Ты меня обвела восхитительно медленным взглядом,
И заснула откинувшись навзничь, вернулась во сны.
Видел я как в таинственной позе любуется адом
Путешественник ангел в измятом костюме весны…
Там, где продукт творчества уподобляется сну, экстатическому состоянию, эйфории или дисфории, экзальтации, трансу, наркотическому опьянению. Там, где восприятие искусства становится мистическим опытом, а слова выстраиваются в сакральную песнь. Там, где каждое стихотворение – таинство. Там расположен мир Бориса Поплавского: изгнанника, первого русского поэта-сюрреалиста, бродяги и наркомана, человека, не нашедшего для себя места нигде в этом мире, кроме мира поэзии.
Время Поплавского – это особый период трансформации искусства из продукта репрезентации окружающего мира в продукт репрезентации человеческой психики, её тайных влечений и запретов, её специфического восприятия действительности. Время Поплавского – это время обострённой сублимации, вызванной общечеловеческим кризисом потребления, временем, где дилемма потреблять сверх жизненно необходимого или отрицать буржуазные ценности приводила одних к моральному обеднению, а других к поискам нового смысла в глубинах собственной психики.
Дали спали.
Без сандалий крался нищий в Вечный город.
В башнях матери рыдали.
Часового жалил холод.
В храмах на ночь запирали отражения планет.
Руки жесткие стирали лица дивные монет.«Дневник Аполлона Безобразова» 1934
Большую часть активной творческой жизни Борис Поплавский находился в Париже (1919 – 1935 гг.), где вёл достаточно бедную жизнь по убеждениям, был завсегдатаем злачных питейных заведений, употреблял наркотики, но при этом не забывал о поэзии и регулярно печатался в литературных журналах русской эмиграции («Числа», «Воля России», «Современные записки», «Звено»), посещал литературные собрания объединений поэтов («Зелёная лампа», «Кочевье»).
Монпарнас был его духовным гетто. Там он пропадал в кабаках, глотая этиловую отраву во имя отрицания привычного уклада жизни, имел знакомства с маргинальной прослойкой парижан. Вероятно, посещал бордели. Бродил по вымощенным тротуарам, покачиваясь от опьянения. И в этом мире упадка, в этом не кончающемся забытье, в этом разлагающемся обществе Поплавский сделал свой тёмный, болезненный, до боли близкий безумцу поэтический стиль на стыке сна и бодрствования, правды и вымысла, наслаждения и страдания.
Специфика стихосложения Поплавского состояла в особом неповторимом использовании средств выразительности, которые формировались под влиянием сюрреализма, в первую очередь, творчества Артюра Рембо, и русского символизма, в первую очередь, Александра Блока. Его стихотворения, погружающие читателя в психоделический мир исключительных переживаний, порой теряли связь с языком как системой символов, превращая текст в то ли в бессмыслицу, то ли в мистическую обособившуюся от привычного языка систему, обращающуюся напрямую к бессознательному. Каждое стихотворение Бориса Юлиановича – это будто отрывок из религиозного текста, молитва тёмным богам, гностическое восприятие земного мира, где ключом к правильному пониманию творчества является абстрагирование, уход от конкретного восприятия вещей и концентрация на чувственных образах.
Не смотря на изобилие троп, поэзия Поплавского в техническом смысле довольно проста: большая часть стихотворений написана катренами, а рифмы рождаются из простых слов. Но эта простота с запасом компенсируется образами и тематикой творчества. Стоит только посмотреть перечень его стихотворений («Сентиментальная демонология», «Покушение с негодными средствами», «Весна в Аду», «Чёрный заяц»), как ум захватывает непреодолимое желание заглянуть за эти ярлыки, раскрыть эти потаённые чемоданчики или мешочки тьмы, где эстетика мрачного предстаёт во всей красе.
Борис Поплавский активно интересовался философией и теологией, под влиянием которых и рождались его темы для стихотворений, среди которых центральное место занимала тема смерти, точнее – наслаждение умиранием, некий мазохистский фатализм, связанный с темой любви, а также описательной тематикой, в которой сложно провести границу между реальностью и иллюзией. Он был первым поэтом, поместившим смерть в пятистопный хорей. Именно поэтому литературовед М. Л. Гаспаров назвал Поплавского «мастером хореической смерти».
Кто там со странным флагом? Непомнящий.
Кто там упавший навзничь… Не слышащий.
Кто там, напоминающий зимнее солнце,
Закутанный в мысли, неизвестный, не нашедший себе применения?
Чего он ждет… Обратного поезда… Возвращения
Это небольшое стихотворение хорошо демонстрирует специфику поэзии Поплавского. Поэзия Поплавского – это тоска по тому времени, где человек не бодрствует. Где он спит и ему снятся болезненные сны, где он находится под воздействием наркотического средства или психотропного вещества, где он сошёл с ума и бредит, где он ещё не родился или уже умер. Поэзия Поплавского – это сознательная попытка порвать с реальностью, отвергнуть материальный мир, уйти куда угодно, но не остаться здесь.
При жизни у Бориса Юлиановича был издан всего один поэтический сборник под названием «Флаги» в 1931 году. Его романы «Аполлон Безобразов» и «Домой с небес» при жизни издать не удалось. Посмертно были изданы сборники стихотворений «Снежный час», «Автоматические стихи», «Дирижабль неизвестного направления».
Смерть Бориса Поплавского наступила в 1935 году от действия наркотического средства, которое он принял вместе со случайным знакомым по фамилии Ярхо. Естественно рассматривались версии с убийством и самоубийством, но это уже не столь важно. Чернь Монпарнаса забрала его потрёпанное ядами тело. Смерть наступила, и тот, кто в своём творчестве наслаждался умиранием, насладился им в материальном мире, который презирал и которого так сторонился. Поэт ушёл туда, куда хотел уйти. Он ушёл в мир отсутствия сознания, в мир вечного сна, ушёл в небытие, тоска по которому его никак не оставляла.
