DON'T TRY. ПРО АВТОРСТВО:
Это логическое продолжение моего эссе «Бездна, которая катится в мир». Про автора. И про зрителя. Про тот ужас, что произошёл между ними. Костлявые предложения тянутся из земли и напевают «Don’t you try tonight».
* * *
Я счастлив точно не в этот момент. Точно не когда пишу этот текст.
Я понял это примерно пару дней назад, когда лежал совершенно без сил и смотрел третий сезон «True Detective». Кажется, именно тогда я был максимально близок к ощущению счастья. Я был королём без тяжёлой короны, безмятежного королевства и тупых раздражающих слуг, королём без каких-либо обязательств — вся культура была подо мной, а я — перед ней.
В момент, когда вторая серия переключилась на третью — сама — во мне что-то щёлкнуло. Я подумал: «О, боже, все эти люди: все эти актёры, операторы, сценаристы, постановщики, монтажёры — сотни, возможно, тысячи человек работали… для меня. Они получали образование и опыт, проходили всевозможные кастинги и трахались, корячились и хрипели, тратили годы и силы — и всё это… для меня. Чтобы я здесь, вот так, мог просто лежать и смотреть, а затем ещё бесцеремоннее лежать и ещё сильнее смотреть. Но я даже не платил за всё это! И вряд ли когда-либо заплачу. Я — ничего не смыслящий в кино, тем более в кинобизнесе, я — слегка запустивший себя, не бывший в душе вот уже почти сутки, развалившийся на кровати, с пальцами и губами, утонувшими в крошках чипсов — я. Даю им работу. И я решаю, хорошо они справились или нет. Я страшно могущественный, ведь я — зритель».
Я пишу это эссе почти на ходу, почти автоматическим письмом, как Андре Бретон. Я начинаю предложение и, честно, не знаю, что будет в конце. Я просто пытаюсь понять: «Как?! Как человек, который не делает вообще ничего, человек, оказавшийся слишком не способным для культуры, стал её королём».
Всё это не вяжется с нашим стереотипными восприятиями и интенциями, но, видимо, любой автор: любой музыкант, писатель, художник, режиссёр — в известной степени идиот. Без вариантов.
Я думаю, в большинстве случаев, автор, создающий культуру, создаёт её от собственного незнания. Я пишу этот текст с вот такими мыслями, потому что не знаю, что похожий текст уже существует. Только вот он почти наверняка существует. Может быть, не на русском. Может быть, на другом, не известном мне языке, но он есть. И то, что я не знаю его или не могу прочесть — это мои проблемы. Демонстрация моей беспомощности и большой глупости. Только-то и всего. Я — автор, потому я глуп.
Подумайте, создавая что-либо, автор обнажает собственную невежественность или, в иных случаях, самовлюблённость. Если бы я знал наверняка, что похожий текст уже кем-то написан, если бы я был точно в этом уверен, но при этом всё равно сел писать свой вариант, это выглядело бы крайне эгоистично и претенциозно. Крайне мерзотно и высокопарно. Автор, сознательно производящий нечто вторичное, решает, что он имеет право засрать этот мир ещё сильнее, навязать другим то, что они уже видели, потратить их время, в очередной раз вывалить перед всеми себя самого. В условиях переполненной культуры — это прямое и скотское свинство.
Я не говорю это первым — естественно — например, об этом уже много лет говорит Борис Гройс: есть серьёзные основания полагать, что в современном мире чистых зрителей осталось ничтожно мало. Чистые зрители на вес золота. Действительно чистые, то есть не выпячивающие себя во всём великолепии своих инстаграм-аккаунтов, новаторских текстов и тепловатых видео-струй. Чистые — значит исключительно смотрящие, слушающие, думающие, комментирующие, но не участвующие в производстве.
Если представить, что отношение людей к культурному производству — это спектр, отрезок, на одном конце которого находится абсолютный создатель, а на другом абсолютный потребитель, не создающий вообще ничего, то именно второй из них оказывается в абсолютном выигрыше. И мир даёт ему это понять.
Преференции, которыми вознаграждается автор, за последние сотни лет обесценились. Что получает автор от своего продукта? Известность? Иногда да, но в мире уже миллион людей с миллионом подписчиков на одном из своих аккаунтов. Известность перестала быть эксклюзивной. Известность даже перестала быть связанной с авторством в высоком смысле этого слова. Ни одна картина новоявленного Ван Гога никогда не переплюнет фотографию куриного яйца из Инстаграма или видео с Grumpy Cat.
Что ещё можно получить от своего авторства? Большое удовлетворение? Скажу вам, как человек, написавший десятки текстов — удовлетворение от всего этого длится не больше минуты. Лучше просто сходить на массаж или заплатить за секс.
Окей, что ещё? Что есть кроме известности и удовлетворения? Деньги? Умение программировать, зрелищно заниматься насилием, вести бизнес или участвовать в коррупционных схемах принесёт вам намного больше денег в девяносто девяти процентах случаев. И отнимет куда меньше нервов. Скрещивать деньги и авторство? Лучше не пробуйте.
В прошлом многие авторы тешили себя тем, что работают над условным бессмертием, увековечивают своё имя. Для многих это была самоцель. Но теперь это полностью утратило смысл. Человечеству было легко запомнить Шекспира, ведь он был чуть ли не единственным знаменитым автором своего времени. В одном из прошлых эссе я приводил расчёт: «На рубеже XVI-XVII веков, когда создавал свои работы Уильям Шекспир, признанный лучшим англоязычным писателем своей эпохи, на английском языке говорило около трёх миллионов людей. Грамотными (и способными написать что-либо) из которых были приблизительно треть. Таким образом, чтобы заслужить звание лучшего и место в коллективной памяти, Шекспиру необходимо было обойти около миллиона людей – цифра, сравнимая с населением современного Бирмингема – далеко не самого крупного города на Земле». Да действительно, такая уникальность давала Шекспиру возможность «остаться в веках» в отличие от большинства других его современников. Но теперь людей уже слишком много.
Слишком много знаменитостей. И незнаменитостей. С их ютуб-каналами, блогами, журналами, самиздатами, влогами. Собственно, сама знаменитость уже ничего не значит, ведь она есть у половины населения большой Земли. В каком-то смысле запомниться теперь может каждый — достаточно не забыть перед смертью завести аккаунты во всех социальных сетях, заполнить их чем-то — и всё. Твоё имя останется в вечности. Совсем не обязательно становится автором и выжимать самого себя. Так, что авторы оставляют свой уникальный след? Продлевают себе жизнь и дистанцируются от простых смертных? Нет, так это не работает.
Автор теряет. Становится нищим. И в то же самое время зритель получает всё больше и больше. За последние лет пятнадцать у зрителя появились новые рычаги давления: лайки, просмотры, подписки, рейтинги, скачивания, краудфандинг, комментарии, репосты, репосты с комментариями — всего не назвать. Зритель в самом прямом смысле слова манипулирует автором, кукловодит над ним, платя несчастной набитой кукле всё меньше и меньше с годами. Не помню, когда я последний раз платил за книгу. Не помню, когда я последний раз платил за кино или музыку. Своими деньгами, отзывами или восторгом в адрес голодного автора. Я правда не помню.
Автор — в самом широком смысле слова — сегодня похож на обезьянку. Танцующую в вонючей красивой клетке. Зритель кидает ему деньги и лайки, сыплет в миску жидкое внимание, возбуждает громкими возгласами, а после уходит, не отвязав от руки поводок. И чем дальше уходит зритель, тем сильнее начинает душить поводок. Сдавливая обезьянью глотку до хруста. Авторство — это зависимость. Внимание к автору — тоже. Каким бы неблагодарным авторство ни было, оно манит всех, кто проявит хотя бы малейшую слабость.
Вероятно, в современном культурной ситуации больше всего получает не автор, а тот, кто обворовывает авторов. Тот, кто не делает ничего оригинального, не связывается с этой проблемой, не представляет из себя ничего. Неавторские паблики во Вконтакте, Реддит, большая часть Телеграм-каналов, все эти безымянные профили в Инстаграм и в Тамблере. Как человек, идеи и слоганы которого неоднократно крали, скажу, что эти ребята получали от краденного гораздо больше, чем я.
Авторы — новый пролетариат. Зритель — новая буржуазия. Разница в том, что классические пролетарии в душе всегда мечтали попасть на место богатых. В случае с авторами и зрителями всё ровно наоборот. Соблазнённые зрители перетекают в авторы. В огромных масштабах. Это ужасно. Хочется даже сделать отсылку, за которую будет стыдно — я сделаю. Не зря на могиле Буковски было выгравировано «Don’t try».