«Кто позволяет себя хлестать — тот заслуживает того, чтобы его хлестали»

Мазох был прав.

Это не эпиграф.
Вы не Фуко.

Роза распускается на словах: «Объективное знание невозможно».
Что это значит для нее? Взращенная на импортном дерьме, она теперь прекрасна и эксплуатируема, а ровно – вхожа в товарный оборот за счет цвета и формы. Розе на данном этапе надо бы искоренить любые проявления обсессивного мышления, губительного для современника, сделавшего ставку на интеллект. К счастью, роза безмозгла, поэтому искоренять ей нечего, но обратим внимание на сад, где она уродилась – юдоль, что зовется Россией-матушкой.

Интеллектуал нашей великой отчизны – самый радикальный и необразованный представитель вида на мировой арене. Его привычка делить все в сфере на четное и нечетное выливается в умилительный максимализм. Так, например, до преклонных лет он будет форсировать заученные координаты границ межу «настоящим» и «ненастоящим» искусством, а с сединой в висках откроет для себя чудо толкования. Прежде, будучи в меру бездеятельным демагогом, он иллюстрирует слова Ильича об интеллигенции. И манифесты его тонут из-за неспособности вычленить частное (эту свою болячку он понимает как дар свыше, если, конечно, не читал под университетской плетью Гегеля). Так рождается на нашей земле очередной гений унификации.

Политическая активность – это такой вид хобби, при уличении в котором ты не кажешься умственно отсталым эскапистом, в отличие от людей, увлеченных теорией искусств, чтением комиксов, прочей непрактичной макулатуры и оригами. Слово «активность» здесь для звучности и сопряжения с громким словосочетанием «гражданская позиция». Чаще всего гражданская позиция интеллектуала – это позиция связанной свиньи с яблочным кляпом в зубах под гнетом властной госпожи, уполномоченной государством. И это в понятиях БДСМ, а не кулинарной книги, если что.

Прилагательное «прокремлевский» – как бы часто оно не употреблялось – это каждый раз уверенный шаг влево, считает юный революционер. Царствующий на Руси абсурд вынуждает его лаять на консерваторов, перекрывающих их братии кислород. Кислород похож на неосторожный анальный секс под легкими наркотиками. Смирившись же с местными понятиями о нравственности, борец за лучший мир замечает свою отчизну, рвущуюся на всех парах к автономии. Прочитав немедля «День опричника» или, того краше, советских диссидентов, он порывается строчить политическую эссеистику, которая практично умещается в две строки микро-блога. Тут уже внутренний аналитик высказывает дружку свои опасения: близок час, когда за просмотр любимого порно-ролика в социальной сети ему вышьют срок. Прогноз неутешительный. А если еще и маме расскажут, что на нем немолодого мужчину демократично сношает пегий жеребец – это что же будет, если не abrenuntiatio?

Обнаружив себя в политике (зрителем, разумеется), наш герой также обнаружит свое непонимание действующих механизмов власти, ее тенденций и принципов дипломатии. В ту же секунду он совершает резкий поворот корпуса на девяносто градусов. Несостоявшемуся оппозиционеру остается довольствоваться малым – неуклюже он швыряет тапок в русскую культуру.

Теперь черно-белое фото покосившегося забора в эстетике позднего Гадюкино интеллектуальный утиль воспринимает не как китч, а как изящно поданную vérité, а вставшую на дыбы плитку на Манежной площади – как начало Нового средневековья. Экс-экстремист беспристрастно фиксирует мрачные реалии безликого частного сектора России всеми доступными способами. Что рукоделие его доказывает человеку с развитым критическим мышлением, типа меня? Соцреалистический ангст? Увольте…

P.S.: Не существует жанра «русская чернуха». Существует дурачок, которому невдомек, что фильмы Балабанова и Триера конгениальны друг дружке.

Пациент воображает себе все это зрелище со стороны. «Я иду по краю» — думает, но в глазах адекватных окружающих он просто крайний, без лирического налета. Если его манипуляции – форма бунта, то их уже нельзя расценивать вне дискурса социального юродства:
«Моя мама не поддерживает мои аполитичные воззрения. Ее, вестимо, зомбировали через телевизор».
«Коллеги по цеху не слышат во мне сладкого перезвона нигилизма. Думают, что я просто ненавижу все русское».
«И проясним ситуацию по поводу моего поста. Это не нытье, а элегия. Достоевский и Шопенгауэр, по-вашему, тоже нытики?»  

Если у вашего соседа даже от подобного жира собираются складки чуть выше надбровных дуг, жгите его что ни день. До морщин на лбу этого неправославного хипстера; до его авиарейса в Страну Чудес. Ведь уехать обещают все, а действительно очищают от себя наш тоталитарный генофонд единицы. И то – потом возвращаются.

Завяла роза. В саду повис немой вопрос:
Чего хуже нет в России-матушке?
Иллюзии демократии?
Кинематографа?
Червя какого?
Дороги?
ВВП?
Нет
…
Хуже
Нытиков.