«Polo is My Life — Fear and Loathing in Horse Country»

Hunter Thompson, Rolling Stone 1994.

 * * *  

«Поло, жизнь моя. Страх и отвращение в стране лошадей»
Хантер Томпсон

---

«Помешанный на власти, раб скорости…Приключения с пони»

«Мой наряд — доспехи, в битве — мой покой» — Мигель де Сервантес, «Дон Кихот»

Поприветствуем эту статью вместе со всеми любителями лошадей: Пойманный в ловушку в мире зверей…Гений Чингисхана и красота сладкой Белинды…Охваченный сильным чувством лихорадки поло…

Когда я был молод, поло ничего для меня не значило. Это был просто очередной спорт для ленивых богачей – гольф на лошадях — и практически все свое свободное время я занимался более интересными вещами, а не слонялся под шатрами в бело-голубую полоску на сыром поле где-то на Ривер Роуд, попивая джин с девочками-тинейджерами. Но это было давно, и я кое-чему научился с тех пор. Я все еще люблю выпить джина с юными девушками воскресным днем в центре конного спорта, и я открыл настоящие, дружественные чувства к этой игре.

Это довольно странно, потому что я не играю в поло и ненавижу лошадей. Эти твари опасны из-за своих тупых мозгов размером с бильярдный шар и копыт, которые могут раздробить кости ступни в мелкие осколки, случайно наступив человеку на палец. Некоторые делают это нарочно. Мне доводилось сидеть верхом на некоторых крайне подлых и тупых лошадях, которые действительно хотели меня покалечить. Эти ублюдки били меня об деревья, протаскивали по колючей проволоке и кусали мой затылок без всякой видимой причины.

В возрасте 5 лет я оказался на 45 минут заперт в конюшне с огромным конем по имени Бадди, который внезапно сошел с ума и бил себя, издавая ужасные вопли, в то время, как я свернулся калачиком в пропитанной мочой соломе прямо под его копытами.

Мой дядя Лоулесс, добродушный хозяин молочной фермы, хлестал животное по глазам бруском 2 на 4 дюйма и пытался натянуть веревку вокруг его шеи, но конь настолько обезумел, что с ним невозможно было справиться. В конце концов, в приступе отчаяния, дядя побежал обратно в дом и принес двуствольное ружье 10 калибра, которое он пытался втиснуть между губами и зубами коня, пока животное со злостью не прикусило оружие, что спровоцировало выстрел из двух дул одновременно. «Вот и все», —  сказал он, когда вытащил меня из-под тела мертвого животного. Я был покрыт кровью и горячими экскрементами, от которых валил пар. В момент смерти конь опорожнил свой кишечник.

Казалось, что никто не знает, почему это произошло. «Это было самоубийство», — позже сказал ветеринар, но ему никто не поверил. Дядя Лоулесс любил животных, и он так и не смог примириться с убийством того коня из-за своих христианских убеждений. Он продал ферму, подался в риелторы на юге Индианы и в итоге сошел с ума.

Самая большая проблема с лошадьми в том, что они слишком огромные, чтобы с ними спорить, когда они не в духе или, например, озлоблены, а породистые особи вообще известны своей злопамятностью. У животных поменьше это может быть довольно милой чертой характера, но когда зверь весом 1200 фунтов начинает беситься из-за какой-то мелкой обиды или ревности, находясь в помещении не больше, чем кабинка для инвалидов в туалете аэропорта Денвера, плохо будет любому, кто попытается противостоять лошади: проломленный череп, сломанные ноги, отбитые почки и повреждения позвоночника вплоть до паралича. Когда лошадь в ярости лягает вас с близкого расстояния, один взмах её копыта — это словно удар бейсбольной битой по голени. Удар разрывает мышцы и дробит человеческие кости. Вы потащитесь в какой-нибудь деревенский кабинет медицинской помощи и будете в гипсе к ночи…если вам повезет. Невезучие будут хромать до конца жизни.

Другой малоизвестный факт о лошадях заключается в том, что из-за формы глазных яблок они видят человека в 6 раз больше нормального размера и в 2 или 3 раза ближе, чем он на самом деле находится. Эти изменения неоднократно передавались от лошади к лошади по наследству, что сказалось на генетических различиях в возрасте и размере глазного яблока. Степень увеличения разнится в зависимости от генетических особенностей лошади, её возраста и размера глазных яблок, зато абсолютно точно можно сказать, что тех, кто не учтёт эту хоть и странную, но вполне реальную природную особенность, ждёт боль. Представьте, какая бы у вас была реакция на собаку, если она была бы в 6 раз больше, чем на самом деле.

50 лет спустя

Бывают дни, когда в вашей жизни оказывается слишком много странных вещей. Это случается неожиданно, или, по крайней мере, так кажется. Но на самом деле, это скорее как лопнувший нарыв – гной, который был там всё это время, вдруг извергается наружу и оказывается выставленным на всеобщее обозрение. Именно так и случилось летом 1994 года, когда я беззаботно гулял по дорожкам вокруг поля для профессиональной игры в поло, в надежде стать свидетелем, а ещё лучше — участником чего-нибудь неординарного. Это было глупо, ну и что? Вести себя глупо — зачастую неплохой способ разведать местность, а сам путь в гущу событий временами бывает так же хорош, как и конечный пункт. «Будь осторожен со своими желаниями, — однажды сказала мне прекрасная женщина — потому что желания могут стать реальностью».

«Ну, может быть и так», — подумал я. Но некоторые вещи слишком много для меня значат, чтобы отказаться от них в этой жизни. Я не собирался меньше желать, мечтать и галлюцинировать только из-за слов не в меру нервной и практичной любительницы поло, пусть даже она и была красоткой. Когда я захочу подобного совета, я позвоню в Белый дом или в ближайший полицейский участок.

У меня были и другие причины, для того, чтобы познакомиться с поло поближе – и если не все из них были разумными, то они были, по крайней мере, очень интересными. Хо-хо. Есть такое древнее китайское проклятье «Пусть вам придётся жить в эпоху, полную событий».

В общем, прошлым летом я провёл много длинных жарких дней, разъезжая по горам на своём старом кадиллаке Флитвут Эльдорадо 1976 года, надеясь встретить людей, которые имели бы какое-то отношение к поло — тренировка здесь, игра для развлечения там, — я ездил взад и вперёд, на солнцепёке по пыльным узким дорогам, мимо высокогорных пастбищ с электрическими изгородями и редкими жестяными крышами загонов для животных каждые 2 или 3 мили, но в будние дни очень редко попадался хоть какой-нибудь признак  человеческой жизни. Одни животные, отвратительные глупые животные. И мерзкое пылающее солнце. Жажда, раздражение, парализующее чувство тупой беспомощности, когда проезжаешь мимо одной и той же заброшенной конюши в третий раз за день, а потом внезапно заканчивается бензин на подъеме в гору, который весь изрыт колеями и откуда не видно вообще ничего…Угрожающая волна страха поднимается в тот момент, когда у кадиллака весом в 5,200 фунтов отказывают тормоза и рулевое управление, и он катится вниз с холма, с почти отвесного склона.

Я искал своих земляков, команду Аспена по поло, ходили слухи, что они собираются на Лонг-Айленд, на игру, которую можно сравнить чуть ли не с супер-кубком или открытым чемпионатом США по теннису. Более того, говорили о победе, о том, что парни разгромят лучших из лучших на их же поле и прискачут домой, потрясая трофеем.

Видимо, прошлым летом мне было так скучно, что эта идея захватила меня с нездоровой силой. Как пари это звучало не так уж и глупо. Оказалось, что в аспенской команде полно настоящих наёмников, которые, судя по их статистике, могли разбить кого угодно. Дуг Мэттьюс, загадочный финансовый магнат авиа-индустрии из Атланты, потряс весь мир поло, нагло купив в команду обоих легендарных братьев Грасида, Мемо и Карлоса, а также двадцатитрехлетнего выходца из Южной Каролины по имени Тайгер Книс, чья официальная квалификация – гандикап в жалкие 6 голов — по слухам, была подозрительно занижена.

Братья Грасида из Мексики были первоклассными игроками с гандикапом в 10 голов. Да. В общем это была неплохая ставка, и когда через несколько недель я узнал, что турнир был уже куплен, наша ставка стала выглядеть еще лучше. Это были отличные новости и после того, как я их услышал, то почувствовал настоящий прилив сил. Меня захлестнула безумная преданность к нашей домашней команде, и я немедленно позвонил моему старому другу Ральфу Стэдмену, известному любителю лошадей, и попросил его приехать сюда.

«Это наша история, — сказал я ему, — обнаженные девушки и резвые лошади, как на Дерби – да, сэр, Ральф, — это именно то, чего мы ждали»

«О, боже, — ответил он,-  только не лошади. Я не буду этим заниматься»

«Будешь, Ральф. Это весело, плюс – это огромные деньги. Мы сорвем куш. Да, мы аферисты и настало время игры. У меня есть замечательная рискованная ставка, которая не промажет, особенно 14 к 1…Что? Да, это турнир по поло. Поло! Там лошади, Ральф – люди с клюшками верхом на лошадях – очень жестко, очень зрелищно, но главным образом беспощадно и удивительно … Принц Чарльз – любитель поло, Чемберлен и даже я, Ральф – и ты тоже. Мы – любители поло и скоро будем богаты благодаря нашему выигрышу. Доверься мне, дружище – это то, что нужно! Мы можем сделать ставку на весь наш успех и преумножить его в 14 раз! Четырнадцать раз!».

Ральф быстро согласился и сел на первый самолет до Вуди Крик, где я день и ночь посвящал его в суть поло. Всё закрутилось в два счёта. Ральф моментально все понял и вскоре завел много новых друзей из местной спортивной тусовки. Он был как рыба в воде среди этих жуликов, улаживая вопросы и делая зарисовки с улыбкой ящерицы, в то время как женщины изливали свои чувства и ворковали насчет его «восхитительного» британского акцента.

Он валялся на траве, попивая солодовый виски из пластиковых стаканов, и мимоходом быстро набрасывал дешевые акварельные пейзажи, полные набросков пони и высоких белокурых девушек, одетых в Ливайс и облагающие перчатки сапоги от Луккезе за 1,200 долларов.

Однако дела у Ральфа пошли куда хуже, когда настало время применить его художественные навыки для того, чтобы изобразить игроков нашей команды. Я отправлял его на поля для игры в поло, в самую гущу событий, но день за днем он возвращался, напившись вина и сжимая в руке стопку перепачканных рисунков животных, которые он бесстыдно пытался всучить на вечеринках за баснословные деньги разным людям, которые в свою очередь считали его отвратительным типом.

Я догадывался, что причиной его провала в поисках наших людей была сама звёздная команда Аспена по конному поло. Команда, на которую мы поставили всё, хотя это был кот в мешке, и которую намеревались поддерживать до самого конца. Так мы и поступили, будто умалишённые фанатики из культа благостного поклонения куриному божеству, отбросили всё остальное, что ранее составляло наши жизни — мозги, деньги и даже священную честь, — чтобы рискнуть всем ради этой махинации, последовать за моим инстинктом азартного игрока и за командой, на которую никто больше не ставил и которой было плевать, за кого они играют — они просто обкурились одной  ночью и решили побороться за самый крупный приз в мире американского поло.

Чингисхан играл в поло и, в конце концов, стал его рабом. Он любил эту игру и играл в нее везде, где настигало желание. Он открыл этот вид спорта во время завоевания Персии в 1219 году до н.э., когда его армия свирепых монгольских всадников стерла с лица земли процветающее царство хорезмшаха Мухаммеда и уничтожила всю культуру Персии.

Монголы были безжалостными животными без чувства юмора. Они мчались сломя голову на сильных лошадях и сметали всё, что вставало у них на пути. Ничто не могло остановить их. Постепенно они завоевали весь мир, начиная от побережья Тихого океана в Китае до того, что сейчас называется проливом Ла-Манш.

В те дни никто не смел спорить с Чингисханом, но некоторые его военачальники так нервничали, что решили всё-таки уточнить у него некоторые технические моменты: «О, великий Хан! — спросили они, — как, блядь, ты думаешь, мы завоюем весь мир, который куда ни глянь, полон свирепых, могущественных, сумасшедших и ужасных племен. Неужели нам придётся провести за этим делом всю оставшуюся жизнь, и домой мы попадём разве что в виде черепов на память родным и близким?». «Лошади, — сказал Чингисхан, — мы сможем сделать это за 30 дней, если начнем прямо сейчас и возьмем всех наших лошадей. Эти ублюдки не будут долго сопротивляться. Возможно, некоторые из вас смогут вернуться домой к Рождеству».

Генералы издали боевые вопли и армии выдвинулись в путь – на Китай, Индию, Турцию, Персию и Россию — и за каждой армией конных воинов следовала еще одна армия лошадей, 2,5 миллиона сильных молодых пони с большими легкими, не боявшихся крови и развивавших скорость в два раза больше, чем любые аравийские скакуны. В армии Чингисхана не было ни одного пешего воина.

Чингисхан отлично чувствовал направления, но расстояний он не чувствовал совсем. Вот почему он отправился покорять весь мир в седле. Но Персия была намного дальше, чем он предполагал, и к тому времени, когда они добрались до Самарканда, он начал задаваться вопросом о своем чувстве времени. Прошло 2 года с того момента, как они покинули Монголию, и никто не вернулся домой к Рождеству, даже Чингисхан.

Он отчаянно нуждался в новых видах развлечений. Воины отдыхали время от времени и если у них не было организованного досуга, они могли поднять мятеж и тем самым навлечь на себя позор. Да, они были его шл**ами, но при этом шл**ами-убийцами с миллионом копий, верхом на миллионах лошадей. Пробыв так долго вдали от родины, хан забыл, что такое дом, во время этого длительного похода он вёл совершенно разнузданный образ жизни и даже взял себе несколько новых жён-пленниц. Семейные ценности больше ничего не значили для него, и подспудно он стремился найти некие прочные, чистые, более возвышенные и прекрасные формы человеческого бытия, то,  что могло бы придать смысл и благородство примитивному и безрассудному походу, которому он положил начало в момент, когда его одурманили опиум  собственная спесь.

Вот тогда-то первый и величайший из ханов открыл для себя поло. Он позаимствовал его у покоренных им знатных персидских семей. Это была естественная игра для его всадников, которая к тому же поддерживала их в хорошей форме для сражений. Чингисхан устал от слухов обо всех тех зверствах, которые совершали его воины только потому, что им было скучно. Он отдал приказ своим военачальникам: собрать команды из лучших воинов, чтобы те могли выплеснуть свои кровожадные порывы в военной игре. Судя по всему, эта идея всем понравилась. Теперь войнам было чем заняться, помимо отрубания голов и заливания расплавленного серебра людям в ноздри.

Чингисхан назвал это «поло с высокими ставками»: победители проходили в следующий тур, в то время как проигравших публично унижали, а затем им отрубали головы, которые использовали в качестве мячей на следующей игре.

Слабаки скоро вышли из игры, и сформировалась определенная иерархия. Богатых персов принуждали участвовать в соревнованиях, и если они проигрывали, весь их род отправлялся в качестве рабов в Монголию, что было, помимо всего прочего, очень опасным походом длиной в 3,000 миль через острые скалы и ледяные плато навстречу невообразимым ужасам Монгольского царства. Много известных персов погибло ужасной смертью в этих караванах рабов. Монголы так распорядились генофондом Персии, что царство впоследствии так и не смогло от этого оправиться. Чингисхан любил эту игру и постоянно играл в нее, время от времени даже рискуя собственной головой в больших соревнованиях между армиями. Конечно, он никогда не проигрывал, и обычно он был компанейским человеком, особенно когда дело доходило до срубания голов. В конце концов, именно у него были самые лучшие пони – Чингисхан владел абсолютно всем в Монголии и где бы то ни было. Но он был чувствительным человеком и старался быть джентльменом в таких вопросах. Он был первым, кто понял, что в поло самое главное – это лошадь. «Лошадь – это 85% все игры», — сказал он однажды и был прав как тогда, так и сейчас. Любой дурак может прилепиться к лошади и на всём скаку размахивать клюшкой, стараясь попасть по какой-нибудь круглой штуковине, которая подпрыгивает в траве — при условии, что у него хорошая лошадь, тренированная пони для поло, которая знает, как не угробить своего наездника. Предположим, что животное вообще в этот день не настроено на игру —  даже самый лучший игрок в мире окажется беспомощным на плохой лошади. Это словно подать заявку на участие в мото-гонке на модели Кушман 30 летней давности.

Поло было страстью хана. Всё остальное его мало заботило, но когда войско было в походе, он отправлялся вместе со всеми, потому что не мог жить без игры. В середине 13го века его быстро продвигавшиеся вперёд войска распространили поло по всему миру – от Китая на Востоке до Европы на Западе, а также на юг до самой Индии, где британцы переняли игру спустя около 600 лет и отправили ее через океан в свои колонии в Новом Свете. Поло быстро прижилось в Нью-Йорке и Вирджинии, и даже в Аргентине, где игра стала национальной болезнью.

То, что называют поло для джентльменов, совсем не похоже на игру профессионалов. Джентельменская версия — это любительский конный спорт, разновидность родео для богатых ковбоев, в которое играют по всей стране, но по существу не так уж много людей – возможно, только одна тысячная процента населения, или даже одна десятитысячная процента, этот спорт не популярен среди публики. Меньше чем одна миллионная процента всего населения США вообще смотрит поло и только 666 человек видело его по телевизору. Хай-алай — вот это распространённый вид спорта по сравнению с поло. Чтобы посмотреть на соревнование по прыжкам лягушек в Калаверасе прошлым летом, денег заплатило большее количество людей, чем на престижном открытом чемпионате США по поло, который проходил весь сентябрь на Лонг-Айленде.

Поло – это спорт для горстки специально обученных наездников-профессионалов и мерзких, злобных богачей, которые путешествуют по всему миру и торгуют спортсменами на престижных аукционах, которые в свою очередь бродят по белому свету, продаваясь тому, кто готов заплатить больше — это могут быть разные люди каждую неделю, но плата неизменно королевская.

Люди, которые платят эти деньги, называются патронами, нужно произносить это на испанский манер. Патрон нанимает игроков — по крайней мере, недостающих троих — а затем играет каждую минуту каждого чаккера, и неважно, насколько он бесполезен на поле. Не совершите в этом месте ошибку: патроны – это и есть поло, они платят по счетам, покупают всех лошадей и поддерживают первоклассных игроков в экстравагантном стиле мира поло, а иного стиля они и не знают.

Патроны — это такое странное племя, люди, которых не роднит ничто, кроме высокомерия. Во всем мире их меньше 30-ти человек, и они курсируют по одному и тому же усыпанному долларами маршруту, который тянется на западе от Палм Спрингс и Санта-Барбары до Палм Бич, а на востоке до Гринвича, от Англии до Франции и обратно через Атлантический океан в пампасы Аргентины, мекку профессионального поло во всем мире и таинственную родину Белинды, мистической четырёхглазой лошади, богини поло и всего, что это символизирует.

Белинда до сих пор похотлива и при этом дружелюбна: она всеведущая лошадь-развратница, безумно жадная, но в то же время очень притягательная и по-матерински заботливая. Она обитает в одиночестве где-то высоко в Андах, а в лунные ночи спускается с гор и снисходит до общения с обычными лошадьми и даже кочевниками гаучо. Они кричат и рыдают при виде ее, а некоторые даже утверждают, будто им довелось прокатиться на ней верхом.

Патроны тоже не исключение. Они поклоняются Белинде по многим причинам, но в основном из-за собственного страха. Именно Белинда сделала Аргентину законодательницей поло во всем мире и инкубатором для высококлассных чемпионов. Однако ей свойственно непостоянство, говорят, что она берёт взятки и время от времени беззастенчиво пользуется своим влиянием.

Обычно Белинда благоприятствует аргентинцам, но в этом году ходят слухи, что Дуг Мэттьюс первым добрался до нее.  Эта новость всколыхнула поло-сообщество во всей Америке, в среде североамериканских патронов вспыхнула антиаргентинская лихорадка, и они принялись срочно вбухивать ещё больше денег в свои команды. В этом году стоимость участия команды в открытом чемпионате США по поло поднялась до 1 миллиона долларов, хотя призом по-прежнему был кривой серебряный кубок стоимостью меньше 200х долларов. Но для них не было никакой разницы. Одиннадцать самых серьезных патронов согласились на эти условия, не моргнув глазом, а один из них, загадочный чернокожий шейх из Нигерии, решил «спонсировать» сразу две команды — кое-кто, услышав об этом, удивленно поднимал брови, но так реагировали только убеждённые традиционалисты. Какого черта? Нет ничего странного в том, что тренер ставит двух лошадей на Дерби в Кентукки. Ради ставок это называется просто «отдельные заявки на участие», и так происходит постоянно.

В конных видах спорта правила не такие, как везде, и бесстыдное мошенничество считается нормой. Омерзительные махинации, которые могут перекрыть вход в любой другой профессиональный спорт, кроме собачьих бегов, широко распространены среди любителей лошадей. Возможно, это наследие Чингисхана, который установил свои собственные правила и убивал любого, кто нарушал их.

В поло много правил – слишком много, на самом деле – но когда дело доходит до покупки или продажи крупных соревнований, то в этом случае правил вообще не существует. Это еще более подло, чем профессиональный реслинг и более дорого, чем кокаиновая зависимость в терминальной стадии, но богачи тепло приняли условия игры и многие превратились в зависимых.

Если и есть какой-то естественный спорт для Америки 90х годов, то это поло. Эту опасную игру контролируют деньги, что не оправдывает всех трат даже намёком на приносимую обществу пользу. Лояльность в любом проявлении — это слабость и повод для насмешек, а единственное, что мешает какому-нибудь полоумному, помешанному на лошадях миллионеру-бандиту купить победу в открытом чемпионате США, — это десять других полоумных миллионеров, которые тоже хотят купить этот чемпионат и будут драться до последнего, чтобы не отдать победу кому-нибудь другому.

Для команды Ревлон, как и для патрона-миллиардера Хенрика Квятковски с фермы Кэльюмет, миллион долларов — это смешная сумма. Эти люди перевозят своих пони по всему миру на частных самолетах DC-8s , роскошные конюшни на борту авиалайнера вмещают от 40 до 50 превосходных лошадей за 1 раз, вместе с 15 или 20 конюхами и обычно с дюжиной барыг из криминального мира, которые скрываются в бегах от Интерпола или от мафии. Поло-тусовка разношёрстна и в большой степени подвержена самолюбованию и вероломству, более того — им самим это нравится. Все, что имеет значение – это победа.

Различия между чемпионом с гандикапом в 10 голов и никудышным безработным игроком с гандикапом в 3 гола в том, что они едят. Самые известные личности в высшей лиге едят только сердца диких животных, в то время, как неудачники питаются лошадиным мясом. Но никто из них не захочет распространяться об этом…

Да и с чего бы? Многие вещи прекрасно известны в сумрачных, пропахших потом конюшнях, но о правде редко кто говорит. Строгий кодекс Ометры держит этот спорт сплоченным.

Приключения на Лонг-Айленде

Дикое лирическое отступление в отеле Гарден-Сити…Впечатляющее знакомство с Гарриманом…Жестокая порка Хьюго и человек, который плавал с крысами…

Памятная записка Шелби Седлеру,

Выпускающему редактору журнала «Поло» От Хантера С. Томпсона,

Совиная ферма, 15.09.1994

Дорогой Шелби,

Спасибо Господу Богу, что наши мальчики продолжают побеждать. Не могу дождаться, чтобы приехать и поздравить их; мое сердце переполняет гордость… Черт возьми, кто бы мог подумать, что это случится, что кучка ребят, которые у меня тут буквально за углом живут, войдёт в раж и выбьет всё дерьмо из остальных команд на открытом чемпионате США???

Жизнь – сумасшедшая штука, правда? Я отправляюсь в Нью-Йорк на несколько часов, сразу пулей в отель Гарден-Сити на Лонг-Айленде.

В воскресенье мы будем сражаться с ужасной и дикой командой «Красноногих» . И меня так распирает, что я прямо не знаю, как переживу всё это.

И что там с рассадкой на приёме в пятницу???

Думаю, что мы должны сидеть вместе с нашими товарищами по команде. Все остальное будет неестественным. Я не собираюсь зря проделать весь путь.

В заключение, позвольте мне сказать вам об ужасных слухах, которые ходят вокруг – о том, что наши мальчики не могут проиграть, если вы понимаете, о чем я. Да, ходят сплетни о подкупе игры, о людях, которых проигрывают намеренно, и что многим дали на лапу.

Мне становится не по себе при мысли об этом, и я молюсь, чтобы это не оказалось правдой. Но, тем не менее, это меня волнует.

До скорой встречи, ваш Хантер.

Журнал прислал мне помощника, высокого, нервного молодого парня по имени Тобиас, который встретил меня в аэропорту. «Добро пожаловать в Нью-Йорк, — сказал он, — у меня есть подарок для вас». Он вручил мне большую коробку с отвратительной надувной куклой по имени Тери; на коробке была сопроводительная информация, в которой говорилось, что кукла имела «естественную вибрирующую вагину» и «глубокий открытый рот с ароматными губками». Там были описаны и другие особенности, в частности было строгое предупреждение — не использовать куклу, если ваш вес более 275 фунтов, иначе она может лопнуть, навсегда покинув своего владельца.

«Вам нужно взглянуть на ее сиськи, — сказал Тобиас, — они больше, чем голова Джинджера Бейкера». Он по-идиотски ухмыльнулся и сделал судорожный жест рукой, как будто подрочил, а затем погрузил Тери на тележку с остальным моим багажом. Отныне ей предстояло стать частью наших жизней. Я был уверен, что она пробудет с нами какое-то время, к добру или к худу. «Наша машина почти у самого выхода, — сказал Тобиас, — я подгоню ее. Отель не так уж далеко, и я очень хорошо вожу машину. Люблю быструю езду».

Все, что он сказал, оказалось ложью, но я не был удивлен этому факту. Я почувствовал, что с ним что-то не так. Он понятия не имел, где находилась машина, и я просидел 1,5 часа на бордюре, пока он искал Линкольн, одиноко слоняясь в недрах огромной парковки. До того, как мы добрались в отель, прошел еще один мучительный час, но заселиться нам всё же удалось без проволочек. «Ты никогда больше не поведешь, — сказал я ему. — Что-то с тобой не в порядке. Не прикасайся больше к этому рулю. С этого момента водителем буду я».

Я был представлен менеджеру отеля как доктор Франклин, популярный писатель и всемирно известный фанат поло. Я попросил его о займе в 2,000 долларов «Мой человек, Тобиас, уладит все детали, — сказал я, — сообщите мне, когда все будет сделано. Я буду в баре».

«Без проблем, Доктор, — ответил он, — я обо всем позабочусь». Он кивнул на бар в конце вестибюля. «Располагайтесь и чувствуйте себя как дома. Я позову Хьюго, сообщу ему, что вы прибыли». Казалось, что он смеется надо мной, но я игнорировал его.

«Вам понравится Хьюго, — добавил он. — Он один из наших местных примечательных персонажей. Он швейцарец».

Это была еще одна ложь. Один взгляд на этого уродливого бармена сказал мне, что он не швейцарец, а кто-то гораздо хуже. Он выглядел словно свирепый горбун с Трансильванских гор. Тем не менее, я дружески его поприветствовал. Я старался сделать вид, что он нормальный. «Добро пожаловать домой, — сказал он тихо. — Я знал, что вы приедете, сейчас мы можем узнать друг друга получше».

Я нервно улыбнулся, полагая, что он шутит и постарался избежать его зловещего взгляда. «Забудь. Я передумал». Я взял свою сумку и быстро ушел. Его глаза следили за мной все время до самого лифта. Я почувствовал приступ страха.

Когда я добрался до номера, то обнаружил Тобиаса, безуспешно пытавшегося надуть куклу. Я шлёпнул его по рукам, отобрал её и отдал коридорному. «Это четырехзвездочный отель, — сказал я ему, — надуйте эту сучку и немедленно принесите обратно». Я улыбнулся и дал ему стодолларовую купюру. «Запомни меня, — сказал я с милой улыбкой, — мне понадобится много вещей».

Я предвкушал, как буду проводить время в отеле Гарден-Сити, смотря футбол и тайком встречаясь с агентами Джими Картера по президентским поручениям. Они бы приходили и уходили, не привлекая внимания, смешиваясь в толпе с бандитами, танцовщицами и суровой поло-тусовкой.

В давние времена отель Гарден-Сити пользовался дурной славой, но сейчас он смахивает на морг. Фрэнк Синатра частенько бывал здесь, так же, ка и  Аверелл Гарриман. Это место полно призраков умерших людей, многие из которых сгорели заживо в череде  зловещих пожаров, которые не прекращались в отеле с момента его постройки в 1874г.

Тем не менее, игра шла полных ходом. Все они играли в поло: Вилльям Вандербилт, Пирпонт Морган, Рассел, Билли Роуз. Гарден-Сити был словно Аспен 1920х годов: пасторальный аванпост на страже алчности, богатства и невежественности, с женщинами, которые не признают нижнее бельё. Скот Фицджеральд, без сомнения, размышлял в этом баре, как и я сейчас. От этого места всегда воняет смертью, как было при лошадиной лихорадке в 1920х и при смерти человеческого мозга в 1990х.

…Тут можно встретить диких мальчишек в лифтах, которые прижимают к груди резиновых надувных кукол и любезно болтают с ночными портье. Это чудесное место для ночлега, если вы уже мертвы…У меня было время. Отель Гарден-Сити — гробница, пропитанная магией, тайнами и мифами. Хочешь веселья, братишка? Тебе сюда.

Турниры по поло проходили через день в течение 2х недель на Лонг-Айленде и также в Гринвичском клубе в Коннектикуте – всего в 10 милях по воде, через зловещие серые потоки пролива Лонг-Айленд. Я думал о Джее Гэтсби, стоящем на своей лужайке и смотрящем на воду в зеленом свете в конце причала Дэйзи….Но отель Гарден-Сити очень далек от страны Гэтсби, и Дэйзи больше не появляется здесь. Лонг-Айленд сильно изменился со времен Гэтсби. Гарден-Сити в то время был сельской деревушкой, и когда отель был построен, до него было очень трудно добраться на конных экипажах с Манхэттена, который казался далеким, словно Куба.

С течением времени он стал модным спа-курортом для богатых и знаменитых. Тедди Рузвельт жил неподалеку в Ойстер-Бей и его часто можно было видеть в баре отеля, зазывающим местных джентри к себе в гости, сыграть в поло. Но сегодня Тедди не узнал бы это место. Отель трижды сгорал дотла и сейчас это уже четвертая реинкарнация. Теперь тут дискотека вместо конных экипажей и Джоуи Буттафуоко заменил Гэтсби в качестве местной знаменитости-неудачника.

К тому моменту, как я попал сюда, количество неожиданных поражений команд просто зашкаливало, и кубок был, можно сказать, уже в кармане. Большинство зарубежных команд были посрамлены, а мои наши ребята стали явными претендентами на победу. 4 команды все еще оставались непобежденными в последнюю неделю перед финалом, и Аспен был среди них. Разумеется, все игроки в составе команды были бессовестными наёмниками, и нога только одного из них когда-либо ступала на аспенскую землю — нога хитрого патрона Дуга Мэттьюса. Но таков этот спорт и, казалось, что я был единственным, кого это беспокоило.

Но спустя немного времени, я начал понимать, что не нужно волноваться насчет некоторых вещей. Это другой мир, и единственный способ поладить с ним – это принять его целиком и полностью. Сначала я был шокирован, узнав о том, что легендарного клуба Медоу Брук, больше не существует, от него осталось только призрачное подобие. Парки были все еще прекрасны, а заброшенный клубный дом был элегантен, но там не было полей для поло, не было пони, не было поздних завтраков с икрой, не было разорившихся аристократов с тупыми ухмылками, важно прогуливающихся по террасе в обнимку с полуголыми испанскими девушками. «Сейчас это парковка, — сказал президент клуба, Аль Бианко-старший, в ответ на мои расспросы, — но мы все еще называем это полем для поло».

Это не волновало меня. «Конечно, — сказал я, — хорошее шоу. А сейчас давайте пойдем в бар и выпьем по мятному джулепу».

«Здесь нет бара, — ответил он, — но я знаю милое итальянское местечко в Левиттауне. Вы должны составить мне компанию»

«Вы так добры, —  сказал я, — но, боюсь, я вынужден отказаться. Меня ждёт съёмочная группа в отеле, снимают фильм»

«Очень жаль, — ответил он, — мы увидим вас завтра на игре?»

«Еще спрашиваете! Мы надерем всем задницы. Эти чертовы аргентинцы узнают, зачем приехали сюда. Мои ребята не могут проиграть!»

Он побледнел и отвел взгляд, затем достал из пальто карманную пластиковую фляжку и сделал большой глоток. «Что вы хотите этим сказать? —  в конце концов спросил он, уставившись на меня с нервной улыбкой.

«Вы знаете что я имею ввиду, — ответил я, — я не проигрывать сюда приехал, парень. А вы не хотите перейти от слов к делу?»

Он долго смотрел вниз, на свои руки, а потом покачал головой. «Я этого не слышал, —  сказал он, — увидимся завтра на игре. Спасибо, что зашли»

«Ну что вы, это я вам благодарен. Мы — чемпионы».

Я прошёл через вестибюль в полумрак общего зала – он выглядел совершенно безлюдным. Сел в баре и взял скомканный  номер «Спортивных новостей», который был открыт на рубрике собачьих бегов. На другой стороне комнаты был здоровый телевизор, по которому тоже шли собачьи бега. Я постучал рукой по бару, требуя виски. Ненавижу собачьи бега, от этого зрелища у меня сразу испортилось настроение. Я полез в карман своего шелкового охотничьего пиджака и достал маленький шарик гашиша, который быстро съел.

Я услышал какой-то шум позади себя, а потом чья-то рука дотронулась до моего плеча. «Извините, — сказал мужской голос, — вы здесь из-за поло?»

«А как же! — ответил я, — это большая игра. Сейчас или никогда».

«За кого вы болеете? — спросил он.

«Команда Аспена. Мои земляки. Мы непобедимы. Никто нас не остановит»

Он понимающе кивнул, но ничего не сказал. Он все еще стоял позади меня, скрытый темнотой, я едва различал его отражение в зеркале за барной стойкой. Это нервировало меня. Я готов был поспорить, что это либо коп, либо профессиональный карманник. Но когда он сел рядом со мной, я увидел прекрасно одетого седоволосого мужчину, который выглядел так, будто сам был владельцем нескольких пони. Он был одет в черный кашемировый пиджак, а на ногах у него были лакированные ботинки.

Он оказался пожилым мужчиной с глубоко посаженными глазами, и вдобавок вежливым аристократом – будто только что вернулся из вечеринки в саду старого дома Гэтсби. Я был впечатлен. Мы пожали друг другу руки, и он представился как Аверелл Гарриман.

Я вспомнил это имя и на какой-то момент занервничал, потому что знал, что он лжет: настоящий Аверелл Гарриман давно умер, но я всё-таки улыбнулся и пожал ему руку. Я подумал: «Почему нет?». Мы все заимствуем чужие имена время от времени.

Одна неприятность возникла, когда я случайно подписался именем Дуга Мэттьюса на счетах в 1000 долларов – эта сумма включала чаевые для троих портье. Администратор принес их в бар, где я наслаждался беседой с моим новым другом. «Почему вы беспокоите меня? —  сказал я после того, как небрежно написал свои инициалы на чеке. — В конце концов мы все за одну команду. Там, откуда они взялись, ещё достаточно».

Гарриман был кем-то вроде историка и, к тому же, любителем политики. У нас было несколько общих знакомых, но не так уж и много. Он знал моего друга Джорджа Макговерна, а также  Ричарда Никсона, но не был знаком с Китом Ричардсом или с Джеймсом Карвиллом, моими партнерами по кровавому бизнесу… «Ну так что?»,- подумал я. Мне нравится этот человек. Он знает суть вещей. Не важно, что он выглядит на 100 лет. Он джентри из края виски и лошадей, он один из нас.

Появился швейцарец Хьюго, и я попросил его выключить эти чертовы собачьи бега по ТВ. «Вруби новости, — сказал Гарриман, —  посмотрим, что стало известно про Гаити. У меня там дом».

«Удачи, — сказал бармен, — больше вы никогда его не увидите».

Гарриман внезапно набросился на него с хлыстом для игры в поло, который был спрятан у него в ботинке: «Заткнись, Хьюго! Возвращайся туда, откуда пришел». Он снова замахнулся на него, и Хьюго отпрянул. Гарриман хлестнул его ещё раз, пройдясь по всей спине.

Я забрал у него кнут: «Достаточно. Он уже получил своё».

«Еще нет, — проворчал Гарриман, усаживаясь обратно, — Хьюго – мошенник. Он обманывал меня много лет».

Я помог Хьюго подняться, но он резко оттолкнул меня и плюнул мне в лицо. «Вы — ублюдки! —  закричал он, — ваше время скоро придет!»

Я хлестнул его по лицу веерообразным движением, которое оставило следы на всей его голове, а затем толкнул его в сторону кухни.

«Хорошее представление, — сказал Гарриман, — вот это другое дело. Вы не растерялись». Он улыбнулся и протянул мне руку. Это был изящный жест, почти торжественный, словно приветствие на верном пути. Я все понял и крепко сжал его руку. У меня было хорошее предчувствие. Мы заложили хорошее начало, и я ощутил в себе какое-то новое отношение к происходящему – я стал Своим в Мире Поло, и был уверен, что скоро события станут ещё интереснее.

Все произошло быстрее, чем я ожидал. Когда лицо Билла Клинтона мелькнуло по ТВ, Гарриман как с цепи сорвался. «О, Боже, — простонал он, — только не это!….Я не выношу этого придурка. Он напоминает мне Муссолини».

Президент находился в Белом Доме, нервно говоря в камеру на пресс-конференции в прямом эфире. Он объяснял свою позицию по Гаити, что и взбесило Гарримана.

«Засунь себе это в задницу! — прокричал он, — ты маленький неотесанный ублюдок!» Он грозил кулаком телевизору и громко стонал.

Я был в шоке. В его голосе было столько злого визга, что я был рад тому, что не отдал ему кнут обратно. «Возьми себя в руки — сказал я серьезно. — Тихо! Какого х*я с тобой происходит?». Это была самая бурная реакция на живого политика, которую я когда-либо видел. К счастью, это случилось в пустом  вестибюле далеко от Вашингтона. Если бы это произошло при других обстоятельствах, спецслужбы уже бы повязали  и закрыли его. ЛЯЗГ! Добро пожаловать в федеральную психиатрическую лечебницу  Святой Елизаветы до конца своих дней…

Гарриман быстро пришел в себя, но я сомневался насчет него. Случалось, что и я дико реагировал на президента Клинтона – и обычно по весомым поводам – но это никогда не было похоже на то, что устроил Гарриман. Словно его ужалила оса. Я приобнял его и усадил на стул. Его трясло от злости, и я не был уверен, что он узнал меня. Я говорил ему раньше, что мое имя «Бен. Бен Франклин». Но это было сразу после того, как он представился как Аверелл Гарриман.

Я подумал: «Какого черта?». Все по-честному, особенно здесь, в вестибюле этого проклятого подозрительного отеля, полного воротил от мира поло из Палм Бич и Аргентины. Открытый чемпионат США –  событие года в этом виде спорта и здесь действуют особенные правила. Половина всей публики путешествовала по поддельным паспортам, и никого это не волновало. Даже если лошади были привезены нелегально и якобы помещены в карантин. Было бы разумно  полагать, что любой, кого вы встретите среди этих циркониевых мачо, замешан по крайней мере в 1 афере. Многие были нечисты на руку — тут ведь собрались торговцы лошадьми, — но некоторым из них нельзя было отказать ещё и в стиле.

Я счёл, что мне повезло наткнуться на относительно безобидного типа, который умело притворялся Авереллом Гарриманом, а не на кого-нибудь похуже. Многие люди, приехав на чемпионат, не успевают и глазом моргнуть, как становятся жертвами обмана и в результате теряют все свои сбережения. Все, что вы можете видеть здесь – продается, начиная от быстрых лошадей и красивых женщин, заканчивая дешевым виски и толстыми молодыми парнями.

Мой  Гарриман был настоящей находкой среди этой толпы. Он был отличным спутником и, очевидно, имел связи с нужными людьми. Меня не волновало, что он был самозванцем. Он был наглым чудаком, и я уважал его за это. Он хорошо знал свое дело Нужно иметь просто магический уровень дерзости, чтобы настолько уверенно выдавать себя за мертвеца в его же собственной сфере деятельности, особенно за бывшего губернатора штата Нью-Йорк, спустя 8 лет после его смерти. Это было мощно.

Моей единственной проблемой с Гарриманом был его характер. Я все еще был потрясен его поведением при появлении президента по ТВ и  чувствовал, что должен поговорить с ним насчет этого. Я опасался, как бы нас обоих из-за него не арестовали.

«Ты больше не можешь так вести себя, — казал я ему. — Мы оба ходим по тонкому льду. Нельзя угрожать президенту на публике. У нас не получится  выйти сухими из воды».

Он чопорно кивнул: «Это не твое  чертово дело. Он трахал мою жену на протяжении многих лет».

«Что? Будь ты проклят! Перестань нести это странное дерьмо. На нас смотрят люди».

Он улыбнулся и пожал плечами: «Успокойся, сынок. Ты сегодня немного нервный, — он приобнял меня, — не беспокойся, старина. Я владею этим местом. Эти люди работают на меня».

Я предпочёл кивнуть, делая вид, будто уже знал об этом и просто не хотел его смущать. Но, по правде говоря, он доставлял мне неудобства. У него было слишком много дел, и он пытался усидеть сразу на нескольких стульях. С самого начала я знал, что он был очень обходительным самозванцем, но у меня с этим не было проблем…Он подходил мне,  был не без моральной «слепой зоны»,  и мне нравилось его нездоровое  чувство юмора. Мне было не вполне комфортно из-за его вспыльчивого характера или постоянных приступов ревности из-за того, что президент спал с его женой, но подобные вещи неотделимы от моего рода деятельности. Я всю свою жизнь имел дела с преступниками-психопатами. Это люди моего круга, но я обычно стараюсь держать их на расстоянии вытянутой руки. Так лучше.

С другой стороны, Гарриман был очень ценным источником информации и не важно, насколько поехавшим он был. Он был своим  человеком на Острове.

«Хьюго – больной преступник. Я хорошо знал его семью много лет – чудесные люди, всё по высшему разряду, —  подытожил он, — но они потеряли миллионы, когда появился Хьюго; они не смогли сохранить его рождение  в тайне. Он появился на свет в результате изнасилования.  Его мать так и не оправилась. Нападавшего и след простыл, он просто изнасиловал её и скрылся. Это было жутко». Он неуклюже перекрестился, выпил залпом двойной мартини и заказал еще 2.

Я хотел было ответить ему, но Гарриман прервал меня. «Не сейчас, — прошептал он, — он идет». Я притворился, что смотрю ТВ. Из кухни доносились какие-то жуткие звуки, и внезапно в дверях появился Хьюго, зажав в руке отбивной молоток для мяса, из одежды на нем была только короткая майка в цветочек. Его взгляд был стеклянным, веки опухли, из горла исходили хрипящие звуки.

Я быстро встал и  схватил с бара высокую мельницу для перца, но Хьюго очутился надо мной быстрее, чем я  смог ударить его. Он был неестественно быстрым, но Гарриман был быстрее. Он слетел стула, мгновенно выведя Хьюго из строя точным ударом ноги прямо по яйцам. Это животное упало на колени и издало жалкий визг. Потом Хьюго согнулся пополам и в скрюченной позе беспомощно повалился  на пол.

«Поднимайся, свинья, — рявкнул Гарриман, — пошел прочь с моих глаз! Тебе конец!»

«Я не могу. Я истекаю кровью», —  простонал Хьюго.

Гарриман посмотрел на него сверху вниз и  рассмеялся. «Вали отсюда и сдохни, грязное маленькое чудовище, — прошипел он, — сейчас ты попадешь в ад. Скоро будешь спать с червями»

Я был впечатлен. У Гарримана был свой стиль. Я мог доверять ему и чувствовал, что он доверял мне.

Гарриман имел репутацию невероятно эксцентричного персонажа, и он рассказывал не менее дикие истории о том, каким был отель в добрые старые времена, когда загадочные пожары время от времени вспыхивали в вестибюле, как видных общественных деятелей забивали в коридорах до смерти клюшками для игры в поло или их находили на лестничных клетках с отрезанными головами. «Я помню, как в одно воскресенье мы играли целый чаккер подозрительно маленьким человеческим черепом, который Томми Хичкок нашел в кустах за своими конюшнями. Мы отлично проводили время, пока кто-то не предположил, что это мог быть похищенный ребенок Чарльза Линдберга, —  сказал он задумчиво. — Но его так и не смогли опознать, так как мы выбили ему все зубы».

«Забавно»,-  сказал я, но никто из нас не засмеялся. Гарриман заказал еще виски и сменил тему разговора. «Ты знаешь, этот отель достался мне практически даром. Предыдущий владелец мистер Хайнс погиб ужасной смертью. Его семья продала все и уехала на Гаваи, потому что кто-то сказал им, что там нет крыс».

«Глупости, Гаваи кишат крысами». Я заметил, что бармен уставился на нас, но Гарриман продолжил разговор.

«Вот как он погиб. В газетах писали, что он утонул, но мне-то лучше знать, как всё было, —  он сделал паузу и мрачно кивнул. — Его прикончили крысы, огромная стая крыс такой породы с длинными волосатыми лапами и когтями как у кошки».

«О, Господи! Как это произошло?»

«Крысы жили под крышей над бассейном. Мистер Хайнс любил плавать кругами по ночам, чтобы держать себя в форме», —  он снова сделал паузу и я заметил, что у него трясутся руки.

«Бедный сукин сын. У него не было даже шанса на спасение. Куча этих мерзких, волосатых тварей упала со стропил прямо на него – когда его обнаружили, он был покрыт полудохлыми крысами. Они цеплялись за каждую часть его тела когтями и клыками, чтобы выжить»

«Господи! Не удивлен, что вы подожгли отель».

Он кивнул, встал со стула и мы разошлись. Я отправился наверх и принял долгий горячий душ.

Вальс золотых стервятников

Поражение пьяных австралийцев и потеря статуса некогда уважаемым патроном … Красотки с голыми плечами, которым негде спрятаться…Победа над «Красноногими», азартные игры с пьяными индейцами…

Как правило, люди, имеющие отношение к  поло, — очень вежливы и многие из них вроде бы прониклись ко мне симпатией.  Но они осторожно ведут себя с чужаками, почти весь наш разговор сводился к состоянию поля, игре в подковы и к другим темам, которые вращались вокруг скотного двора и наводили на меня скуку. Я пытался найти общий язык с лошадьми, но когда пошёл ночью к конюшням, то решил не соваться дальше кустов, которые росли напротив старых амбаров на бывших владениях Хичкока, где поселили австралийцев. Австралийцы были перевозбуждёнными животными, много пили, а их патрон Керри Пакер был самым богатым человеком в Австралии.

Когда они только приехали, их считали фаворитами в борьбе за кубок и встречали возгласами одобрения, в то время, как  они с важным видом шествовали по вестибюлю. Затем случилась катастрофа: они проиграли три матча за первое место, тем самым самоустранив себя  и, вынудив Пакера, подавленного горем и позором, спешно покинуть страну. Некоторые были шокированы, но это не было чем-то необычным. «Патроны всегда смываются и бросают свои команды, когда те проигрывают, — объяснил владелец отеля Эл Бьянко, — Уже само участие в турнире стоит около миллиона долларов, и после такого унижения они просто теряют голову».

«Да и как иначе?» — спросил организатор турнира Питер Риццо, — они переполнены фальшивой гордостью, а их уничтожили в пух и прах. Это ужасная судьба для воина».

Поло не так сложно, как выглядит на деле, но опасно во всех отношениях. Если предполагается, что люди будут пускать лошадей в галоп и врезаться друг в друга, размахивая клюшками, то для определённого процента участников это явно может плохо кончится. Сломанные руки и ноги – обычная вещь, наряду с поломанными спинами и вывалившимися глазными яблоками.  Это не похоже на гольф, на скачки в Кентукки или на состязания лошадей прогулочной породы в Теннесси. Поло – это очень шумный, контактный и быстрый спорт а люди, которые играют в него – очень ценные спортсмены.

Однако, таких профессиональных игроков всего около 150, и как раз здесь кроется проблема.

Игра Аспена и «Красноногих» была в воскресенье,  и это было омерзительно: вялая игра  на грязном поле, которое,  вдобавок, было испорчено дождем, жарой и удручающе малым количеством зрителей. Толпа около 200х человек была этакой смесью из продавцов лошадей, горбунов и маргинальных типов, ищущих Ральфа Лорена. Шелби была здесь с двумя помощницами от журнала Поло, у которых крышу снесло от кислоты. Она представила их как «Беспомощных Девчонок». Они обе смеялись и показывали мне свою обнаженную грудь…Как раз в это время мимо прошел Джоуи Буттафуоко, одетый в дешевый костюм с имитацией под натуральный лен, который начал разваливаться, когда пошел дождь. Мои ребята выиграли со счетом 9:7, но все выглядели равнодушными. Братья Грасида работали в атаке, заработав 8 из 9 командных голов. Поло – это не зрительский вид спорта, потому что никто не любит его смотреть.

Я отошел за трибуну и обнаружил там мужчину, блюющего на заднем сиденье Линкольна. Это был Эрл Блисс, известный художник из племени североамериканских индейцев. Его схема ставок пролетела, и теперь он весь содрогался от позывов рвоты, хотя в желудке уже явно ничего не осталось. Он откинулся на спину, тяжело дыша…Я позвал охрану и его вытащили наружу. Он яростно отбивался от копов, когда его заталкивали в желтую полицейскую машину, которая затем медленно тронулась с места, сопровождаемая очевидцами, которые месили грязь и стучали кулаками по крыше.

Я не хотел иметь с ними ничего общего. Они были индейцами, и я знал, что они изрядно напились в тот день. Они были мошенниками, так же, как и я, но у меня была своя собственная информация, и я ставил против них каждую игру.

С течением недели мой выигрыш уверенно возрастал. Индейцы поднимали ставки каждый раз после своего проигрыша и, в конце концов, они потеряли всё. Моя команда, напротив,  не могла проиграть. После игры я поехал к конюшням, надеясь найти что-нибудь интересное. Я был окрылен чувством побед с помощью махинаций и хотел что-нибудь купить. Местная публика была дружелюбна ко мне, но я понимал, что им всё равно было не по себе в моём присутствии. Вся концепция журналистики чужда миру поло, но я делал всё возможное и невозможное, чтобы завоевать их расположение.

Я искал своего старого друга Мемо Грасида-старшего, который однажды приютил меня в Мексике. В мире поло он – недостижимая легенда. Он сидит по правую руку от Богини – похотливой и обворожительной Белинды. Но в конюшнях никто никогда о нем не слышал. Они ничего не знали. Ометра. Тайный кодекс молчания. Вот каково поло на самом деле.

Скрытый мир конюшен в поло всегда был опасной «серой зоной» для тех, кто заправлял этой игрой. Они знали, что все это очень странно, но не стали бы об этом говорить – за исключением британцев, которые расколются только за деньги….

На чемпионате не было британских команд, но, казалось, что это никого не волнует. «Британцы больше не играют в поло по-крупному, —  сказал один из американских игроков, —  они слишком медленные. Ты же знаешь, у них там вечно дождь. Поля все время сырые и это превращает поло в глупость. Я ненавижу этих ублюдков Они еле ползают. Того и гляди споткнёшься об них».

«Британцы похожи на скунсов, — сказал другой американец, — они не умеют бегать и воняют, когда нервничают».

«Это забавно, — кивнул я. — Жаль, что Ральфа здесь нет сейчас. Я пытался донести до него именно эту мысль в течение 20 лет, но он не хотел слушать»

Американец  резко повернул ко мне голову «Ральф? – спросил он, — какой Ральф?». Его взгляд стал безумным от ярости и он полез в свой ботинок за коротким хлыстом. «Ах ты ублюдок! — пробормотал он, — я ненавижу любого по имени Ральф».

«Ну и что? Я не Ральф».

«Черта с два ты не он. Где моя жена, сволочь? Где мои деньги?»

Он уже занёс руку, чтобы ударить меня хлыстом. Я понял, что он был невменяемым, так что быстро полез за кошельком: «Ты прав. Деньги у меня как раз с собой». Я протянул ему 2 хрустящие купюры по 100$. Он смотрел на меня пару секунд, а потом вежливо взял деньги. Мы пожали руки, я приобнял его за плечо, словно в доказательство наших новых взаимоотношений и посмотрел прямо ему в глаза: «Большое зло. Оно скоро придет! Они насрут тебе на грудь».  Я быстро ушел, не проронив больше ни слова. «Беспомощные Девочки» ждали в машине, и мы уехали из конюшен на большой скорости…

Мы вернулись в отель, когда уже давно стемнело и внутри полным ходом шла вечеринка. Вестибюль был полон молоденьких девочек в вечерних платьях с глубокими декольте. «Кто эти люди?»-  спросил я у менеджера.

«Сегодня вечером у нас евреи и корейцы, — сказал он с гордостью. — В бельэтаже бармицва, а в танцевальном зале — корейская свадьба». Затем он притянул меня к себе и прошептал: «Эти маленькие девочки очень скоро напьются, так что следите за собой».

«Что? Что вы хотите этим сказать?»

«Вы знаете что я имею ввиду. Когда они наберутся, то будут шляться по отелю и стучать в номера, —  он с тоской уставился на группу юных красоток с оголенными плечами, — это мне не нравится. В этом отеле уже случались ужасные вещи».

«Знаю,  —  сказал я, — и они произойдут снова. Ты не можешь помешать этому».

Он печально опустил голову, потом стукнул одним кулаком о другой. «Я знаю, — сказал он тихо, — благодарю Господа, что у меня нет дочерей».

«Ты прав. Они не поддаются контролю. Они – настоящее зло». Потом я дал ему 50долларовую купюру и поспешил прочь к лифту.

Тобиас был уже в номере, перебирая кучу сообщений. «Звонил Джордж Стефанопулос, —  сказал он. — Он не придет на прием. Говорит, что он на взводе».

«Чепуха, — ответил я, — ему не о чем беспокоиться, может быть только насчет Деборы Каплс». Разумеется, я говорил о самой известной женщине в мире поло и единственном патроне женского пола.

В этот момент снова  зазвонил телефон. Тобиас поднял трубку, выругался и швырнул ее обратно. «Опять Стефанопулос, —  пробурчал он, — какого черта с ним творится?»

«Он пьян. Ведёт себя, как идиот».

Тобиас засмеялся: «Ну, тогда готовьтесь. Он внизу, в вестибюле, валяет дурака с теми девчонками. Он будет здесь через минуту».

«О, Господи, —  простонал я, — не открывай дверь».

Я позвонил менеджеру, который знал меня по имени: «Там внизу один извращенец. Жилистый маленький грек по имени Джордж. Он уже продал 2х девушек, из тех, о ком вы так беспокоились. Займитесь им!»

«Конечно, — рявкнул менеджер, — я вижу его. Мы возьмём его, а как же, спасибо, что предупредили».

«Хорошая работа. Выбейте из него всю дурь»

Потерянный в долине праха

Безумная ночь на приеме поло…Общение с призраками Гэтсби…никакого стаканчика на ночь с Хьюго, я боялся его 

Когда моя домашняя команда в субботу победила «Красноногих», многие на трибунах презрительно кривились. И опять я услышал мерзкие слухи о подкупе. Но не важно: в воскресенье мы будем играть с Белыми Березами за кубок чемпионата, и я поставил много тысяч долларов на эту игру. Мы погоним их как хромых гусей по развороченному полю в Бетпаж – я, Карлос, Мемо, Дуг и Тайгер. «Aspen uber alles» – это был наш лозунг. Они даже не попадут на прием в пятницу. Это событие года для всех нас, так что была реальная опасность быть отравленным. Никто не хотел пропустить большую игру. Ничего кроме этого не имело значения.

Гарриман продавал билеты на наш прием по 1000 долларов за штуку, и мы договорились встретиться во время ужина за моим столиком. Это был смелый ход. Но я опоздал, возвращаясь из города, и было уже около 10 вечера, когда мы вышли из отеля и смылись в Джерико, по направлению к главной цели — некогда уважаемому клубу Медоу Брук Кантри. Это был закрытый прием с дресс-кодом. Приглашения на этот ужин получили всего 300 человек и чувства многих были задеты…но точно  не мои. Я был со своей домашней командой, и мы были на высоте. Тем не менее, одет я был подобающе. Внешний вид – это очень важная вещь в поло. Дресс-код кажется повседневным, но на самом деле он очень строгий, в отличие от яхтенного спорта. Эти помятые длинные пальто жёлто-коричневого оттенка и идиотские жёлтые куртки, которые все носят, совсем не от Gap: это пальто из верблюжьей шерсти от Burberry с подкладкой из шелка стоимостью 12000 долларов за ярд и первоклассные куртки из гортекса для любых погодных условий, с французскими молниями из титана. Это выглядит как полная безвкусица, зато они практичные, такие ткани выдержат годы носки.

Было почти 11 вечера, когда  мы наконец-то обнаружили незаметный вход в клуб Медоу Брук Кантри. Я гнал здоровый Линкольн по главной магистрали 30 или 40 минут на скорости 110 км/ч, проехал все бесконечные лабиринты стрип-моллов, вереницы домов и пиццерий.

Это была долина праха Фитцджеральда, только на 70 лет старше и в 50 раз уродливей. Меня охватило чувство обреченности, когда мы проезжали сквозь этот «пейзаж»  с поднятыми стеклами, чтобы не дышать ядовитыми парами бензина. Казалось, что коричневое облако накрыло все вокруг до самого горизонта. Даже внутри салона воздух вонял угарным газом, а на ветровом стекле была странная химическая пленка. Шелби, моя несчастная спутница, рыдала, и  у меня начали сдавать нервы. Мои глаза опухли и слипались, и я едва мог прочесть указатели «ВЫХОД». «Перестань реветь, —  заорал я, — или я высажу тебя из машины на обочину этой чертовой дороги!»

Я обезумел. Химикаты подействовали на меня. У меня были вспышки желания убить ее – и тут я, наконец, увидел неприметный поворот к своему клубу. Это смахивало на подъездную дорогу к какой-нибудь заброшенной ферме, но я вся равно на нее свернул. Просто чувствовал, что так и нужно. Это была единственная дорога на магистрали без неоновых вывесок. Небольшая дорога пролегала у подножья холма сквозь темную долину с деревьями. Не было никаких признаков жизни – ни машин, ни людей, ни дорожных знаков – и в итоге  я остановил линкольн на обочине длинного тихого холма, чтобы успокоиться и прийти в себя. Мы катались около 20 минут – возможно, кругами, но мне было все равно.

Это было приятное место, тут не жалко было и заблудиться: тихий лес из вязов, лунный свет и ухоженная местность. Я опустил окна и вышел из машины. Небо было полно звезд, а в воздухе пахло чем-то сладким. У меня закружилась голова. Вдалеке небесное свечение было более плотным и ярким — наверное, это был Манхеттен, всего в 18 милях от нас. Но я чувствовал, что нахожусь очень далеко от него, как будто, свернув с автострады, я угодил прямиком в Зазеркалье, в совершенно иную эпоху. Я чувствовал себя словно Гэтсби, затерянный в первобытном лесу на свежей зеленой груди Нового Мира.

Я вернулся в машину, и мы поехали дальше: вверх на высокий холм, мимо 2х или 3х мрачных каретников и, внезапно, поднялись на самую вершину холма, столкнувшись лицом к лицу с великолепным зрелищем, что оказалось приемом поло. Я был потрясен. Это был один из тех волшебных моментов, которые заставляют нас, людей, поражённых пресловутой романтической восприимчивостью, носить их в памяти всю жизнь. По ту сторону долины мы увидели сверкающее скопление остроконечных шатров, раздувшихся под напором того, что казалось самой изящной вечеринкой на свете. Когда мы подъехали ближе, я услышал кларнет и мягкий смех женщин. Синие фонарики мерцали в кронах деревьев вокруг клуба, статные мужчины ходили в тени, потягивая джин маленькими глотками и куря тонкие сигары. Здесь Гэтсби чувствовал бы себя как дома.

Мы припарковали машину среди деревьев на краю поля для гольфа, и я увидел Гарримана в баре, стоящего в полном одиночестве и злобно смотрящего на танцующих. Стена из деревьев преграждала нам путь, но мы с легкостью проскользнули между ними и прошли по лужайке к шатру, словно какая-нибудь молодая страстная парочка возвращалась после бешеного секса в лесу. Люди дружественно улыбались и приветственно кивали, а потом начался вальс.

Гарриман украдкой дал мне пачку стодолларовых купюр – наш доход от спекуляций. Он сидел с ухоженной блондинкой в красном обтягивающем платье, которая оказалась Деборой Каплс. Скандальная репутация никогда её не смущала, мы тут же нашли общий язык. Она искала спонсора для своей женской команды, и я сказал, что Роллинг Стоун поможет с этим делом.

Остаток ночи прошёл столь же безукоризненно. Все мы много пили и были страшно любезны друг с другом. Я отказался танцевать с миссис Каплс по своим собственным соображениям, так что она принялась отплясывать с вереницей смуглых знатоков аргентинского поло. Гарриман пытался перехватить ее, но он был слишком пьян для танцев. Я решил оставить его одного.

На обратном пути с холма к магистрали мы остановились в темной лесной местности, чтобы открыть бутылку шампанского Кристалл, которую я прихватил из бара. Вокруг нас была тишина, но уже не такая, как прежде. Показалось, что я услышал голоса за деревьями и почувствовал движение людей в темноте вокруг нас. Шелби снова начала рыдать и я увидел то, что оказалось обнаженным человеком, стоящим в свете фар, тупо уставившегося на машину. Шелби закричала, и я увидел еще одного, пробирающегося сквозь кустарник с клубком спутанных светящихся кожаных лоскутов в руке.

«Убирайтесь отсюда, —  подумал я, — мне не нужны эти чертовы галлюцинации». Я медленно повел машину вниз с холма, не желая признаться  самому себе, что на самом деле видел все эти вещи. Я не хотел испортить воспоминания о вечере поло.

Расправиться с магистралью Джерико в первые утренние часы для линкольна было плёвым делом и когда мы вернулись в отель, лаундж поло был еще открыт. Я увидел Хьюго за баром, затыкающего пробки, словно какой-то волосатый тролль в подземелье, и решил выпить стаканчик перед сном у себя в номере без посторонней помощи. как только я подошел слишком близко к ограждению, Хьюго направился ко мне, но я рванул к лифту. Я боялся его.

Когда я вышел из лифта, то весь ослаб и меня трясло, а холл был как обычно пуст. Я поспешил в номер и быстро запер цепочками обе двери, потом рухнул на диван и вырубился в позе двойной спирали на много часов. Всю субботу шел дождь, и вместо того, чтобы идти на поле для игры в поло, я засел в номере и посвятил себя просмотру футбола по ТВ. Я выключил телефоны и не подходил к двери. Около полуночи Гарриман оставил сообщение, сказав, что ждёт меня в ложе перед игрой. Сообщение было неразборчивым, но я списал это на его усталость. Я знал, что у него в голове много темных мыслей – и кроме того, он не любил футбол. «Х*й с ним. Он псих». Большая игра была завтра, и я начинал заводиться.

Игра за звание чемпиона

Последний танец с моей командой, Четыре Всадника снова в седле …Братья Грасида отхлестали соперников в овертайм …Полиция арестовывает Гарримана…Только рок-н-ролл

Я уже представлял себе заголовки: «На фоне хмурого сентябрьского неба показались четыре всадника Апокалипсиса. В Откровении их называют Голод, Мор, Война и Смерть. Но это — лишь псевдонимы: тем бурным днём, в серой пелене смога на Лонг-Айленде мы узнали, что их зовут Мемо, Карлос, Тайгер и Дуг»

Около 5 тысяч человек пришло на финальный матч. Мы приехали рано, но недостаточно. Лужайка превратилась в кашу, и лимузины буксовали на грязной дороге перед VIP входом. Пьяные безбилетники дрались с полицейскими на входе.

«Убирайтесь отсюда, подонки, — кричал один из копов, находившийся не при исполнении, — если вы ищете неприятностей, мы вам их обеспечим!» Он врезал одному из пьяниц увесистым фонарём, и все остальные отвалили. Я направил своего здоровяка-линкольна  в открывшийся проход; колёса буксовали на низкой скорости и обдавали толпу возле входа шлейфом грязи, напоминавшим по форме петушиный хвост. «Продолжай вести, — сказал Тобиас, — не сбавляй ход».

Позади нас слышался свист и возмущенные крики. Я включил дворники и припарковался между временными конюшнями братьев Грасида. Вот-вот должна была начаться игра. Я заметил Карлоса, одиноко стоящего под дождем и безучастно смотрящего на поле, по дёрну которого маршировал оркестр с трубами и барабанами.

Я спокойно подошел к нему и пожелал удачи. Я ободряюще сказал: «Не беспокойся. Мы не можем проиграть. Цена назначена, победа уже у нас в кармане».

«Что? — рявкнул он, — О чем ты говоришь?»

Он выглядел раздраженным, так что я вытащил бумажник и дал ему стодолларовую купюру: «Возьми наудачу. Сегодня прекрасный день для нашей команды, да? Да, сэр, мы – чемпионы».

Он кивнул и пошел к своей лошади. Дали сигнал, и над толпой поднялся рев. Наступил волшебный момент. Игроки верхом на лошадях появились на поле, они держали свои клюшки, словно воины перед сражением.

В этот день не было свободных мест. Трибуны на обеих сторонах были переполнены сливками международного поло-сообщества. Турнир шел 3 недели в Гринвиче и на Лонг-Айленде, и у многих вызвал глубокое потрясение. Большая часть фаворитов выбыла из  игры: «Чёрных Медведей» из Швейцарии уже не было, как и всеобщих любимцев, «Людей-Павлинов» из Эллерстон Уайт, поддельной гордости Австралии. Вся аристократия американского поло была отстранена: Пегас, Ревлон и даже гламурные нападающие в белых шляпах из фермы Кэльюмет, Кентукки. «Черные шляпы» доминировали в обеих группах, но только одна из команд них сможет пройти это дикое финальное испытание. Единственную команду, стоящую между моими мальчиками и победой, Гарриман называл «этими высокомерными преступными свиньями из «Белых Берез».

У Гарримана была склонность к приукрашиванию, но его циничные желчные разделяли почти все столпы поло-сообщества. Многие из самых старых и могущественных семей просто в ужас приходили от перспективы увидеть, как те, кого они называли «две банды уголовников», будут махать клюшками на публике за главный приз открытого чемпионата США. Один спросил: «Кто эти люди? Откуда они взялись? Мы даже не знаем, из каких они семей»

«Потому что они все просто дворняжки, — ответила ему девушка из Палм Бич, — это словно отдать свой дом кучке чернокожих».

Я был шокирован некоторыми подобными вспышками, но Гарриман сказал, что я не в теме: «Это невероятно богатые люди. Нетерпимость считается достоинством среди них, а крайняя нетерпимость возвышает человека до уровня бога».

«Это забавно, — сказал я ему, — вчера ты говорил, что поло – это игра Богов и Королей. Не удивительно, что вы, помешанные на лошадях недоумки, вечно оказываетесь в тюрьме для должников».

«Пожалуйста, не будь таким грубым, — сказал он. — Не позорь меня. Давай поедем на пляж и найдем каких-нибудь девочек-подростков»

«Что? Ты свихнулся? Игра вот-вот начнется»

Он задумчиво кивнул и пожал плечами: «Ну, ладно. Очень жаль. Может быть завтра».

Я отвернулся от него. С первой же нашей встречи у меня не раз от Гарримана мурашки по спине пробегали, но образ опустившегося 102летнего преступника, подкрадывающегося к невинным девочкам на туманном пляже Лонг-Айленда, в то время, как они бездельничают и смеются по пути домой из школы, вызывал еще больше отвращения. Хуже Джоуи Буттафуоко.

Или может ему всего 72, невелика разница. В том, что он иногда говорил, было что-то жестокое и развратное, и были вечера, когда он нагонял на меня страх. Я больше не был уверен в том, кем он был или чем занимался со мной, его беспрестанное яростное разглагольствование насчет интрижки президента с его женой начинало действовать мне на нервы. Я не хотел иметь с этим ничего общего. Влезать в семейные дрязги посторонних людей – плохая затея, тем более, он был не первым человеком среди моих знакомых, считавшим, что президент трахает его жену.

Мои мальчики носились по полю на предельной скорости и вышли вперед со счетом 3:1 после 2х 7ми-минутных чаккеров Мемо было просто не остановить — именно он забил все три гола для Аспена, — Тайгер Нис играл в защите, как Дейон Сандерс в свои лучшие дни. Даже Дуг Мэттьюс был героем.

Мы вырвались вперед в первой половине, и я провел почти весь 3й чаккер в своей ложе, потягивая абсент и обсуждая Значение Спорта с человеком по имени Липсайт из Нью Йорк Таймс. Он отказался делать ставки – сказал, что до него дошли слухи, будто матч куплен.

«Чепуха, — сказал я ему. — Ты, должно быть, сошел с ума. Эти люди чисты как первый снег. Единственная вещь, которую они могут выиграть здесь, – дешевый серебряный кубок. Это же бессмыслица».

«Хрень собачья, — ответил он, — никто в здравом уме не потратит миллион долларов, чтобы выиграть что-то вроде этого кубка».

«Добро пожаловать в поло. Это спорт Богов и Королей».

К перерыву эти громилы из «Белых Берёз» уже шатались под напором постоянных атак и потеряли позиции. Они утратили силу духа, все их действия скорее напоминали конвульсии. Я понял, что игра окончена, и начал работать с толпой, пытаясь удвоить мои ставки. Это было чудесное чувство, и я купался в нем, но старался не демонстрировать этого.

Я провел почти весь скучный перерыв в джипе Ламборджини, припарковавшись у здания для VIP, куря опиум и поглощая клубнику с топлёными сливками в компании знойной красотки по имени Джейн и нескольких девушек из Саудовской Аравии.

И тут в плотное пуленепробиваемое окно джипа постучал мой друг Эрл Блисс. Его временно выпустили из-под стражи, и он использовал эту возможность, чтобы снова погрузиться в пучину азарта. Я открыл дверь, думая пригласить его внутрь, но он выглядел смущенным и жестом попросил меня выйти наружу.

«Они разбивают нас в пух и прах, — закричал он, — мы теряем абсолютно все»

Я поспешил вернуться к игре и к своему ужасу обнаружил, что «Белые Березы» заняли лидирующую позицию. Счет был 4:3, моя команда трещала по швам. Мемо нарушил правила, упустил гол, который и ребёнок забил бы, а на Мэттьюса орала толпа. Наш боевой дух был сломлен. Я чувствовал в воздухе радикальные перемены. Дичь превратилась в охотника и стала мстить. Казалось, что моей мечте о победе пришел конец.

Я спросил Эрла: «Как это случилось?»

«Не знаю, —  ответил он, — какой-то ублюдок из Аргентины забил 3 раза так быстро, что я и не заметил. Затем толпа переключилась на меня. Я потерял игру».

Я не поддался его сумасшествию. «Убирайся отсюда,-  сказал я, -уйди с моих глаз пока нас не увидели вместе. Ты портишь мою репутацию». Потом я поднялся наверх в VIP-ложу и приготовился ко всему, что могло случиться.

Гарриман не объявился, но я упорно продолжал держать место для него. Кроме всего прочего, он был своим человеком на острове. Я считал, что всё-таки кое-что ему должен. Что с того, что он опоздал? Мы оба были замешаны в этом деле, в болезни или здравии… Многие люди хотели занять место Гарримана, но я отгонял их со свирепостью крокодила.

Игра становилась все более жесткой, и публика выходила из-под контроля. Я спустился за очередной порцией джина, а когда вернулся в ложу, обнаружил какого-то незнакомца на месте Гарримана. Он выглядел как иностранец и был полон такой решимости для игры, что мне далеко не сразу удалось его спровадить. «Убирайтесь, — сказал я, — это место занято»

Он странно посмотрел на меня, словно на какую-то жабу.

Я снова сказал: «Вон отсюда, Вам тут не место».

Он продолжал пялиться на меня, но ничего не говорил. Это был симпатичный парень с такой манерой держаться, будто он из королевской семьи, и по блеску в его взгляде я без труда мог понять, что он желает моей смерти. Но потом он встал и лениво скользнул за ограждение, словно крыса в сливную трубу. Я почему-то ощущал смутное чувство вины, но тут поднялся крик публики в сторону Батиста Хегай, маленького быстрого человека с дредами, скачущего на крошечной лошади, который вдруг вырвался вперёд и забил гол для Белых Берез», позволив выйти им вперед со счетом 7:6, когда до конца игры оставалась минута и шесть секунд. Как только толпа начала триумфально скандировать: «Белые Березы!! Белые Березы!!», я оставил всю надежду и рухнул на стул.

Время подходило к концу, и я думал перелезть через трибуны и скрыться в лесах, чтобы избежать судьбы Проигравшего — в наши дни смерть ему уже не грозит, как было при Чингисхане, но статус сильно понижается. А потом это произошло – один из тех волшебных моментов в спорте, став свидетелем которых, вы не забудете их никогда. Карлос перехватил мяч и понесся через все поле, пока Мемо заходил с другой стороны. Братья Грасида начали быструю атаку, и этот пас был особенно изящным. По отдельности они были всемирно известными игроками с 10-голевым гандикапом, но их общий рейтинг должен составлять не меньше 30, гораздо больше, чем общая сумма.

Мариано Агуерре загнал Карлоса в угол и, казалось, что он попал в ловушку, но когда до конца игры оставалось 18 секунд, Карлос развернул пони и сделал великолепный длинный удар по воротам «Белых Берез» на расстоянии 150 ярдов — через всё поле, над выдранными кусками дёрна и сквозь ноги 7х скачущих галопом лошадей и почти забил гол, но мяч занесло вправо, он полетел к краю поля. Мы все смотрели, как он катится, полностью поглощённые этим зрелищем. Наша песенка была спета. Мои ребята упускали победу буквально из-под носа – и это был именно тот момент, когда Карлос перехватил мяч и ударил по нему под невероятным прямым углом между ног своей собственной лошади — этот удар Дуг Мэтьюс позже назвал «самым впечатляющим голом, забитым за все 2,5 тысячи лет существования поло». Мяч ввинтился между штангами ворот словно змея, двигающаяся боком. Публика замерла в тишине, а затем, буквально в один момент, на парней из «Белых Берёз» нахлынуло безумие от горя. Они стонали и вонзали свои клюшки в землю.

Они, как и я, знали, что Господь был не на их стороне. Они были поражены. «Тьма грядёт, Очень скоро» — это был только вопрос времени.

Добавочное время после этого убийственного поворота событий пролетело очень быстро и было лишено драматизма. Против Мемо кто-то якобы нарушил правила, и Карлос легко забил пенальти, послав мяч высоко вверх, что и означало победу для моей команды.

Зрители не сошли с ума, но я – да, я собрал много денег, которые быстро потратил на кнуты, необработанный шелк, попоны для лошадей и другие дорогие безделушки в палатках с сувенирами. Один из этих темных дельцов выудил из меня $900 за сервиз из китайского фарфора с поло-символикой, который до сих пор мне не привезли. Это словно кость, застрявшая в горле и позорное пятно на страницах моей памяти. Продавцы лошадей по своей натуре остаются в эпохе первобытно-общинного строя. Остерегайтесь.

Остаток дня был полным кошмаром. Когда я вернулся в палатку для прессы, разузнать насчет Гарримана, мне сказали, что он участвовал в крупной потасовке с местной полицией еще до перерыва, а потом его арестовали за убийство и посадили в тюрьму. Никто не мог этого объяснить. Очевидно, что его хорошо знали в кругах поло и люди называли его джентльменом.

«Не могу поверить в это, — сказал мужчина, одетый в Берберри, который представился как президент клуба поло Сэндс Пойнт. — Он не мог и мухи обидеть, это произвол. Он владеет отелем Гарден-Сити и  ведь когда-то был восьмиголевиком»

Упс, подумал я, пора убираться отсюда. Моя жизнь грозила сделать роковой поворот. Эти гнусные обвинения против Гарримана подтвердили мои худшие опасения. Я знал, что он был виновен, в этом не было сомнений. Но я также знал, что не могу просто так уйти и повернуться к нему спиной. Он был хорошим человеком и, казалось, что он был мне другом.

…Он был жестоким, склонным к насилию извращенцем, который по ночам преследовал детей на пляже и все, что он говорил, вызывало вопросы – но я, в конце концов, отец-основатель Фонда по надзору за соблюдением четвёртой поправки и имею выходы на лучших адвокатов по уголовным делам. Это было меньшее, что я мог сделать для Гарримана и принял решение моментально. Я уже опаздывал на ужин в честь победы в Амитивилле, но спасти его —  было делом чести.  Я погнал Линкольн обратно в отель, наплевав на ограничения скорости и прибежал в номер, где обнаружил Тобиаса c несколькими телефонами. «Да. Это правда, — быстро сказал он, — они взяли его за убийство. Я пытаюсь выяснить, где его держат».

«Немедленно позвони Голдстейну и делай то, что он скажет. Мне нужно бежать в одно мексиканское местечко, в Амитивилль, на ужин с Дугом и моей командой. Этот вечер войдёт в историю, Тобиас, я не позволю Гарриману всё испортить. Он будет у нас к рассвету – даже если он виновен».

Затем я поехал обратно на это чертово шоссе Лонг-Айленда и погрузился в серьезные размышления. Предстояла просто ещё одна попойка на этом острове. Я пытался расслабиться и вести себя, как ни в чём не бывало. Какого черта? Подумал я. Только рок-н-ролл.

Дитя своего времени

Побег из отеля Гарден-Сити…Быстрое такси в аэропорт и черные дыры в озоновом слое…Наконец-то – победа, Законы Мира Поло приветствуют вас: мы чемпионы, а вы – нет…

Поздним воскресным вечером после нашей вечеринки в честь победы в Амитивилле я заблудился на обратном пути в отель с братьями Грасида и в стельку пьяными Беспомощными Девчонками. Они вчетвером развалились на заднем сиденье Линкольна, и это начинало действовать мне на нервы. Они не обращали на меня никакого внимания, словно я был наемным шофером. С заднего сиденья доносился шепот и звуки, говорившие о том, что кто-то пытался кому-то сопротивляться, но я пытался игнорировать их. Я врубил радио на полную громкость и съел свой последний шарик гашиша. Мы ехали больше часа, когда я понял, что окончательно заблудился. Я попросил помочь, но никто не ответил. В конце концов, я припарковался у «Севен-Элевен» и оставил машину с включенными фарами и включенным двигателем. Никто из моих пассажиров не заметил, как я вышел из машины и направился к стоявшему неподалёку такси. «Нах*й этих людей», подумал я. «Пусть сами разбираются».

На обратном пути в отель  я разговаривал с очень тихим водителем насчет Гэтсби. Я спросил его, знает ли он, где был дом Гэтсби?

«Я ничего не знаю, — отрезал он. — Я не говорю по-английски».

Я обмяк и упал на сиденье. На самом деле, у меня не было денег – я все отдал Тобиасу, когда отправил его на поиски Гарримана. Я полез в свой парадный пиджак и достал свой Вальтер ППК калибром 380 «Может, мне стоит застрелить этого ублюдка прямо в затылок», подумал я. Однако быстро взял себя в руки. «Да, я мог бы сделать это, но это неправильно». Я ожесточенно постучал в пуленепробиваемое окошко между нами. «Давай быстрей, — заорал я, — я болен! Отвези меня в Гарден-Сити! Сейчас же!»

Похоже, он все понял, и мы оба расслабились, но путь до отеля был еще очень долог. Я подумал «Прекрасно. Мне нужно время, чтобы поразмыслить». У меня было плохое предчувствие, хотелось немедленно исчезнуть. Лонг-Айленд сломил мой боевой дух. Это остров ядовитых испражнений, окруженный морем мусора, и я боялся, что постепенно становлюсь его частью. Время пришло. Конец этой истории был близок. 10 дней в эпицентре пижонства Лонг-Айленда были словно 10 недель на горящей мусорной барже.

Даже легендарный отель Гарден-Сити потерял для меня всю магию, и я очень боялся проснуться здесь одним утром в полном одиночестве, после того, как разъедется поло-тусовка. Публика на следующей неделе будет совсем другой. Информационные стенды в вестибюле сообщали, что скоро прибудут члены ассоциации реаниматологов, а кроме того ожидался региональный съезд продавцов нижнего белья и резиновых изделий. Меня этим не соблазнишь. Пришло время уезжать, до того, как случится что-нибудь ужасное.

Когда я зашел в отель, лобби было пустым. За стойкой регистрации никого не было. По пути к лифту я заметил, что в баре все еще горел свет, так что я решил пропустить стаканчик перед сном и понять, что можно узнать от Хьюго. Я знал, что он ненавидел Гарримана и был бы рад поделиться грязными сплетнями о нем, особенно со мной. Но Хьюго нигде не было, а когда я побренчал по висевшим наверху бокалам, чтобы меня кто-нибудь обслужил, неизвестный человек появился из кухни и сказал, что он – новый бармен.

«А где Хьюго? Я хочу поговорить с ним прямо сейчас».

Он напрягся и попятился. «Кто его спрашивает? —  спросил он, явно нервничая.

«Я его спрашиваю. Его семейный врач».

Он застонал и его всего передернуло.

Я спросил: «Что случилось?»

«Хьюго мертв, —  ответил он с дрожью в голосе, — его нашли в бассейне, он плавал лицом вниз с большой крысой на спине. Он умер ужасной смертью».

Новость повергла меня в шок, но я постарался этого не выдать. Картина рисовалась просто кошмарная. «Вся спина изодрана в клочья, — продолжал бармен, — в воде вокруг — целое облако крови. Половина головы изжёвана. Это не было несчастным случаем. У него было много врагов, и кто-то подстроил это».

Я мрачно кивнул: «Это точно. Я хорошо его знал, но Господи, каким извращенцем нужно быть, быть растерзанным крысами в бассейне? Какое чудовище могло додуматься о подобной вещи? Кто-нибудь признался?»

«Еще нет. Но они арестовали вашего друга, мистера Гарримана, и я слышал, что они ищут вас».

«Что? Кто ищет меня?» —  вырвалось у меня.

Его сильно трясло: «Чертова вонючая полиция. Они были здесь около часа назад».

Я быстро ушел, ничего не говоря. Сердце колотилось, а в голове был хаос. Но недолго. К тому времени, как я добрался до номера, я знал, что нужно делать. Я позвонил в авиакомпанию и забронировал билет на утренний рейс до Денвера. Самолет вылетал из аэропорта Ла Гуардия через 2 часа.

Тобиас куда-то подевался, да и времени на упаковывание чемоданов уже не было. «Нах*й всё это», — подумал я, — он может упаковать все в коробки и выслать мне почтой». Я кинул несколько вещей в сумку и позвонил консьержу, чтобы он вызвал быструю машину в аэропорт. Другого пути не было.

Оставляя Гарримана в тюрьме с обвинениями в убийстве, я чувствовал определенную вину, ну и что с того? Я знал законы поло как и он. Мы были воинами, но он был в тюрьме, а я — нет. Кроме того, я знал, что он виновен. Он убил бедолагу Хьюго — это было так же верно, как и тот факт, что я направлялся в аэропорт на бешеной скорости, подгоняемый слепой паникой. Сейчас я не мог помочь Гарриману. Он погиб, и я не хотел пойти ко дну вместе с ним. Это было бы скучно, и кто бы позаботился о моих пони?

Гарриман не связывался со мной после всего этого, но Тобиас сказал мне, что судебное разбирательство отменили из-за нехватки доказательств. В глубине души я считал, что мёртвый Хьюго полезнее для мира, чем живой, но держал свои мысли при себе. Осторожности много не бывает

«В любой произвольно взятый момент времени половина лучших представителей мира поло сидит в тюрьме» Далай Лама

Поло ничем не отличается от любой другой части американской жизни. К 2000му году, по крайней мере, 50 процентов лучших людей Америки будут в тюрьме, а открытый чемпионат США по поло будут проводить между основными тюремными командами.

Многие сейчас размышляют о тюрьме — но не с такой точки зрения, как раньше. Тюремный бизнес изменился. Это процветающая индустрия, которая держится на острой нехватке мест. Ни КПЗ, ни тюрем, ни каких-нибудь там природных подземелий уже не достаточно, чтобы вместить толпу людей, которых запирают на замок. Баланс сильно нарушен — это как если бы 800-фунтовая горилла завалилась на детскую площадку и села на край качели – если бы 800-футовая горилла завалилась на детскую площадку и села на край качели… Бум! Всё, веселья больше не будет.

Некоторые люди говорят, что это восхитительно – словно американская мечта в действии. Бывший заключенный по имени Хайд из Аризоны перешел с одной стороны на другую. После отбывания своего срока за изнасилование и вооруженное ограбление, он вышел на свободу и спустя 5 лет, купил тюрьму, назначив сам себя надзирателем. Через 2 года он получил контракт с федеральным правительством на строительство двух новых тюрем и последующее частное управление ими — каждая по 900 камер, — и построил он их с нуля за 41 день, а потом так быстро их заполнил, что получил грант еще 3 такие же тюрьмы. Словно МакДональдс, все начинается сначала, американский способ.

Сейчас в Америке поло вошло в моду – это еще одна растущая индустрия 90х, наряду с тюрьмами, самоубийствами и  продажей донорских органов В конце концов, это же декаданс, последние 10 лет целого тысячелетия. Я дитя этого века и я слышу, как наступает конец, словно визг сошедшего с рельсов товарного поезда. Вулканы уже извергаются, а чистый воздух, которым мы когда-то дышали, утекает на Марс сквозь дыры в озоновом слое. Толпы безумных иммигрантов слоняются от города к городу, и никаких тюрем не хватит, чтобы сдержать их. Биллу Клинтону придётся выставить на улицы ещё миллион копов, но и это будет похоже на попытку заткнуть пальцем трещину в плотине.

Скоро наступит великий мрак. Это зловещий прогноз от Бильдербергского клуба. Совсем скоро поло останется единственным благородным спортом в мире.

Эпитафия

Пришел, увидел, победил.

Моя жизнь круто изменилась. Я посещаю все соревнования. Делаю покупки в Лодсворт.  Меня можно увидеть в компании Деборы Каплс, а зимой я летаю в Аргентину с чокнутыми сестричками Дукакис.  В прошлом месяце это был Палм Бич, сейчас это открытый чемпионат США по поло, а потом  — Буйнос Айрес. Мы живем в нашем собственном мире, живем отдельно, словно дельфины.

Я человек из мира поло, и я знаю законы этого мира. Я курю лучший опиум, вожу Дукатти 916. Птицы поют везде, куда бы я ни пошел, а мой дом — словно магнит для детей.

Я проделал долгий путь от конюшни дядюшки Лоулесса. У меня у самого теперь есть пони. Я гоняю шары для поло по своему полю 30-дюймовой клюшкой от Грейс, и меня ввели в совет попечителей на недавнем танцевальном вечере для главных людей в мире поло. Мой сосед де Лиз – двухголевик, и мы каждый день проводим по 5 часов у сетки для тренировок, посылая мячи на скорости 100 миль в час и стараясь зацепить клюшку соперника. Это плохо, но мы все равно этим занимаемся. Это и есть принципы поло, и если поло – это плохо, то таков и я.