Предисловие Юлии Степ:

---

«Консерва»

Не по себе.
Ты разогревала суп и что-то ещё варила.
Ты что-то спрашивала, что-то мне говорила
Про новые ингаляторы от бронхиальной астмы.
Ты разогревала суп до состояния плазмы.

Давай, включай телевизор, посмотрим, что в мире творится.
Там тоже про что-то спрашивается и обо всём говорится.
Про нищую жизнь и светлое будущее моего народа.
В России нормально: ну, там, природа.

Пока мы сидим дома, нам строят новый ГУЛАГ,
Но я ничего не хочу знать, их «Гугл» — агент и враг.
Мы жизнь посвящаем тому, кто даёт в нашу будку свет,
Пока есть в карманах табак и бумага от сломанных сигарет.

Ты будешь стрелять глазами, а я буду биться током.
Не будет жестоко твоё далёко, и будет консерва в моём далёко.
России нужны герои и не нужны полумеры.
Любители полумер и просрали все полимеры.

Ты что-то спрашивала, что-то мне говорила.
Но я проглотил свой язык, я — могила.
Мы завтра пойдём гулять, но это по самочувствию.
Скорее всего не пойдём, я вообще ничего не чувствую.

Я сужу по себе и мне не по себе.

 

«Мишка»

Вы стояли у прилавка, мелкий писал кипятком.
«Папа, он так мило тяфкал, уши, лапы, хвост крючком».
Продавщица отвечала наставленьем на нытьё:
«Что ты спрятал, то пропало. Что ты отдал, то твоё».

Что ты спрятал, то пропало. Что ты отдал, то твоё.

Ты снова тянешь одеяло
На себя. А как же я? А я упал.
Что упало, то пропало.
Я другого покупал.

Уронили мишку на пол,
Оторвали мишке лапу.

 

«Три вещи, которые должен сделать в своей жизни настоящий мужчина»

Я ничего из себя не строю.
Дом не строю, дерево не садил.
Покажи мне мужчину, который сделал три вещи, которые должен сделать в своей жизни настоящий мужчина.
Вот же он!
Не убедил.

Где мой дом, где моё дерево, где мой сын?

Сын, дом, дерево.
Дом, сын, дерево.
Сын, дерево, дом.
Дерево, дом, сын.

 

«По-другому (Стразы, кишки)»

Я не помню, кому повторить пива.
Я не помню, кто ещё должен денег.
На липком полу стекло разбитых стаканов.
Не знаю, где швабра. Не знаю, где веник.

Но я не собираюсь в этом разбираться.
Я не собираюсь в этом разбираться.
Я не собираюсь в этом разбираться.
Ты стала совсем по-другому смеяться.
Что с тобой? Ты стала по-другому смеяться.

Ещё вчера попрыгунья-стрекоза,
Сегодня очень деловая колбаса.
И я не знаю чего мне больше жаль.
Здесь каждая деталь размером с рояль.

Я слышал все эти ноты, я знаю их от и до.
Наш дом пчелиные соты, осиное, блять, гнездо.
Наш мир из говна и палок, начерченный от руки,
В тени гробовой доски
Сверкают стразы, блестят кишки.

Но я не собираюсь в них больше копаться.
Я не собираюсь больше в них копаться.
Нет, я не собираюсь больше копаться.
Ты стала совсем по-другому смеяться.
Что с тобой? Ты стала по-другому смеяться.

Подай мне знак, где твой сигнал?
Тебе всё равно. Я так и знал.

И почему я должен сгореть, чтобы тебя немного согреть.
Как перестать себе лгать, больше не лгать себе впредь.
Белая ложь в красной стране, я по ночам молюсь сатане,
Потусторонним вход разрешён, а также тем, кто умалишён.

 

«+- (Чернила, песок)»

Шапка на пятке, на голове носок.
В песочнице чернила, в чернильнице песок.
Всё это не дело, а какая-то фигня.
Как будто ты надела маску меня.

Зачем ты надела маску меня?
Зачем ты надела маску?

В маске меня ходить нелегко:
За вредность давно не дают молоко.
Обычно я лол, обычно я кек,
Смешной человек. Живой человек.

Живой человек плюс что-то и минус что-то.
Живой человек.

Не лучше, не хуже других ребят.
Не думай о замужестве, живи для себя.
Не верь в эти сказки про изумруды ласк.
Всю жизнь мы живём в коляске.
Сначала катают нас, потом за рулём мы, потом снова нас.

Но мне бы хотелось, чтобы меня ты.
Мне бы хотелось.

 

«Вечная жевачка (Тот самый случай)»

Я стараюсь не беспокоиться.

Я стараюсь не беспокоиться.
Получается не всегда.
Помогает святая троица:
Сон, секс, еда.

В девяноста девяти случаях из ста.

Я клюю на твою жевачку,
Чтобы снова порвать губу.
Послезавтра мне нужно выбиться в люди,
Которых я видел в гробу.

Я клюю на твою жевачку.
Я глотаю твою блесну.
Эти завтраки, ебли, спячки.
Я так больше не протяну (протяну).

Надуваю большой пузырь
И выплёвываю жевачку.
Ты тихонько меняешь грузило,
Открываешь другую пачку.

Я стараюсь не беспокоиться.
Получается, но не всегда.

В девяноста девяти случаях из ста.
И сегодня тот самый случай.

Дринкинг вайн, филинг файн.
Дринкинг вайн, филинг файн.
И я чувствую себя лучше.

Дринкинг вайн, филинг файн.

Вечная жевачка.

 

«Парус»

Я в состоянии движенья,
В тревогах шумной суеты.
Ты улетаешь в воскресенье
И слышишь крик из пустоты.

Внутри меня печали бездна.
Внутри — грохочет и кричит.
Твоё молчанье, если честно,
Меня уже не огорчит.

Ты можешь забыть этот дом, этот адрес.
Я здесь всё равно без тебя не останусь.
С нелепой печалью я как-нибудь справлюсь,
И в сердце останется тихая радость.

Мой парус.
Парус.

Я улетаю в понедельник.
Не знаю. Может быть и зря.
Да просто не осталось денег,
Чтоб здесь прожить до сентября.

Мы не пытались стать своими
В стране ревущих и глухих.
Мы улетаем вместе с ними,
И мы теперь одни из них.

Ты можешь забыть этот дом, этот адрес.
Я здесь всё равно без тебя не останусь.
С нелепой печалью я как-нибудь справлюсь,
И в сердце останется тихая радость.

Мой парус.
Парус.

 

«Сон в руку»

Я сегодня проснулся в шесть.
Я умылся, почистил зубы.
Это жесть, это жесть, жесть, жесть.
Кофейку бы.

Выпиваю стакан воды,
Чтобы с мыслями разобраться.
Мне сегодня приснилась ты.
Мне обычно хорошие сны не снятся.

Мне приснился отличный сон,
Улыбались с тобой друг другу.
Подставляй, говоришь, ладонь.
У меня есть сон в твою руку.

У меня есть ты. У тебя есть я.
Будет вечером чем заняться.
Я про сон расскажу друзьям,
Им обычно хорошие сны не снятся.

Говорят, если растрепать,
То хорошему сну не сбыться.
Но, когда снова лягу спать,
Мне он снова приснится.

Мне приснится отличный сон,
Погоняю его по кругу.
Подставляй, говоришь, ладонь.
У меня есть сон в твою руку.

Я обвесил ловцами снов
Свою жалкую комнатушку.
Просыпаюсь. Ещё темно.
Твои волосы на подушке.

 

«Река»

Не помнят юности ветра пустынных мест:
Для сердца всё в прошлом.
Давай оставим всё, как есть,
Запомним хорошим.

Мы перебегали берега.
Всё это крысиные бега.
Если ты ещё не поняла,
Время вылезать из-под стола.

Мы перебегали берега.
А где река?

 

«Итоги, ч.1: Мы с тобой»

Срыв на крик, даже хуже — истерика.
В нашем споре рождается горе.
Мы с тобой далеко от берега.
Мы с тобой далеко от моря.

Мы с тобой в непонятном месте,
Где нет воздуха, звуков и света.
И как будто бы лет эдак двести
На семь бед ничего, ни ответа.

Ты твердишь, что тепло преходяще,
Что я должен хоть что-то сделать,
Чтобы мы не сыграли в ящик —
Твоей чуткости нет предела.

Вновь молчание, крик, ругань.
Я прошу у тебя совета,
И не хуже тебя напуган,
Но ты не принимаешь это.

Ты строчишь простыню в комментарий.
Жемчуга — новый корм для свиней.
Мне знаком и такой сценарий:
Я надеялся, ты умней.

Для тебя это что может значить?
В этот раз я решил всё сам.
Я тебя ото всех спрячу,
А язык твой скормлю псам.

 

«Итоги, ч.2: Молчали и шли»

Мы шли и молчали.
Молчали и шли.
И только урчали
Бычков угли.

В утробе голодного города,
Как суки и кобели,
На радость собачьему чёрту.
Молчали и шли, молчали и шли.

В дорожной пыли тонут искры упавших звёзд.
Мы раньше могли… Всерьёз.
В пыли засверкало что-то и вдруг зажглось.
Мы так же могли, мы тоже могли. Да брось…

Мы шли и молчали.
Молчали и шли.
Слезами печали
Касаясь земли.

В плену растяжимых понятий,
Объятий дорожной пыли
Мы ждали живых объятий.
Молчали и шли, молчали и шли.

В дорожной пыли тонут искры упавших звёзд.
Мы раньше могли… Всерьёз.
В пыли засверкало что-то и вдруг зажглось.
Мы так же могли, мы тоже могли. Да брось…

Мы даже могли быть врозь.
Но всё у нас сошлось.

Люблю подводить итоги.
Особенно утешительные.

 

«Хищник»

Ко мне прицепилась пчела, соль-вода, соль-вода, соль-вода, соль-вода.
Собачья тропа вывела нас в прошлый раз сам не знаю куда.
Сегодня мы выбрали путь иной, мы выбрали путь котов,
Известный особенною крутизной. «К опасностям будь готов!».

Как камешек, тонущий в киселе, как косточка во фруктовом желе,
Я вроде бы навеселе, как будто бы навеселе.
И сладкого вроде не пил и не ел, но чувствую что-то в слюне,
Что тянет меня к воде, и тянет пчелу ко мне.

Я вижу, что кто-то лежит впереди, разлёгся на самом ходу.
Мне боязно подойти, решаюсь пойти, иду.
Он мне улыбается, машет рукой, дредастый, блестящий, большой.
И вот тебе раз: это Хищник, и тут же, с ним рядом, Чужой.

На зелёной траве лежим
Вместе с Хищником и Чужим.
Как они оказались тут?
Иногда они устают.

Иногда они, как и ты,
Тоже режут свои понты.
Иногда они, как и я,
Тоже умные дохуя, но

Наши крики никто не услышит в космосе.
Наши слёзы никто не увидит в космосе.
Наши плечи никто не обнимет и щёки никто не согреет в холодном космосе.

Осталась меня ожидать позади, даю тебе знак: «Вперёд!».
Не котиков встретили на пути, а в точности до наоборот.
Но как котики вдруг оказались милы чудовища. «По чайку?».
На досочке хлеб, колбаса и чай, Чужой попросил табаку.

Ты Хищнику в дреды вплетаешь венок, пчелу отгоняешь прутом.
Чужой у твоих ног колечки пускает ртом.
«Охота, работа, война — от этого устаёшь.
Рутина, апатия, жизнь, которой цена — грош.

И с каждой секундой всё меньше нас, слыхали про мелмокиан?
Когда-то всё было у них, как и здесь: земля, облака, океан.
Когда-то спокойно жевали котов, не думали, как и вы,
Что всё это не бесконечно, не станет ни их, ни травы, ни листвы».

На опавшей листве лежим
Между с Хищником и Чужим.
Как они оказались тут?
Иногда они устают.

Иногда они, как и ты,
Тоже режут свои понты.
Иногда они, как и я,
Тоже умные дохуя, но

Наши крики никто не услышит в космосе.
Наши слёзы никто не увидит в космосе.
Наши плечи никто не обнимет и щёки никто не согреет в холодном космосе.

 

«Возвращение»

Друг о друге нам всё известно.
Друг про друга нам всё понятно.
Нам друг в друге искать бесполезно
Тёмные пятна.

Кто живёт у тебя под юбкой,
Кто открытки мне шлёт с края пропасти.
Никакие мои и твои поступки
Не станут для нас новостью.

Я с тобой набираю вес.
Ты со мной превратилась в посмешище.
Ты всё чаще уходишь в лес,
Там твоё убежище.

Стало холодно, сыро, жутко,
Пока я воевал в интернете.
Я ребёнком мечтал на сутки
Вдруг остаться одним на планете.

И идти домой с конца света.
Где ты? Где-то…
«Душечка ты мой, твоя песня
Спета». Кем-то…

Тебя не было несколько дней,
В холодильнике стало пусто.
Кто кому из нас был нужней
Ты дала мне почувствовать.

Я накинул своё пальто,
До «Пятёрочки» чтоб метнуться.
Мне навстречу не шёл никто,
Даже не с кем столкнуться.

Подозрительная тишина.
Белый шум на любимом радио.
Эпидемия или война?
В интернете ни слова, мать его.

На прилавках застыли фрукты,
Никого у весов и на кассе.
Набираю продукты
И выхожу, не расплачиваясь, нифига себе.

И иду домой как с конца света.
Где ты? Где-то…
«Душечка ты мой, твоя песня
Спета». Кем-то…
Выломана дверь, выбиты стёкла.
Всё в осколках.

Я опять выхожу из подъезда,
Жёлтым светом горят светофоры.
Но не трогаются с места
Машины, вхолостую гудят моторы.

Попытался тебе дозвониться,
Абонент как всегда недоступен. Супер!
Может это мне просто снится?
Или я умер?

Я бежал по грязи и лужам,
По колено в кленовых листьях.
Шёл, пока вдруг не понял, простужен,
По следам: человечьим и лисьим.

Я боялся остаться один,
Но попался в свою же ловушку.
Сквозь свой кашель услышал: «Сюда иди!».
Оглянулся, увидел избушку…

Я пришёл домой с конца света,
Где ты.
«Душечка ты мой, твоя песня
Спета».
Выломана дверь, выбиты стёкла.
Всё в осколках.
И в проёме вместо стекла висит, промокла
Твоя футболка.

Подозрительная тишина.

 

«Прощай, оружие»

Подозрительная фигура
Показалась из-за угла.
Подарила улыбку какая-то дура:
Примерил — не подошла.

Этих маленьких мисс Счастье
Здесь клубится весенний рой.
Ничего себе, здрасьте-мордасьте,
Это правда тот самый герой.

Я попробовал даже зажмуриться,
Не поверил своим глазам:
Тот, с кем нас воспитала «Улица
Сезам».

Нашей разницы в двадцать лет
Будто не было и нет.
Руки пряча в карманах брюк,
Пригляделся ко мне мой друг.

Мы ходили в кафе-концерт.
Помню, как он нам покупал
Чебуреки и на десерт
Баттл «Балтики» и «Байкал».

Я лакал его как щенок.
Он плеснёт — я хватаю бокал.
Он шутил про прошедший денёк:
«День отличный, продлили больничный, поспал».

«Я твой юнга, ты мой капитан.
С нами бог и Андреевский флаг».
«Мне назавтра писать диктант!».
Он шутил надо мною: «Всех благ!».

В бардачке Михаил Круг.
К его ряхе прилип паук.
Есть хорошие воспоминания
О моих и его препинаниях.

Прогонял меня ссаными тряпками,
Когда умничал или бычил.
Он кавычил кавычками-"лапками",
А я «ёлочками» кавычил.

Шёл с утра, видно, опохмелившись.
Может лишнего даже глотнул.
Прохромал, не остановившись,
Только еле заметно кивнул.

С равнодушием спутал радушие.
Наша дружба ещё жива.
Он читал мне «Прощай, оружие!»:
«Книга первая, третья глава».

 

«Застыл и остыл»

Ты был прочен как сталь,
И блестел как хрусталь.
Но внутри ты был пуст.
Без эмоций и чувств.

И в свои двадцать три
Ты ржавел изнутри.
Ты крошился как мел.
Никогда не умел
Любить.

Ты застыл
В объятиях важного часа.
И остыл.
Нам нужно почаще встречаться.

Ты был твёрд как металл,
Но ты тоже устал
Без эмоций и чувств,
Как сиреневый куст
Быть.

Ты в свои тридцать три
Проржавел изнутри.
Задыхался от дел,
А ведь тоже хотел
Любить.

Ты застыл,
В преддверии важного часа замер.
И остыл.
Нам нужно почаще встречаться, парень.
Ты застыл.
Без телефонов и фотокамер.
И остыл.
Мы вдвое сильнее, когда мы в паре.

За то, что ты есть, я тебе благодарен.

 

«Дни и ночи»

Хотел бы я быть не здесь.
Подальше от этих мест.
Выходим курить в подъезд.
Выкладывай всё, как есть.

И, если ты захочешь, ты можешь остаться у нас.
Все наши дни и ночи — это всего лишь блестящая грязь.
Но стали дни короче, темнеет раньше на час.
И, если ты захочешь, ты можешь остаться у нас.

Увязли звёзды в густом дыму.
Вокруг все радуются дерьму.
Давно пора было всё менять,
А может просто тебя обнять.

И, если ты захочешь, ты можешь остаться у нас.
Все наши дни и ночи — это всего лишь блестящая грязь.
Но стали дни короче, темнеет раньше на час.
И, если ты захочешь, ты можешь остаться у нас.

И, если ты захочешь, ты можешь.
Все наши дни и ночи — это всего лишь.

Все наши дни и ночи, наши дни и ночи.