Габриэле Д’Аннунцио
Габриэле Д’Аннунцио
Габриэле Д’Аннунцио
Габриэле Д’Аннунцио

На заре создания европейской мысли в 360 году до нашей эры, Платон отказал поэзии в праве на существование в условиях идеального государства. Аргумент, который великий философ приводит в обоснование, поражает: «поскольку она такова». В другом месте диалога «Государство» Платон все-таки объясняет свою неприязнь к поэзии: «она обладает способностью портить даже настоящих людей, разве очень немногие составят исключение; вот в чем весь ужас».

Поэт, превративший свою жизнь в литературную мистификацию, эстет, беспредельно любимый женщинами. Он пил вино из черепа девственницы, носил ботинки из человеческой кожи и всеми возможными способами стирал границы между поэзией и реальностью. Автор романов, ставших известными всей Европе. Создатель термина «политика красоты». Любитель восточной роскоши, распутных красавиц и собачьих бегов. Негодяй и аферист, чья репутация была более чем сомнительна. Главный декадент Европы начала XX века, за свои скандальные театральные постановки отлучённый от церкви.

Габриэле д’Аннунцио (настоящая фамилия Рапанье́тта) родился 12 марта 1863 года в городе Пескаре в итальянской провинции Абруццо. В детстве у мальчика проявилась психическая аномалия, выражающаяся в наслаждении от вида крови: в десять лет Габриэле упал и повредил руку, чувство, которое он испытал при виде крови из раны, он позже назвал «spasimo dell’orrore», что-то вроде «сладкий трепет ужаса». Впрочем, подавлять свои порывы д’Аннунцио умел и в школе слыл сдержанным и рассудительным, хотя в какой-то момент и пообещал себе, что не будет себе отказывать и будет потворствовать своим инстинктам, какими бы низменными они ни были. Он неизменно заканчивало класс с отличными отметками, но при этом был юным денди, самым элегантным среди мальчиков, тратил на духи, перчатки и шарфы почти все присылаемые из дома деньги.

Первые свои сборники стихов «Весна» и «Новая песнь» д’Аннунцио опубликовал в шестнадцать лет на деньги отца. Переполненный гордостью, дебютант дарил и рассылал книжечку всем своим знакомым, в том числе и ректору колледжа.

Здесь его ждало горькое разочарование. Все эти “эфирные перси, на которых проходит вся ночь” и “варварская похоть поцелуев” настораживают педагогов. Собирается административный совет, и дело идет к исключению, но юный талантливый Габриэле, в общем-то, симпатичен всем и посему отделывается строгим предупреждением. Резонанс за стенами учебного заведения, однако, вскоре залечивает раны его честолюбия: во всех литературных обозрениях пишут о новом таланте — большинство критиков восхваляют его, хотя кое-кто и поругивает.

После школы уже довольно известный д’Аннунцио перебирался в Рим, где затеял  хитрый рекламный трюк, чтобы продать очередную книгу стихов: в день выхода сборника в одну из газет поступает телеграмма, в которой говорилось о трагической гибели юного поэта. Одураченные люди мгновенно раскупили весь тираж, а родители д’Аннунцио, вероятно, пережили немало неприятных минут, поверив в мистификацию, ведь поэт даже не удосужился предупредить их об обмане.

С детства привыкший наслаждаться роскошью мальчик, рано стал обращать внимание на красоту и притягательность женщин. Но эротизм в его отношениях явно преобладал над романтическими чувствами. Именно женское тело вдохновляло молодого писателя на творчество, в котором отчетливо проявился дух гедонизма, смешанный со стремлением к героическим подвигам и обличению пороков общества. От стал новатором, движимым инстинктами, срывающим маски, обнажающим человеческую природу.

В Риме, поэт работает в газете, ведёт светскую хронику. Часто он впутывается в разнообразные рискованные истории и однажды, будучи вызванным на дуэль очередным недовольным его поведением аристократом, получает ранение в голову. Врач обрабатывает рану чем-то, видимо, не слишком хорошим, и Аннунцио навсегда теряет большинство волос на голове.

1897 году он баллотировался в итальянский Парламент с экстравагантной программой «политики красоты», и, должно быть, сам удивился своему избранию. Габриэле с легкостью менял свои взгляды (то он – за правых, то – за левых), следуя собственному афоризму: «Прерогативой мыслящего человека является возможность изменения точки зрения». Впрочем, заседать в Парламенте слишком скучно, и поэта там почти не видят.

Женщины находили красивого, высокого, стройного, мускулистого Габриэля просто неотразимым, и за свою жизнь он имел сотни любовных интрижек, которые затем часто описывал в своих литературных произведениях. За натуралистическим сборником новелл «Сан Панталеоне» (San Pantaleone, 1886) последовали роман «Пламя» (Il Fuoco, 1900) нашумевшая связь с Элеонорой Дузе, паническое бегство в Париж в 1900 году от кредиторов и жизнь во Франции, где он опубликовал «Мученичество Святого Себастьяна» (Le Martyre de St. Sebastien, 1911).

Его романы, стихи, драмы приобрели фантастическую по тем временам популярность не только в родной Италии. В первом десятилетии ХХ века он стал одним из наиболее известных писателей и знаменитым сердцеедом. В частности, в образе Изабеллы Ингирами, героини одной из романов д’Аннунцио, современники узнали роскошную покровительницу искусств Луизу Казати.

В 1908 году преследуемый кредиторами Д’Аннунцио пошел на мошенничество: некто Джованни Дель Гуццо, итальянский эмигрант, ставший миллионером в Аргентине, предложил организовать для поэта турне по Латинской Америке, в ходе которого Д’Аннунцио выступил бы с публичными лекциями. Под залог будущих прибылей Дель Гуццо взялся урегулировать проблему с долгами поэта. Гонорар предполагался огромный. Аванс Д’Аннунцио взял, но в Латинскую Америку не поехал. Сказав Дель Гуццо, что сперва должен подлечить зубы в Париже, Габриеле отправился во Францию. Вместо недели, обещанной Дель Гуццо, он провел там без малого семь лет.  Явление Д’Аннунцио в Париж было триумфальным. Во Франции он пользовался неизменной популярностью с начала 90-х годов, и популярность эта не была омрачена теми мелкими дрязгами и пересудами, которые окружали его фигуру на родине. Оставив бедного Дель Гуццо разбираться с латиноамериканским турне и ордой возмущенных кредиторов, Габриеле в компании с новой спутницей жизни, русской по происхождению, Наталией Кросс-Голубевой, окунулся в космополитическую жизнь довоенного Парижа. Интерес к писателю, помимо литературной славы и репутации изысканного сердцееда, подогревался также тем , что Д’Аннунцио в то время стал активным проповедником двух новомодных увлечений: авиации и кинематографа.

В отношениях с женщинами Д’Аннунцио был крайне эгоистичен и далеко не всегда бескорыстен, что не помешало ему остаться в памяти современниц великим любовником. Молодая Айседора Дункан вспоминала о поэте:

Этот лысый, невзрачный карлик в разговоре с женщиной преображался, прежде всего в глазах собеседницы. Он казался ей почти что Аполлоном, потому что умел легко и ненавязчиво дать каждой женщине ощущение того, что она является центром вселенной.

В том же 1908 году Поэт выразил надежду на возрождение величия Венецианской республики и господства над всей Адриатикой в пьесе «Корабль», которую можно рассматривать как идею его будущей политической борьбы. В 1914 году 51-летний д`Аннунцио заявляет себя в новом качестве – красноречивого политика: активно пропагандирует вступление Италии в войну на стороне Антанты. Он громогласно и красноречиво выражает чаяния своего народа на победу и возрождение страны как могучей державы (призыв за «mare nostrum» – это идея д`Аннунцио, как и многие другие, заимствованные впоследствии фашистами).  Свои речи он произносит облачившись в древнеримскую тогу. Именно тогда возродился жест легионеров.

Поэтому, вернувшись в Рим и выступив на площади с пламенной речью о величии нации, он был встречен итальянцами как триумфатор и Поэт – выразитель их надежд и стремлений. Именно так, с большой буквы. Это был титул, которого д`Аннунцио удостоился вторым в истории страны после Данте.

23 мая 1915 года при общем ликовании Италия объявляет войну Австрии. Д’Аннунцио сразу же направляется в действующую армию, в Венецию. Воюет Д’Аннунцио лихо и достаточно странно. После боевых экспедиций он возвращается в свой уютный маленький дворец на Большом канале, куда из Франции им было выписано все необходимое для жизни гения: наложницы, борзые, персидские ковры и  гобелены. Быт его был устроеннее, чем быт воевавшего на том же фронте Хемингуэя. Но в бою Габриеле оказывался действительно смельчаком и азартно рисковал собой. Несмотря на свои пятьдесят два года, он записывается сначала во флот, где участвует в вылазках торпедных катеров, а к концу лета переходит в авиацию. Он летает на Триест, на Пулу, на Сплит, сбрасывает бомбы и прокламации, видит гибель боевых товарищей, при неудачной посадке повреждает себе зрительный нерв и слепнет на один глаз. С этих пор канонический образ поэта дополняется наглазной повязкой.

Именно д’Аннунцио стал «отцом» дальней бомбардировочной авиации, совершив налет на Вену — первый в истории воздушный налет на столицу врага. Д’Аннунцио планирует налет на Берлин, но командование железной рукой пресекает попытку как самоубийственную.

Война завершилась 3 ноября 1918 года. Д’Аннунцио закончил ее в звании подполковника, героем в глазах солдат и большинства соотечественников. Прославленный в новом качестве, Д’Аннунцио тем не менее далек от удовлетворенности: мир не обещает ему ничего интересного.

“Чувствую зловоние мирной жизни”, — пишет поэт в день заключения перемирия.

«Всякое восстание — это творчество!»

Фазан красив. Ума ни унции.
Фиуме спьяну взял д’Анунцио.

В. Маяковский

11 сентября 1919 года, усыпанный лепестками роз, в автомобиле, возглавляющем колонну страстных энтузиастов (ардити) наш герой направился «маршем на Ронки». Так он окрестил свой променад до Фиуме (впоследствии Муссолини осуществит менее театральный римейк этого действа под названием «Марш на Рим»). По пути к ним присоединялись все желающие, так что повстанцы увеличивались в количестве и все более распалялись «праведным огнем» патриотизма. По дороге к колонне присоединяются группы солдат, карабинеров и беженцев из Далмации. В километре от границы их пытается остановить командующий экспедиционным корпусом в Фиуме генерал Патталуга. Д’Аннунцио скидывает шинель и демонстрирует генералу грудь, покрытую боевыми орденами: “Если вы сможете прострелить это, то стреляйте”. Патталуга со своими солдатами переходит под командование Д’Аннунцио.

Так без единого выстрела добрались до мятежного города, который встретил д`Аннунцио восторженными криками и артиллерийским салютом:

«Кто? Я?» — удивленно переспрашивает Д’Аннунцио, но его уже тащат на балкон, откуда он говорит собравшимся горожанам: «Итальянцы Фиуме! В этом недобром и безумном мире наш город сегодня — единственный островок свободы. Этот чудесный остров плывет в океане и сияет немеркнущим светом, в то время как все континенты Земли погружены во тьму торгашества и конкуренции. Мы — это горстка просвещенных людей, мистических творцов, которые призваны посеять в мире семена новой силы, что прорастет всходами отчаянных дерзаний и яростных озарений.

Правление д’Аннунцио было по меньшей мере странным: во время него Фиуме представлял собой причудливую смесь декадентства, анархии и диктатуры. Чтобы прокормить город, д’Аннунцио отправляет военные корабли в свободное плавание по Адриатике, попросту пиратствовать. Город наполняется странной публикой, привлеченной свободой и кокаином, который из-за нехватки продовольствия раздают вместо хлеба. Д’Аннунцио написал довольно безумную конституцию в стихах, вместо которой принимают другую, написанную премьером в прозе, куда поэт все же вставил пару нелепых пунктов, вроде обязательного музыкального образования детей, без которого не получить гражданства Фиуме.

Новый закон гарантировал равенство граждан, свободу мысли, слова и вероисповедания, а также всеобщее избирательное право (включая женщин). Всем работающим – достойную зарплату, немощным – бесплатную богадельню. Экономическое могущество предполагалось получить благодаря Корпорациям, на которые делились бы все отрасли производства. Но по сути это был проект диктаторского режима, полностью контролирующего граждан (Муссолини воплотил в реальность и эту идею).

У государства появился флаг с вызывающей надписью «Quis contra nos» («Кто против нас»), почтовые марки (это важно) и гимн. Из всех известных правителей Поэт был самым милосердным и снисходительным: награды раздавал направо и налево, провинившихся судил по собственному «инстинкту справедливости». Казней не было, самое жестокое наказание – высылка из города. Изгнанники покидали рай со слезами. Зато в славное королевство прибывали все новые и новые «подданные»: фронтовики, политики, литераторы, артисты, футуристы, анархисты, коммунисты, аферисты и просто маргинальные личности.

Начался долгий период безудержного веселья. Главную роль играл, разумеется, сам Поэт. Каждый день он произносил пафосные речи с балкона. Удивительно, как только не надоел своим слушателям за столь долгий срок. Без преувеличения можно сказать, что фиуманцы подсели на его страстные монологи как на наркотик. Они собирались тысячами и, слушая пламенные речи, неистовствовали, плакали и смеялись. Именно д`Аннунцио «ввел в моду» эмоциональное общение оратора с толпой, так полюбившиеся затем Муссолини и Гитлеру.

По площади во время частых парадов маршировали бравые ардити в черных рубашках с черными знаменами, которых Поэт именовал легионерами. Чуть позже в практику вошли зрелищные факельные шествия. Особо почиталось изображение свастики – как символа солнца и возрождения.

«Фанфары задавали ритм, военные кружились парами и в хороводах. Солдаты, моряки, женщины, горожане. Куда ни посмотришь, всюду танец – фонарей, факелов, звезд» – так описывал очевидец жизнь в городе.

Танцы перетекали в неслыханную вакханалию: город наводнили проститутки, процветал гомосексуализм и беспорядочные половые связи. Разодетые в пестрые костюмы жители веселились день и ночь. Фиуманская мода того сезона – черные фески, черные галстуки и развевающиеся плащи, а на поясе обязательный кинжал. Для Поэта это был город-эксперимент, восстание против грубой реальности. Как писал его соратник, д`Аннунцио взял на себя «сверхчеловеческое бремя». Он управлял городом, ежедневно выступал с речами, участвовал в парадах и не забывал о женщинах.

Целый год европейские державы наблюдали за спектаклем Поэта-Команданте в Фиуме. В декабре 1920 года специальным соглашением обязали Италию покончить с самочинством ее Героя. Поначалу Команданте объявил войну правительству, надеясь на всенародное восстание. Но поддержки извне не было. 26 декабря 1920 года Д’Аннунцио подает в отставку. 2 января  1921 года после короткой и почти бескровной перестрелки Д’Аннунцио сдает город под гарантии личной безопасности и помилования всех горожан. Через пару недель все на том же автомобиле, но уже без лепестков роз, в сопровождении шофера и адъютанта он покидает город. Одно из первых в мире государств под руководством поэта заканчивает свое существование.

Габриэле д’Аннунцио, живым и невредимым, возвратился в Италию, где он был по-прежнему искренне любим и почитаем своим народом, как поэт, писатель и герой. Муссолини, принимая во внимание преданность граждан страны своему кумиру, предоставил Габриэле место в сенате, а так же взял все его расходы на себя, и даже способствовал изучению его литературного наследия, создав для этой цели национальный институт. Когда в Италии начал поднимать голову фашизм, Фиуме-Риека вновь была аннексирована. Д’Аннунцио горячо поддерживал фашистский режим и Муссолини, но более не брал на себя роль вершителя судеб. В 1938 году он мирно скончался на своём рабочем месте, за своим письменным столом.

Читайте также:
Однажды в Льеже
Однажды в Льеже
Внуки Обломова: куда бежать от кризиса идентичности?
Внуки Обломова: куда бежать от кризиса идентичности?
Как писать не хорошо, а вообще
Как писать не хорошо, а вообще