Я устал от всех вас.
От всех, кто пытается
своим заебанным детством
оправдать свое заебанное настоящее.М. Макдонах
Как вы стали бродягой?
Генри Буковски родился 16 августа 1920 года в Германии. Отец его был вполне себе гражданином США, куда вскоре семья и перебралась. На этом их забота о ребенке закончилась. Дело в том, что Генри-старший был военным, а так же католиком, лупить сына он стал систематически с того возраста, как тот пошел в школу. По расписанию, как внеплановое занятие. Дислексия, развившееся кожное заболевание, безразличие матери к очевидным издевательствам отца — в общем, жизнь была, что надо. Впрочем, все это более детально описано в «Хлебе с ветчиной», обратитесь к первоисточнику, если вдруг у вас лишние дети, потому что не факт, что они тоже станут гениями при таком нежном обращении. Так же не факт, что все гении должны бросить университет курсе на первом-втором, хотя некоторая тенденция все-таки просматривается. В случае Буковски это имело место быть: у него за плечами 2 года колледжа, которые, как он потом чудно скажет, помогут ему получить неплохую работу.
Поскольку я указал в анкете, что проучился два года в колледже, меня поставили на засыпку кокосовой стружки. Я стоял на высоком помосте у огромного чана с этой самой кокосовой стружкой, зачерпывал белые хлопья совком и ссыпал их в специальное отверстие в автомате.
Вообще, не худшее применение полученным знаниям.
После окончания академической карьеры Чарльз отправляется скитаться по стране.
Я начал скитаться по стране, перебиваясь случайными заработками, вроде работы уборщика, служителя автозаправки, охранника, посудомоя, экспедитора, складского служащего, приемщика, нарядчика, водителя грузовика, почтальона, кладовщика, почтового клерка, служителя на автостоянке. Еще я работал на фабрике собачьих бисквитов, фабрике флюоресцентных ламп, на бойне, был членом железнодорожной ремонтной бригады, а также работал на Американский Красный Крест. Я видел большинство городов и работал примерно в сотне мест.
Он был вынужден заниматься нудной работой. Мы обречены заниматься ненавидимой нуднотой, разбавляемой минутными удовольствиями, дешевыми радостями, приобретенными в супермаркетах — Боже, храни супермаркеты, они предлагают мне консервированное счастье, в яркой упаковке, 4.99$ за банку. Боже, храни, а не то что бы я делал без супермаркетов?
Все, что он делал, он делал ради того, чтобы писать. Буковски дотошно конспектировал все происходящее вокруг. Поэт грязных мыслей, грязного белья, пригородных автобусов и людской рвоты на углу бара. Он описывает жизнь с маленькой буквы «ж».
Он пишет по пять рассказов в неделю. Их никто не публикует. Он начинает пить. Точнее, продолжает, начал он еще в ранней юности. Просто сейчас он пьет больше, чем делает что-то другое. Разве что пишет. Утро начинается с того, что ты пьешь, потом садишься писать. И так далее.
Хотите узнать, что он был за человек и как протекали его дни? Откройте любую книгу в случайном месте. Теперь вы в курсе. В прозе Буковски ты абсолютно теряешь достаточно логичную мысль, что автор-нарратор-лирический герой — разные люди. У Хэнка все они существуют одновременно, едины в трех лицах, позволим себе так сказать. Буковски слит в своем описании. Слишком натуралистичном, слишком детальном, слишком отчаянном. Слишком.
И он бесконечно хотел стать писателем. Он не мог не писать. Претерпев кучу отказов от разнообразных изданий, он уходит в запой и начинает перебирать одну тупую работу за другой. Продержавшись неделю на какой-нибудь очередной фабрике лепки вареников, попадает под сокращение. К слову, именно здесь узнаешь сколько же чудесных занятий придумано для людей, не имеющих никаких знаний и навыков. Это было бы даже смешно, не будь настолько душераздирающе печально. В «Фактотуме» цель существования героя так и не называется. Он просто меняет одно место на другое, ненавидит свою работу с первого же дня, совершенно не пытается ничего сделать, а так же не пытается найти хоть капельку стоящую занятость. Он просто получает свои 15 баксов, спит на рабочем месте, а потом со скандалом рассчитывается. Он просто тянет дни, как будто чего-то ждет. Но ничего не случится. Никто не придет. Ничего не изменится. Деньги уйдут на выпивку, сигареты и дешевую еду. День промотается. Дальше — другой, точно такой же… Зачем?
Ты просто не знаешь, что изо дня в день он пишет и пишет, пишет и пишет. Потому что я сраный писатель. Я не могу не писать.
Ты не можешь рассмотреть за всем этим матрицу, схему построения рассказа. Не можешь разделить, где герой перестает бродить и начинает бредить. Этим и подкупает горькое жизнеописание мистера Ч.
Я хожу по комнатам мертвых
Буковски не дает нам ответов, не показывает, где же этот сраный выход. Хотя все всё равно читают литературу с разными целями, не факт, что повествователь закладывал в свое произведение инструкцию по использованию собственной вечности.
Он описывает людей в своей концентрированной неэстетичности, все то, что вырезается при монтаже прекрасного кино, что умалчивается и от чего отводят взор. Он бродит в этом самосозданном аду, наворачивая круги.
Он будто бы не дотягивает быть хорошим, не справляется с собой, а хочется, и очень. Ускоряется в падении ко дну, но лишь бы не остаться нейтральным. Он совершенно не согласен с этим миром и его правилами. С шаблонами идеалов и мечтаний. Потому что поэт — недочеловек. Он не может включиться в дела мира. Мышц не хватает.
Он просто гребаный идеалист, максималист, так и не выросший из подростковых интересов. Ему все те же 23 года, он не может смириться с происходящим дерьмом. Почему бы тебе не вырваться из этого, Чарльз? Почему бы тебе просто не найти хорошую работу и стать благополучным членом общества?
Потому что это еще хуже. И это уже не компромисс с совестью, это — грёбаная смерть, стать таким же. И все ваши идеалы — полное гавно. Все, чего вы сможете добиться — это станете лучше жрать.
Так лучше выпьем.
