Красочное описание группы Der Blutharsch на last.fm резюмируется фразой: «…тем интереснее попытаться понять, что за всем этим стоит — очередная поп-арт-мистификация или нечто более существенное». Вот и нам стало интересно, и мы решили поговорить об этом с самим Альбином Юлиусом, чья группа выступит в Москве 1 декабря. За двадцать лет творчества музыкант успел как минимум три раза кардинально поменять направление, перейти от ритуального эмбиента к концертам-маршам в нацистской форме, и, наконец, к разбитному рок-н-роллу в гавайской рубахе. И всякий раз это было так убедительно, что Альбин Юлиус по праву заслужил звание одного из лучших «стилистов» неофолка (а направление не зря славится мастерами сценического мокьюментари). Сегодня небрежная фраза «but who cares?» венчает любое рассуждение музыканта, творя образ этакого ковбоя откуда-то из Айдахо, что сидит на привале и «counting flowers on the wall, that don’t bother him at all».
– Стиль ваших ранних выступлений был намеренно вызывающим. На какую реакцию они были рассчитаны?
– Это не было провокацией, хотя некоторые расценивали именно так, мы просто делали шоу и использовали образы, которые идеально гармонировали с музыкой. И они срабатывали!
– Но что тогда побудило выбрать именно эти образы?
– Это было чисто эстетическое решение. Я был увлечен образами Европы 30-х годов.
– И какой «ответ» вызывала ваша невольная провокация?
– Разный — негативный, неадекватный, странный…. И меня очень огорчает, что люди и сегодня все еще способны так агрессивно реагировать на искусство. Но я всегда делал музыку для себя и не задумывался о том, как ее примут. Ведь угождать публике, не важно – будь это ожидаемая провокация или что-то другое, значит, продавать себя.
– Но порой провокация, эпатаж – способ привлечь внимание к какой-то проблеме, провести какую-то идею….
– Увы, с большинством людей это неэффективный способ. Они просто становятся агрессивны и уже неспособны прочесть никакого послания.
– Как вы относитесь к искусству, которое ангажировано той или иной социально-политической идеей?
– Для меня это такая же продажа. Искусство не должно агитировать, искусство – не политика. Единственное, что искусство хоть как-то «должно»– это заставлять людей думать и сомневаться. Хотя иногда достаточно и того, что оно просто доставляет удовольствие, но в этом случае я не уверен, что оно все еще продолжает быть искусством. Если честно, я не люблю термин «искусство». Что это такое? Что значит быть художником?
Провокация – концепт своего времени, и тогда это работало. Но он отыграл свою роль. Миссия выполнена. Сегодня я другой человек, стою на новом пути, надо двигаться дальше. Залипая долго на чем-то одном, очень быстро наскучиваешь людям, но что еще хуже — сам себе, как артист. Музыка для меня не инструмент для продвижения, достижения известности или заработка. Музыка – неотъемлемая часть моей жизни и я просто должен ею заниматься. Для меня это как дышать, есть, заниматься сексом. Если это утрачено, жизнь не стоит того, чтобы ее прожить!
– Как то вы назвали свои ранние martial-шоу «позерством с барабанами в караоке»….
– И я не мог подобрать лучшего определения. Это именно то, чем все это было – большое шоу, и ничего кроме! Нынешние выступления совсем другие, и для меня гораздо более настоящие. Больше всего меня радует то, что мы играем вживую. Такие выступления всегда очень волнительны, ведь есть риск ошибиться.
– Ошибались?
– … не могу припомнить. Мы всегда выкладываемся по полной!
– Что побудило вас завершить проект «The Moon Lay Hidden Beneath a Cloud»?
– Прекращение работы с Элизабетт. Наши отношения закончились, и мы понимали, что продолжать TMLHBAC – плохая идея. Однако, на память об этом периоде осталось довольно много хороших записей. Потом, я в то время уже начал новый проект (Der Blutharsch ), и он забирал все мое время и энергию.
–…а энергия Элизабетт направилась в политический активизм. Да и ранние вещи Der Blutharsch полны политических отсылок. …
– Нет, я никогда не был увлечен политикой, терпеть не мог как ее, так и религию. Использование каких-то символов еще не значит разделения стоящих за ними идей. В большинстве своем люди никогда этого не понимали или не хотели понимать. Но мы всегда говорили начистоту!
– Вас огорчает, что большинству непонятен язык вашей музыки, или эта «эзотеричность» намеренна?
– Я не хочу быть понятым многими. Как говорит мой другой, «есть музыка для многих, а есть для нескольких». Так что я не жалуюсь.
– Непонимание никогда не становилось причиной проблем с законом? Как, например, у Boyd Rice или Laibach, чьи концерты были запрещены в некоторых странах.
– Больших проблем с законом никогда не было, потому что мы всегда понимали, где проходит красная линия, и не пересекали ее.
– Где сегодня пролегает эта граница? Вообще, что-то еще может всколыхнуть публику?
– Иногда кажется, что сегодня людей просто невозможно поразить. Впрочем, думаю, униформы все еще работают. А еще педофилия и религия всегда вызывают реакцию. Возможно, где-то еще и гомосексуализм. Но мне жаль тех, кого возмущают эти вещи. Что не так с гомосексуалистами, что они не дают покоя всем этим людям? Гораздо важнее, что два человека просто любят друг друга, чем то, какова при этом их сексуальная жизнь. Я акцентирую тему именно потому, что в вашей стране много ограничений в этой области, и мне это непонятно. Ну что ж, мы все живем в несвободных странах – в большей или меньшей степени.
– Вы много раз критиковали ООН. Не изменили свое мнение?
– Я не вижу будущего у союза, который держится исключительно на экономическом объединении. Эта институция никому не нужна, кроме крупных компаний, и ничего не делает, кроме того, что контролирует и подавляет нас новыми законами. Боюсь, это сулит большие проблемы в ближайшем будущем. Сейчас основная проблема ООН в купленных брюссельских политиках. Этот союз – полное ничтожество! Но если однажды он изменится к лучшему, я не замедлю изменить свое отношение. Я не националист и мне нравится идея объединенной Европы. Но это должен быть прежде всего культурный союз, с открытыми границами, позволяющий людям свободно встречаться и путешествовать.
– Да, в одном из интервью, вы называли себя носителем не австрийской, а именно европейской традиции. К слову о традициях, они ведь были сформированы под влиянием религии. Возможно ли их сохранение в светском государстве?
– Конечно, европейская культура сформировалась под влиянием религии, поскольку церковь всегда была самой важной, богатой и сильной организацией в истории. И, главное, самой долговечной. Традиции… какие-то стоит сохранять, какие-то нет. Однако все это происходит за пределами моего маленького космоса. Институции! Они все отстой! Политика – отстой, а церковь – тем более. Я полагаю себя слишком разумным, чтобы «верить». С моей точки зрения, что политика, что религия – для людей, нуждающихся в советах. А я анархист, которому плевать на все. И мое занятие – я имею в виду музыку – позволяет мне держаться в стороне от социума. Я живу в лесах и не провожу с людьми больше времени, чем необходимо и хочется. Мне не приходится тратить время на идиотов или идиотские идеи\идеалы.
– Артюр Рембо писал стихи пока верил в способность искусства изменить мир к лучшему, а когда разочаровался, оставил сочинительство…
– Я никогда не полагал, что моя деятельность что-либо изменит. Я создаю какие-то мелодии и выпускаю записи – на что это может повлиять? Все, что я делаю для того, чтобы сделать мир хоть немного лучше, это стараюсь быть хорошим человеком – не вредить никому, не загрязнять природу и т.д. Не есть мясо, потому что не желаю, чтобы какие-то животные были убиты ради того, чтобы я поел, когда я могу насытиться и без этого. Бойкотировать капитализм насколько это возможно. Например, игнорируя новые технические навороты, в которых нет действительной необходимости.
– Ваше любимое занятие, помимо музыки?
– Моя вторая страсть – кулинария. Я люблю готовить, люблю работать с продуктами, люблю их есть. Мы каждый день готовим новое блюдо. Я люблю путешествовать и открывать для себя новые культуры и безумные вещи (а эта планета полна безумия), люблю заниматься сексом. Люблю смотреть хорошие фильмы, ходить на художественные выставки и концерты. Еще мы каждый год готовим сидр. А мой ближайший проект на весну – посадить немного винограда и начать делать свое вино, а еще завести пчел, чтобы иметь свой мед, и из него делать медовое вино. Жизнь может быть легка и прекрасна, и делают ее таковой порой самые незначительные вещи.
– Что вас больше огорчит – неудачное выступление или пропавший урожай винограда?
– Ни то, ни другое. Должен сказать, я по-настоящему счастлив, имея привилегию чувствовать глубокую любовь к чему-то(музыка) и кому-то(моя жена). Я наслаждаюсь каждым днем, и имею такое громадье планов и проектов, что места для печали просто не остается. Даже если что-то происходит не так, как хотелось, я просто меняю планы или, если это невозможно, принимаю все как есть. Я не стану тратить энергию и эмоции на негатив.
– А как насчет мнения, что сытый и счастливый художник не способен создать ничего проникновенного?
– Возможно, здесь есть связь. Но я обычно не знаю в каком настроении люди писали музыку, которая мне нравится. Однако, это всегда вопрос вкуса и собственного расположения. Музыка, которую я делаю, когда счастлив, мне нравится. Другим возможно нет. Но это же не повод становиться несчастным.
– И все же, каким бы вы хотели остаться в памяти, суровым парнем в униформе или»старым хиппи»?
– Если честно, мне все равно, что обо мне думают даже сейчас, не говоря уже о после смерти. Почему меня это должно волновать? Я живу свою жизнь, счастлив тем, чем занимаюсь. Что будет, когда я умру… черт бы с ним! Надеюсь, меня забудут сразу после смерти.
– Что есть “Der Blutharsch” сегодня?
– Музыка, как всегда. Группа отличных людей и отличных музыкантов, у которых, как мы себя определяем, есть яйца, чтобы делать, что хочется. Наконец, это мой мир игрушек. “Wonderland didn`t end – still” — так что следует скрестить пальцы, чтобы все продолжалось.
– У вас свой музыкальный лейбл. Кого можно назвать вашим главным открытием за последнее время? Какой должны быть группа, чтобы вы захотели ей помочь?
– Последнее открытие моего лейбла, конечно же, Mongolito. Это просто отличный проект Марка Де Бэкера из “Dog eat Dog”. Я бы не выпустил его, если бы для меня это было не так, я работаю только с той музыкой, что лично мне нравится, и с людьми, которых люблю. Также можно назвать Position Paralelle – это новый побочный проект Geoffroy D. И не забывайте о Jastreb , но так как я сейчас с ними сотрудничаю непосредственно как музыкант, не буду говорить о них слишком много.
Я нахожусь в постоянном поиске новых групп, но нечто действительно хорошее и с уникальным стилем встречается все реже.
Помимо того, что я откапываю новую музыку, я всегда открыт для старого, но почему-то упущенного мною прежде. Последняя группа, которой я увлекся — “Uncle Acid and the deadbeats”. Последнее крупное открытие – “Pharao Overlord”, эта группа существует уже довольно давно, но узнал я о ней год назад, и с тех пор это моя любимая группа.
– Ваше расположение духа в данный момент?
– Я трезв! Клянусь!
– Ну и традиционный вопрос, что вашим поклонником следует ожидать от московского концерта, и чего вы сами от него ожидаете?
– Отвечу также традиционно, своей любимой фразой – «я ничего не жду — и все равно разочаровываюсь». Увидим.
Наши поклонники должны учитывать, что это будет не обычный концерт. На одной сцене будут играть три группы – то есть, мы смешаем песни в одном выступлении. Я уже давно хотел так сделать и работал над этим последний год. А вообще, я жду приятного вечера, людей, которые хорошо проводят время, наслаждаясь нашим выступлением. И в конце, конечно же, “Worlddomination!” – ну, в каком-то смысле….
