Автор:
Иллюстрация: Nitsch, Orgien Mysterien Theater
28.06.2016
Хребет акционизма
Хребет акционизма
Хребет акционизма
Хребет акционизма
Хребет акционизма

От Отто Мюля, вываливающего потроха и льющего кровь на модель, до зашитого рта Петра Павленского более полувека акционисткого движения, миграционный поток настроений и методов. Имена Гюнтера Бруса, Марины Абрамович, Улайя, Олега Мавроматти, арт-группы «Желатин», «Э.Т.И.», «Война» — это то, что вспоминается сразу тем, кто иногда пролистывает статьи о современном искусстве или заглядывает в тематические паблики. Перформанс уже не путают с флешмобом, но всё еще шутят прицельным бендеровским: «Киса, я хочу вас спросить, как художник — художника: вы рисовать умеете?» Контекст акционизма не только социальный, но и телесный, и связывают его, прежде всего, с внутренностями и половыми органами, прибегая к образности самих акций. Однако это не только наблюдения за вывернутостью наизнанку или извлечением чего-то из тела естественным или насильственным путем. Каждая сконструированная, организованная акция открывает вопрос об осанке художника и общества — способности двигаться прямо, свободно или же быть ведомым социально-историческими обстоятельствами, памятью, политикой, моралью. Итак, каково положение того самого «позвоночника», то есть стержня общества — суть, хребта акционизма: будь то скользящий в грязи Ёсихара, распятый Нитч, пляшущие Pussy Riot или уже упомянутый Петр Павленский, прямо и уверенно стоящий на фоне горящих дверей Лубянки в ходе недавней акции «Угроза»?

Но сначала шаг в сторону: 1914 год, поэт и боксер Артюр Краван, что теперь на портретах одновременно напоминает Франца Кафку и Йена Кёртиса, выходит в Сосьете-Савант в Париже — раздает хуки невидимым соперникам, декламирует стихи, а после произносит речь, в которой звучит антисакраментальное: «Настоящее искусство современности — это то, что делают спортсмены, гомосексуалисты, грабители музеев и сумасшедшие». Спустя три года он пропадет в никуда, и сегодня ни биографы, ни историки не могут сказать, что случилось с этим неординарным персонажем, племянником Уайльда, художником действия и человеком с боевым духом Конора Макгрегора. Это предыстория, важно то, как точно он определил вектор современного искусства относительно позиции автора. Ему не суждено было увидеть мировые войны, а значит, высказаться о стимулах, что породят то самое иное искусство. Что такое акционизм — с трудом, будто при игре в бисер, расшифровывают искусствоведы и культурологи, но лихо трактуют обыватели. Принято считать, что пунктом отправления стал венский акционизм — витиеватая, словно выпотрошенная из сознания реакция на войну, массовое уничтожение, увечья и вопиющую дегуманизацию общества. Герман Нитч, Отто Мюль, Гюнтер Брус и иже с ними известны даже самым маленьким прытким гуманитариям. Если верить СМИ (но стоит ли?), сегодня акционизм эмигрировал в Российскую Федерацию — поближе к постперестроечному бестиарию, где пишутся законы и благодати.

Акционизм рассматривают как радикальную форму искусства, если искусства вообще — средства нетрадиционны, проявления вопиюще реалистичны, представление об абстракции и дистанции между художником и зрителем преломляется. К тому же эстетическую функцию обыватель считает первичной, в лучшем случае готов признать компенсаторную (позволяющую найти выход из реальности, высказать собственные внутренние искажения), в таком ключе отрицая социальную и прогностическую (то есть влияющую на будущее время) функции, отказывая трансформации воспитательной функции в конструтивистко-антропологическую. Ко всему прочему, акционизм как искусство взывает к одной из немотивированных функций — ритуальной, в особенности это прослеживается в акциях Театра оргии и мистерии. Сюрреализм и дадаизм предчувствовали рождение акционизма, дали ему почву и инструменты. Имитация и ускользание самого заменяется телесностью и соавторством. Как говорил Андрей Тарковский: «Художник существует, потому что мир несовершенен», соответственно, потребность в художнике, который отображает действие и сам условно становится холстом — отклик на эрозии общества, когда ясно, что одной иллюзии и символа мало, тело отзывается громче. 

Дзиро Ёсихара и Сёдзо Симамото в 1954 году в Японии организовали арт-группу «Гутай», к которой присоединились почти три десятка художников. Вдохновленные западным неоном, абстрактным экспрессионизмом Джексона Поллока — в особенности льющейся техникой, традиционной японской каллиграфией, они свели вмести живопись и перформанс. Они отказались от кистей в пользу подручных предметов, случайных движений собственных тел, на глазах зрителей и в одиночестве запечатлевали на холстах действие. В ход шло всё — следы от ног, дым и грязь, камни и свет. 具体, то есть «Гутай» — в переводе «Конкретный», но Ёсихара настаивал и на компоненте «Вариативный». Считается, что в противовес темам социального реализма первостепенной задачей группы «Гутай» было продвигать абстрактное искусство в целях гуманизации и демократизации общества в послевоенной атмосфере — после того, как человеческая жизнь потеряла ценность, а уязвимость тела стала повседневной практикой. Тело смертно. В 1956 году появился манифест арт-группы о стремлении к чистому творчеству, о методе и материале — точнее, о «крике материала». Так, к примеру, Кацуо Ширага работал с землей и грязью. В 1955 году он организовал перформанс «Challenging Mud», вдохновленный зрелищами — боями в грязи, он фиксировал энергию и динамику собственного тела, чьи хаотичные движения остаются следами в специальном составе, напоминающем грязь.

«Challenging Mud», Кацуо Ширага, 1955

В

 1955 году Сёдзо Симамото создал эксперимент «Please, walk on here» — композицию из прочных, но шатких досок, которые становились похожи на хлипкий мост, стоило только коснуться ступеней. Посетители осторожно проходили по неустойчивой поверхности, вздрагивая и иногда хихикая, чем всё больше привлекали внимание окружающих. Так реализуется то, что будет раскрыто в «Эстетике отношения» Николя Буррио уже в XXI веке (пусть в этой работе и не говорившем об акционизме напрямую): сиюминутный акт человека над объектом превращает произведение искусства в процессуальное, а не в завершенное. На биеннале в Венеции в 1993 году эксперимент воспроизвели.

Арт-группа «Гутай» просуществовала с 1955 по 1972, вплоть до смерти Дзиро Ёсихара. Работы художников во многом были посвящены взаимодействию с материалом, вступлению в тесные отношения с ним. Не только тело влияло на картину, но и картина влияла на тело: кинетическая энергия, свет, живопись действия.

 

Взаимовлияние художника и зрителя:

Между прочим, против завершенного понимания художественной практики восставал в свое время Жан-Люк Годар, утверждая, что для образа необходимы двое. 

«Эстетика взаимоотношений», Николя Буррио

 

Произнося слово «Акционизм», принято иметь в виду венский акционизм, датой зарождения которого считается шестидесятые двадцатого века. Действия, хэппинги, перформансы — к какой форме не обратись, всюду аспекты, шокирующие обывателя, образы, напрямую связанные с сексом, насилием, увечьями. Венский акционизм (поначалу называли себя Венским институтом прямого искусства) и сегодня остается одним из радикальных и наиболее противоречивых течений искусства. В этом разрезе будто исчезает аполлоническое, воцаряется дионисийское — приближенное, ассонансное и, конечно же, телесное. Как заявлял один из идеологов движений Гюнтер Брюс: «Моё тело — интенция. Моё тело — событие. Моё тело — результат». Его имя и имена Отто Мюля, Рудольфа Шварцкоглера, Германа Нитча, Петера Вайбеля сегодня хрестоматийны и известны всем. Заигрывание с христианскими и языческими ритуалами, жертвоприношения, совокупления, самоистязание. Всё их творчество — результат посттравматического синдрома детей страшной войны, из которой изъято семя рыцарского благородства, войны, что сравняла человека с куском мяса. Как фрагмент безумного хосписа, скотобойня, вывернутая болезнью конечность — так проживает себя полуобряд — полупроизведение искусства. До сих пор венский акционизм весьма хаотично исследован и растолкован: с одной стороны, отец всего глобального акционизма, с другой — хтон и беспросветная лихорадка, которой посвящены такие же (часто отрывочные) труды. Так на арены вышла репрезентативная форма насилия. В некоторых акциях участвовал и ныне известный художник-гиперреалист Готфрид Хельнвайн.

Gunter Brus «Self-portrait — Self-mutilation», 1974

Гюнтер Брус в 60х организовал один из самых отвратительных (оценка уместна, если наблюдать с позиций традиции и повседневности) экшенов — «Акцию № 33», в ходе которой пил свою мочу, онанировал, испражнялся и обмазывал экскрементами своё тело. Подобные радикальные эксперименты были ему свойственны вплоть до семидесятых годов.

В 1960х Отто Мюль организовал акции, чьи названия говорят сами за себя: «Кровавый орган» (1962), «Акция пениса» (1963); «Рождественская акция: свинья, убитая в постели» (1969), «Kardinal», (1967, женское тело измазывалось в пасте, мусоре, заматывалось в ткань, смоченной в грязи). В 1963 состоялся скандальный «Праздник психофизического натурализма» — первый выброшенный флаг акционистов над действительностью, за который художникам крепко досталось от властей. В 1967 Мюль выпустил манифест «Ревностная Организация Сладкоречивых Рыцарей» (в оригинале «ZOCK»), призывающий к разрушению всех социальных институтов, уничтожению все прежних ценности.

 

В 1968 прямо на лекции в Венской академии состоялась акция «Искусство и революция» — Мюль и его соратники мастурбировали при всех, пачкали австрийский флаг, пели гимн и разбрызгивали алкоголь на присутствующих. Отто Мюль раздвигал рамки сознания и моральных устоев — В 1970 году он образовал коммуну «Улица Пратер» и утопический социально-сексуальный проект«Коммуна Фридрихьсхоф» (и то, и другое напоминало психо-секту) в Бургенланде. К слову, в 1980 Мюля арестовали за торговлю наркотиками и сексуальные домогательства, а в 1991 обвинили в изнасиловании, совращении малолетних и принуждению к аборту, после чего поместили за решетку на семь лет — и это были не единственные стычки с законом. От автора перформанса, в котором художник совокупляется с гусем, а потом убивает птицу, можно ожидать чего угодно. Акция с гусем была направлена против моралистов, которые допускают существование института брака наравне с повсеместными борделями, а также употребление мясо в ряду с протестами против жестокого обращения с животными.

Театр оргии и мистерии, детище Герман Нитча, открылось в его полуразрушенном в замке Принцендорф близ Вены. Акции, вдохновленные ранними христианскими обрядами, включали взаимодействие с тушами животных, кровью, вовлечение многих «ассистентов», которые быстро проникались стихийным духом. Теперь чем старше становится сам Нитч, тем осторожнее он подходит к выбору материала — краска заменяет кровь, а мистерия должна оставлять ощущение удовлетворения и радости, сродни религиозным ритуалам. Оргия как драматическая игра, мистерия как обращение к высшему через телесное. Акции нередко повторяются — в них участников распинают на импровизированном кресте, иногда на телах убитых животных (например, свиней), поливают кровью, совершают вокруг них движения, сродни макабрическим пляскам.

Nitsch, Orgien Mysterien Theater

В том же 1993 году, когда биеннале в Венеции посвятили японской арт-группе «Гутай», в Пражской Национальной Галерее открылась совместная выставка Рудольфа Шварцкоглера и Германа Нитча — «Раны и таинства», где были собраны видео- и фотоматериалы с прошедших перформансов, картины, выполненные преимущественно в красном цвете, имитирующем кровь, различные ритуальные предметы. Рудольфа Шварцкоглера уже не было в живых — он покончил жизнь самоубийством еще в 1969 году. До сих пор идут споры, оскопил ли до этого себя Шварцкоглер или это лишь имитация. Надрезы на пенисе, рыбья чешуя, шприцы и иглы, которые вводили в измазанные краской головы, менструационные выделения ассистенток, смешанные с куриными яйцами — в ход шло всё. Участники российской группы «ЛИК» («Лево-Интернациональный Культ») в 1995 году в Центре современного искусства в Москве организуют акцию-рефлексию «Из России с любовью!», посвященную Шварцкоглеру: картонные фаллосы и воздушные шарики в форме сердечек пристегнуты к плечам участников «ЛИКа» Императора ВАВА и Олега Мавроматти, они отрезают головки бумажных фаллосов, и шарики улетают в небо. Мавроматти вообще были свойственны рефлексивные акции, связанные с венским акционизмом: например, «Гражданин Х»(2000), имитирующий распятие в духе Нитча. Так символика эрекции и кастрации уверенно перешла в акционизм в России. В апреле 1991 года движение «Э.Т.И.» организовало акцию «ЭТИ-текст»: прямо на брусчатке Красной площади участники легли, образовав слово «Х*й». Акция была приурочена к принятию «Закона о нравственности». Об этих акциях можно подробнее прочитать в «Российском акционизме 1990−2000» арт-критика Андрея Ковалева, который собрал фрагментарно сотни фотографических и повествовательных свидетельств развития течения в РФ, среди которых: движение «ЗАиБи», «Коллективные действия», группы «Боли», группа «Свои», арт-группа «АО „Новая московская школа“», «ТОТАРТ», Ольга Тоблерутс, движение «Э.Т.И», «Синие носы» и другие. Почти двадцать лет спустя после «ЭТИ-текст», в 2010 году, арт-группа «Война», образованная в 2007 году, выступит с акцией, приуроченной к инаугурации президента, «Х*й в плену у ФСБ», изобразив белой краской на Литейном мосту огромный фаллос, который было видно чуть ли не из любой точки города. В ноябре 2013 года все СМИ всколыхнулись после акции Петра Павленского «Фиксация», когда художник прибил к брусчатке на Красной площади мошонку. Обращение к детородному органу до сих пор вызывает резонанс мнений — обывательский нервоз возникает не только из-за морально-этических аспектов, но из-за подспудного страха уязвимости. Кстати, первая акция-пикет Петра Павленского «Шов» была посвящена проблеме гласности и в частности — Pussy Riot, которые готовились к наказанию за прогремевший «панк-молебен» 2012 года.

Что касается еще одного венского акциониста, Петера Вайбеля, сегодня он известен как деятель и теоретик медиа-искусства. В конце шестидесятых Вайбель ходил по улице на поводке, ведомый соратницей Вали Экспорт — по замыслу, ровно так власть ставит на колени и тянет за собой, не позволяя выпрямиться. Совершенно удивительным образом именно акция «Из досье собачности» (1968) вскрывает вопрос о «хребте акционизма»: насколько мы приспособлены к прямохождению, насколько ведомы, насколько искривлены? Какое положение имеет тело в любой момент времени, обозначенного современным искусством — будь то эпоха до венского акционизма, в беспокойных поисках сюрреалистов и дадистов, или венский акционизм, или сегодняшние акции арт-группы «Война», Pussy Riot, Петра Павленского, наконец. Как движутся все тридцать четыре позвонка, когда социальные обстоятельства и милитаристские настроения не позволяет лечить вопиющий сколиоз исключительно примочками в виде «прекрасных полотен» или карикатур. И Гутай в стране, где случились Хиросима и Нагасаки, которые теперь сначала название катастрофы, а потом имена городов, и клоака венского акционизма, от которого не отвернулся, пожалуй, только Герман Нитч. Какое положение имеет тело, а вместе с ним и дух — положение распятого, как принято считывать в религиозном срезе, или всё же мы все подопытные «Из досье собачности» Вайбеля?

Петер Вайбель, «Из досье собачности», 1968 / www.dieglucke.de

Итак, акционизм раскрывает проблематику телесности и уязвимости тела, о гранях дозволенного, а лучше сказать — об их возможном отсутствии. На месте стен остается только болевой порог. Зритель включается в процесс, дистанция максимально сокращается. В некотором смысле и художник, и зритель переживает эволюцию осанки, либо её патологическое нарушение. Быть согнутым, искривленным, сломанным, наконец? Считается, что из-за прямохождения человек в сравнении с другими представителями животного мира обладает наиболее приспособленными антигравитационными возможностями, и сама подвижность формирует осанку в зависимости от активности или сидячего образа жизни, например.

Хребет акционизма вытягивается, деформируется, травмируется, но, что самое важное, двигается в процессе своей бесконечной эволюции, которая началась задолго до первого брызга крови, спермы и грязи, сотворенного во имя высокой идеи дитя человеческого.

 

Читать и смотреть ради вдохновения:

— «Gutai: Decentering Modernism», автор Ming Tiampo (издательство «University Of Chicago Press», 2011). Издание содержит прежде неопубликованные материалы и фото, связанных с перформансами и акциями Гутай.

— «Writings of the Vienna Actionists», Malcolm Green, Hermann Nitsch, 1999

— «Relational Aesthetics», Nicolas Bourriaud, Paris: Presses du réel, 2002 («Эстетика взаимоотношений», Николя Буррио)

— «Смерть художника как произведение искусства», Ирина Кулик (издание «Артгид», 2011)

— «Искусство перформанса. От футуризма до наших дней» Роузли Голдберг (2015)

 

Видео:

— Курс лекций Андрея Великанова «Современное искусство» для магистратуры отделения культурологии НИУ ВШЭ, 2012 год (в частности Лекция 10. «Акционизм. Философия и искусство действия. Диоген. Аристотель. Джексон Поллок. Гутай. Ив Кляйн. Флюксус. Йозеф Бойс. Аллан Капроу. Крис Бёрден. Брюс Науман. Венский акционизм. Марина Абрамович. Стеларк»)

— Цикл лекций культуролога и арт-критика Ирины Кулик «Несимметричные подобия» в музее «Гараж», 2013 год (в частности лекция «Кацуо Ширага — Герман Нитш»).

Читайте также:
Введение в Проклятие
Введение в Проклятие
Культура — это конфликт. Культура — это бойкот
Культура — это конфликт. Культура — это бойкот
Streetwear, говори по-русски
Streetwear, говори по-русски