В прокате свирепствует «Отряд самоубийц» – неряшливый экшн-нуар Дэвида Эйра про комиксовых плохишей на миротворческом поводке стервозной генеральши. Снаружи – кино о мужчинах и женщинах, умудрившихся застрять в пубертатном периоде, хотя некоторым из них сильно за тридцать. Внутри – кино об окончательном торжестве зла. Во всяком случае, о нем заключительная сцена. В ней же происходит вручение "дома" – метафизического макгаффина этого фильма. Дом – ахиллесова пята, о нем все говорят, он снаружи, он был и его не стало или вовсе никогда и не было, но он нужен каждому, кто по сценарию прозябает в клетке. Между тем, по эту сторону экрана назревает кризис. Кинокомиксы – без пяти минут эксплуатационное кино XXI века. Виноват Нолан, который, куда ни сунется, всюду задает слишком высокую планку. И пока Marvel Studios штампует свои супергеройские сараи, весь остальной Голливуд прощупывает почву: нагружает свое кино аллюзиями (удачными и не очень), обращается к авторскому кинематографу, экранизирует графические романы уж покадрово и всячески внушает глубину. В «Отряде самоубийц» эти кричащие прочтения затерялись в процессе производства, но зритель отчетливо слышит их отголоски. Эхо одних – значительно, других – пустой звук. Расшифруем же несколько.
Эхо Снайдера
В той же мере – эхо Джона Хьюза. Оркестровка «Клуба “Завтрак”»: компания обаятельных ребят наломала дров и угодила в неволю, теперь они бунтуют, походя махая кулаками и влюбляясь друг в дружку. Короче говоря, не скучают. У Эйра – то же самое, но с размахом. Да, темно и взрывательно; да, Бен Аффлек и тут изображает ряженого декадента Готэм-града; и нет, удивительным образом фильм едва ли рифмуется с вектором, заданным Заком Снайдером. Как у всякого большого студийного кино, действие «Отряда» следует двум внутренним логикам – логике режиссера и логике продюсерского табора. Это не значит, что автора нет. Просто их много, и хорошо, когда их планы совпадают, иначе случается поруха. Вообще говоря, такие вещи как невнятный сюжет, нелепый монтаж и проч. в кинематографической природе случаются редко, но именно они служат снарядами, которыми в письменной форме совершает расстрел рецензент, титулованный критиком. В действительности, непредвзятый ухо-глаз может заметить лишь формальную небрежность конечного продукта, но без предвзятости никак – позади «Бэтмен против Супермена». Весной, когда шквал критики в смысле ругани затопил эпос Снайдера, единственные внятные претензии к нему сообщали о дотошной патетике и дефиците зрелищного мордобоя. С юмором у «Отряда» все в порядке, а экшн-сцен, пожалуй, даже слишком много.
Эхо безумия
Тут мимо. Абсурд в умелых руках – кладезь неожиданных парадоксизмов, очаровательных алогизмов, софизмов и других хороших -измов, но Эйр не Ежи Лец, и его сумасшедшие топят вербальное пространство фильма в -измах плохих, вроде трюизмов и эвфемизмов. Поданные в строгой последовательности, они безупречны, как чепуха в устах профессионального диктора. Безумие же – признак инаковости, какой по отношению ко всем прочим супергеройским капустникам в «Отряде» не наблюдается. Сменился лишь номинал – шутят и дерутся тут суперзлодеи. Кроме того, каждый из них переживает свою программную драму, что поддает картине сумбуру. Если Marvel перед «Мстителями» для этих целей выделил каждому герою по сольному фильму, то здесь персонажей раскрывают в темпе вальса, пока горят их свечи.
Эхо отсутствующей пропаганды
Кто-то в верхах Warner Bros. верно заметил, что политическое искусство – продукт скоропортящийся, отчего в контексте кинокомикса у студии вышло немыслимое – устранив идеологическую обезвоженность идиотической пропиткой, они руками Эйра сняли кино настолько неамериканское, насколько им позволил жанр. В образовавшейся феерии не нашлось места для лозунгов, поскольку весь первый акт форсирует непригодную для них среду – искусственную иррациональность происходящего, глянцевый эффект которой продается лучше любой национальной идеи. Помните, как оторванные от времени первоисточника «Хранители» Снайдера надували щеки над Вьетнамом? В нулевых это выглядело китчем. Эйр же, ведя сюжетную ветку героини Виолы Дэвис, между этическим и политическим фильтром выбирает первый, и именно это делает кино таким кристально-ясным. Мы видим Аманду Уоллер – Фрэнка Андервуда в юбке (чаще – в брюках) – но почти не видим ее глобальную среду обитания, а в таком разрезе она и не нужна. В этом и заключается самое разительное отличие ленты Эйра от дилогии Снайдера, чей Супермен – отбеливатель милитаризма во своей напомаженной плоти.
Эхо русской рулетки
С недавних пор крупные франшизы не стесняются убивать дойных коров среди своих героев. Персонажи популярнейших теле-драм – «Ходячих мертвецов» и «Игры престолов» – мрут в лучших традициях «Тита Андроника», а их авторы поминают в интервью финал «Десяти негритят», но дело тут не в пиетете. Так коммерческое искусство отвечает на запросы потребителя, который требует реалистичности, правду жизни и правду смерти, поэтому выбывают из шоу как второстепенные персонажи, так и любимцы публики. Наибольший успех игры маскотов в русскую рулетку сыскало в Японии – их попкультуру последние десятилетие распирает от неназванного жанра, который потребители заочно именуют "seizon" (生存, выживание), в широком смысле – пыточное порно со смертельным исходом. Первоисточник фильма – одноименный комикс – яркий его образчик. Сам фильм – мощностями единственной сцены в первом акте. То, что происходит с надрывом под занавес – не считается.
Эхо подиума
«Отряд» играет на том же поле, что и прошлогодний камбэк «Безумного Макса» Миллера – динамичного высококонтрастного карнавала, в котором, если по-честному, все о показе мод, а не хореографии баталий. И если Миллер не пожалел полтора десятка лет на выделку концептов, то посаженные на конвейер Эйр и Ко. были спрессованы жесткими сроками. Кино, конечно, разное: «Макс» – редкая для масскульта граненая авторская вещь, а в картинке «Отряда» филигранностью и не пахнет, но в этом видится заветный сухофрукт. Одежда героев картины воскрешает гламур как понятие, могила которого за последние пять лет успела дважды провалиться. Такая безвкусица кажется нарочитой и даже ретроспективной. Эстетический припадок костюмера вылился в солянку из сценических фасонов последних четырех десятилетий, но правда не в тряпках – правда в том, что фильм красив. Его кислотно-бурая, порой искрящаяся роскошь находит такие формы, что заведомо дурашливая история на их фоне кажется совсем идиотской и вовсе лишней. Еще он сексуален, но сексуальность его не маскулинного толка, как у Снайдера, а напротив, ведь из-за кадра в «Отряде» правит бал до вульгарного андрогинный Джокер в прочтении Джареда Лето.
Эхо дьявола
В мифологии популярной культуры за Джокером давно закрепилось реноме инкарнации Сатаны. Ближайший аналог из отечественной культуры – Воланд, который тоже, кстати, трикстер. Подобный иконичный образ в наше безбожное время закономерно стал объектом эксплуатаций со стороны художников, и видение персонажа Лето у Эйра не случайно, как может показаться. Его Джокер выглядит и ведет себя точно как выбеленный гангстер Марсель, герой Пьера Клементи в «Дневной красавице» Бунюэля – галантно, импульсивно и убийственно, что касается любви. Приятно думать, что это осознанная реминисценция, а не случайность в сочетании трости, кожаного плаща, стальных коронок, эксцентричности и бандитизма. Занятная мелочь: в ночном клубе, вслед за Лексом Лютером, Джокер цитирует «Лолиту» Набокова, но если у героя Айзенберга эта была речевая бижутерия, то джокеровский "огонь моих чресел" лишний раз семафорит об извращенной природе его чувств к Харли Квинн, чему вторит сам контекст сцены.
Эхо Бодлера
За последние два года уже третий фильм борется за лавры «Цветов зла» от кинокомиксов, но если «Дэдпул» и «Стражи галактики» в олицетворении – кинохулиганы, то «Отряд» – фильм-вандал. Он кромсает канон Снайдера, низвергает жанровую легковесность и ее пуританскую мораль, разносит архитектуру в кадре, но прежде всего он рушит себя же хамским монтажом, разжевавшем видеоряд безо всякого уважения к пленке. В нем – единственный элемент подлинного сумасшествия этого фильма. Финальная сцена обещает чистый, как слеза, катарсис, но тот наступает раньше, когда на экране еще гремит кульминация, а авторы не спешат затирать зрелище моралистской хлоркой. Так и получается, что «Отряд самоубийц» оборачивается бодлеровской метафорой о прекрасном во зле. В переводе на прозаический звучит она так: вот вам горстка неисправимых лиходеев; любите их, как есть. Прилагать усилий, разумеется, не придется. Они все очаровательны экстерном, эти цветочки. Распустились себе и радуют глаз. .