождению люди произвольным образом объединяются в соответствии с общим триггером, чтобы наказать нарушителя, а затем эти временные образования распадаются, чтобы пересобраться заново и обвинять уже бывших товарищей по обиде.

И вернётся к тому, что специфическим источником этого свободно гуляющего в поисках потерянной жертвы насилия становятся некогда угнетённые части человечества. Ни у кого не найдётся столько поводов для обид и праведного гнева как у людей, исповедующих феминизм (преимущественно женщин) или вовсе отрицающих принадлежность к какому-либо определению, в частности гендерному. А ведь последние являются ничем иным как социальными чудовищами, не вписывающимися в самую примитивную из примитивных структуризаций сообщества. Даже то, как эти субъекты называют себя и других, не вписывается в человеческий язык. Женщины здесь — это просто те, кто всегда подходил для роли жертвы, а феминистки — это те, кто, в лучшем случае, идёт в направлении оправдания жертв, и тем самым находятся даже в более уязвимой позиции. А вот гендер-квир-что-то там субъекта — это вовсе идеальная жертва заклания, являющаяся то ли человеком, то ли порождением кошмаров.

Цивилизация была основана на насилии над невинными жертвами, угнетении и разрастании страдания. С чем мы сталкиваемся — это возмездие уже даже не эксплуатируемого класса, который всегда был склонен к волнениям, но неизменно безмолвных жертв, подлинного фундамента человеческого общества. Тем более половое разделение, то есть первейшее из вообще возможных разделений среди людей — это даже не фундамент, это основа основ общества, его ось. И когда разрушается она, рушится всё. 

Если это так, то может действительно жертвенный принцип уже приказал долго жить, и настал конец времён, когда насилие свободно курсирует между людьми и уже даже возрастающий поток жертв не сможет спасти нас от Дней Гнева? Цивилизация медленно, но целеустрёмлённо начинает пожирать сама себя. И тогда нелепые, по мнению многих, обвинения в том, что кто-то кому-то что-то показал или за что-то потрогал — это первые признаки грядущей катастрофы.

Впрочем, в каждый момент истории кто-нибудь заявляет, что цивилизация прогнила и сейчас окончательно развалится. До сих пор этого почему-то не случилось. Да и едва ли случится когда-нибудь. Апокалипсис давно уже случился и прошёл, а нам остаётся жить на руинах и делать вид, что нам есть, что сохранять. Имитировать жертвоприношения, воображать себя жертвой, отыгрывать вовне иллюзорное насилие, хотя ничего святого уже не осталось. И всё бы ничего, но настоящие живые люди продолжают страдать и становиться жертвами реального насилия.

И тогда, наверное, пора бы уже заканчивать жить и действовать, исходя из галлюцинаторной реальности, и прийти к простым выводам. Включая, например, что существуют другие способы взаимодействия и решения личных и коллективных проблем, помимо захватывающего творческого поиска причин для обвинений и поиска виноватых.

С другой стороны, мы (в смысле смертные) действительно не можем действовать как-то иначе. И тогда исходом может стать окончательное разрушение зла, посредством него же самого, если уж никакой альтернативы предложить мы не в состоянии. Прежний мир традиционного распределения насилия должен быть разрушен — и вовсе не для того, чтобы на его месте из пепла возник новый прекрасный мир. А просто потому, что этот слишком ужасен, чтобы продолжать поддерживать его своим привычным, как само зло, существованием.

В мире людей каждый обречён быть жертвой и насильником уже потому, что его окружают другие люди. Война всех против всех — это истина человеческих субъектов.

Читайте также:
Прививка от сарказма: а чего ты такой серьезный?
Прививка от сарказма: а чего ты такой серьезный?
Непокой, или Кучерявый траур Тикая Агапова
Непокой, или Кучерявый траур Тикая Агапова
Эстетика молодости. Истерика молодости
Эстетика молодости. Истерика молодости