26.11.2016
Touching From a Distance
10. Да, моя жизнь все труднее
Touching From a Distance 10. Да, моя жизнь все труднее
Touching From a Distance 10. Да, моя жизнь все труднее
Touching From a Distance 10. Да, моя жизнь все труднее
Touching From a Distance 10. Да, моя жизнь все труднее

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

Да, моя жизнь все труднее / I Know My Life Is Getting Harder

В январе 1980 года Joy Division отправлялись в турне по Европе. Мы собрали вещи Йена и стояли в гостиной нашего дома на Бартон-стрит, ожидая остальных ребят. На Парк-лэйн, идущей параллельно Бартон-стрит, располагался очень большой дом, перестроенный под многоквартирный (сейчас это гостиница). Мы смотрели на него в окно, когда Йен вдруг предложил продать дом, чтобы переехать в одну из тех квартир, так как ее будет дешевле содержать. Я возразила, сказав, что в квартире хуже и мы с Натали окажемся там в полном одиночестве, пока Йен будет пропадать в постоянных разъездах. Я была немного озадачена, но мне не пришло в голову, что он, возможно, рассчитывал на свою долю от продажи дома. Тогда я не могла этого понять, но Йен вовсе не собирался переезжать в новую квартиру вместе со мной. Затем он сказал, что Хуки предложил выставить меня и Натали из дома, так как мы не имеем права там находиться. Это удивило меня — я-то была осведомлена о наших семейных проблемах не так хорошо, как группа. Не замечая того, что лежало на поверхности, я тут же забыла о его глупом предложении и спросила, успею ли добежать до магазина, прежде чем он уедет. Он обещал подождать, но настоял на том, чтобы я взяла Натали с собой.
Когда я вышла из магазина, то увидела автомобиль, ехавший навстречу. Водитель замедлил ход, словно собирался остановиться и дать Йену попрощаться со мной (так как они уезжали примерно на десять дней), но тот с каменным лицом отвернулся, и машина поехала дальше, будто мы поссорились и не разговариваем. Втайне от меня он устроил так, чтобы взять в турне Анник. Я искренне удивилась, что он ни разу не позвонил мне и даже не послал ни единой открытки за всю поездку. 

Йен ненавидел путешествовать, но едва ли когда-нибудь жаловался. Он не любил тесноту автомобилей, и если не мог вытянуть свои длинные ноги, то они начинали болеть. Роб Греттон арендовал двенадцатиместный микроавтобус для группы и их команды, а также трехтонный грузовик для перевозки оборудования. К счастью, они пересекли Ла-Манш морем, поэтому Йену не пришлось никому рассказывать, что летать он боится.
Турне выдалось особенно тяжелым: ежевечерние выступления почти не оставляли времени даже на сон, не говоря уже об отдыхе. Ко всему прочему, Йен взял с собой Анник. Запрет Роба Греттона брать с собой жен и девушек (почему-то она не считалась ни тем ни другим) быстро был снят, так как ее присутствие означало, что у Йена будет меньше возможностей расслабляться с парнями.

Тони Уилсон вспоминает: «Жизнь в мире шоу-бизнеса всегда сложно совместить с обычной жизнью, семьей. А если они заводят любовницу, кем-то увлекаются, то, чем найти кого-то попроще, обычно влюбляются в девушек с трудным характером. По моим ощущениям, так было и с Joy Division. Они бросались из огня да в полымя».

Когда Йен вернулся домой, мы практически столкнулись на пороге, так как я собиралась на работу. Я уже отвезла Натали к моим родителям, а он никогда не давал себе труда съездить посмотреть на нее, даже если перед этим долго был в отъезде. Я вернулась после полуночи: дома было подозрительно тихо, но в итоге я обнаружила Йена, лежащего на полу синей комнаты. Он выпил почти целую бутылку Перно из дьюти-фри, и я еле его растолкала. Мне было досадно видеть его в таком состоянии, а когда он пришел в себя,  то заблевал весь ковер. Он покорился, когда я велела убрать за собой, а затем рухнул в кровать. Я заметила рубцы на его теле, но не была уверена, давние они или свежие.

После того как он ушел, я подняла с пола раскрытую Библию и нож.

Вторая глава Откровения Иоанна Богослова была вся искромсана. Я разобрала слова, отсылающие к Иезавели, и польстила себе, предположив, что Йен беспокоился о моей верности, пока был в отъезде. Он никогда не обсуждал самоубийство с другими членами группы, и они не знали о его первой передозировке в пятнадцать лет. Однако этот случай он приукрасил и рассказал ребятам. Стив Моррис совершенно не впечатлился, и его выводы отличались от моих.

Он рассказал нам, как изрезал Библию, но его послушать, так это был особый религиозный опыт, а я бы сказал, что он просто был мертвецки пьян и вытворял глупости. Во всяком случае, весь рассказ звучал просто как история о пьяных похождениях. Только после того, как он передоз­нулся, перед нами стала вырисовываться связь. Мы обеспокоились, но никто не знал, что с этим делать, — думали, сам разберется.

Стив Моррис

 

Йен не стал бы рассказывать мне о своем желании умереть молодым, потому что я в него вкладывал деньги. Он хотел быть романтическим героем, и ему это удалось. Останься он в живых — вас бы ждали тяжкие десять лет. А так Натали лишилась отца. Ваша жизнь в любом случае была бы адом. Йен добился, чего хотел. 

Тони Уилсон

К тому времени поклонники Joy Division стали одеваться в строгом стиле 1940-х годов — мрачная одежда времен Депрессии. Я думала, что это сомнительная мода; мне самой из-за безденежья приходилось одеваться безвкусно. Когда Йен сказал, что группа собирается приостановить концерты на год, я не сильно обрадовалась. Само по себе решение было достаточно разумным, но я знала, что его не воплотят в жизнь и озвучили, как я посчитала, только для успокоения Йена. Конечно же, вскоре объявили об американском турне; мало того, был запланирован и ряд предварительных концертов в Англии.

Я начала искать новые пути к сближению с Йеном. В Silklands со мной работала Клэр, и когда она устраивала вечеринку в честь новоселья, я убедила Йена пойти со мной. Я ожидала, что он либо откажется в самую последнюю минуту, либо будет вести себя там ужасно. Поскольку большинство гостей работало в местной больнице, я подумала, что он сочтет их слишком заурядными, чтобы тратить свое время. Однако он переборол чувство превосходства и общался с моими смертными друзьями довольно естественно. Йен был очень обаятелен на протяжении всего вечера.

Уже светало, когда мы возвращались домой, и только я решила, что могу себя поздравить, как Йен обратился ко мне, продолжив разговор, начавшийся во время вечеринки. Вот что он хотел до меня донести: он не стал бы возражать, если бы я переспала с другим мужчиной. Я некоторое время молча шла рядом, прежде чем сказала, что если он действительно так считает, то, возможно, больше не любит меня.

«Я не думаю, что люблю», — ответил он.

Я двинулась вперед, и мы поодиночке пошли посреди Браун-стрит. Вряд ли мы сказали друг другу хоть слово в течение следующей недели. Каждый день я мечтала о том, чтобы Йен подошел ко мне сзади, обнял и сказал, что не имел этого в виду. После того, как восемь лет он говорил мне, что носить, как краситься и какую музыку слушать, я вдруг почувствовала себя потерянной, будто мне дали свободу, а я не знала, что с ней делать. 

Йен сообщил, что Франк Эсснер приедет у нас погостить, так что все наши личные проблемы временно отодвинулись на второй план. Мы искусно разыграли фарс «Бедная, но счастливая семья». На это время Йен и с Натали стал вести себя иначе. Он удивил и восхитил меня тем, что брал ее с детского автомобильного сиденья и заносил в дом. Йен даже позволил Франку сфотографировать, как он держит Натали во время прогулки по Маклсфилдскому лесу. Франка ошеломила та легкость, с которой он был принят в нашей семье.

«Я приехал на станцию Маклсфилд февральским вечером — Йен и твой отец отвезли меня к вам домой. Ты со своей мамой ждала нас и была так же взволнована и потрясена встречей с пришельцем, как и я, захваченный все нарастающим вихрем впечатлений». 

Вечером накануне отъезда Франка они с Йеном пришли в Silklands — я как раз закончила работу в баре.

В тот вечер я окончательно пришел к выводу, что Йен был человеком не от мира сего; он просто проходил мимо нас, но нам не принадлежал. Так же, как не принадлежал себе. 

Франк Эсснер

Планирование американского турне Joy Division шло полным ходом, и Йен начал подумывать о покупке новой одежды для поездки. Он уговорил меня купить себе что-нибудь, получив карту магазина Top Shop, и я, как всегда, поверила, что к тому времени, когда придут счета, деньги на их оплату появятся.

Как и следовало ожидать, гуляя по манчестерским магазинам, я и Йену купила куртку, расплатившись своей новой кредитной картой. Продавец в Topman спросил, буду ли я сопровождать Йена в США. Хотелось бы мне… Приключение, казалось, было для него так велико, что нельзя было не разделить его со мной, и из моей головы никак не выходило, что если он все еще любил меня, то, возможно, попросил бы поехать с ним. Все еще больно вспоминать, как мне говорили, что группа не может позволить себе этого, в то время как все расходы на Анник во время европейского турне были включены в общие.

Как ни странно, совместный поход по магазинам, а затем поездка к его родителям в Нью-Мостон заставили меня снова почувствовать себя безмятежно. Йен говорил о том, чтобы вместе отправиться в отпуск. Солгав, он сказал, что Тони Уилсон предложил оплатить нам поездку в Голландию на несколько дней. Я начала верить, что он все-таки еще любит меня, но это оказалось лишь игрой, предназначенной для родителей. 

К тому времени, как мы прибыли в дом свекрови, его слова меня целиком и полностью успокоили, и мы мирно сидели и смотрели телевизор, пока его мама готовила. Йен нацепил маску жизнерадостности, которую хранил для своих родителей с самого дня нашей свадьбы. Создавалось впечатление, будто все шло как следует; впридачу мы только что вернулись из города, где оживленно тратили деньги, — это довершало картину общего благополучия. 

Joy Division выступили на концерте в поддержку фанзина Fun City в клубе New Osbourne. На разогреве у них играли A Certain Ratio и Section 25. Этот концерт по нескольким причинам особенно запомнился — впрочем, не из-за самого выступления. 

Поскольку играли в местном клубе, Йен никак не мог помешать мне прийти. Но в тот вечер я видела его только в машине по дороге в Osbourne, на сцене и по дороге обратно. Так как мне до сих пор не удалось «раскрыть» отношения Йена и Анник, нежелание группы подсказать мне, где находится гримерка, озадачивало. 

Сью Самнер сделала комплимент по поводу моей внешности. Я и правда похудела до прежних размеров и купила пару очень милых узких черных джинсов. Кредитная карта — плод хитрости Йена — не только позволила ему заполучить новую куртку, но и в меня вдохнула новую жизнь. Теперь, когда меня не сковывал его осуждающий взгляд, я начала расцветать. Йен между тем более коротко и угловато подстригся, его глаза смотрели устало, придавая ему встревоженный вид. 

Обозревая концерт в Sounds, Майк Миддлс заметил: «Вот они и утратили свою надменность вместе с актуальностью, готовностью к самоотдаче, и их музыка лишилась ключевого качества — пластичности».
Кто может обвинить ребят из группы в том, что они прикрывали роман Йена? Я бы сделала то же самое для друга, но, возможно, напряжение начинало сказываться на каждом из участников. 

А на выходе из клуба мы обнаружили, что у всех, кроме меня, из машины что-нибудь стащили. 

Отзывы о концерте в Лондонском университете, организованном Fresh Music, были благосклонны. Пол Морли первым расхвалил группу: «Музыка Joy Division ясна, почти телесна; они поют о бушующих эмоциях, импульсах, предрассудках и страхах. Их песни, ранее размытые и неопределенные, стали точнее; они тревожат смутным ощущением скрытых желаний из самой глубины души. Joy Division разорвут вас на куски. Как и раньше». Крис Бон оказался ближе к правде, написав: «Менее яркие, они все глубже погружаются в безысходность, которая была сутью всей их предыдущей работы». Если бы он только знал, насколько они приблизились к сути.

Несмотря на все тревоги, у Йена случилось лишь два серьезных приступа в течение двух месяцев. Я знала, что он принимал лекарства для лечения эпилепсии и показывался специалисту часто, поэтому начала подозревать, что нечто кроме болезни сделало нашу жизнь столь драматичной. Однажды в воскресенье, в то время как Йен репетировал в Манчестере, я провела весь день, обшаривая каждый карман, рассматривая каждый кусочек бумаги, который только попадался мне под руку. В комоде спальни Натали я нашла сумку, полную исчерканных блокнотов. В одном из них, на чистой странице, незнакомым почерком было написано имя Анник Оноре и ее адрес в Лондоне на Дельвино-роуд.

Я должна была проявить огромное мужество, чтобы вывести Йена на серьезный разговор. Он ужасно расстроился, но отказался рассказать мне о причинах наших проблем. Я умоляла его объяснить, что происходит, но он сказал, что не может, потому что боится моих возможных действий. Я хотела исключить все варианты, кроме самого очевидного; мысленно вернулась к временам веселых гей-вечеринок, и в памяти вдруг промелькнула картина: Йен примеряет мои сандалии. Я глубоко вздохнула и выпалила: «Это мужчина? Ты влюбился в мужчину?» Йен еще ниже сполз в кресле, ноги разъехались по полу. Его тело тряслось от тихого смеха, и я тоже не смогла сдержать улыбку. Несколько секунд мы улыбались друг другу, и все было хорошо. Мы переглянулись, будто заговорщики, и засмеялись над только нам понятной шуткой, как часто делают обычные пары. Когда он успокоился и посерьезнел, я спросила: «Это Анник Оноре, не так ли?», — и он кивнул. 

Его облегчение в этот момент было едва ли не осязаемым. Я же бросилась в голубую комнату и разбила «Low» Дэвида Боуи, а затем надавала Йену тумаков. Он не двигался. Когда я спросила, что он намерен делать, — попросил дать ему время, чтобы разорвать с Анник отношения. Я согласилась, радуясь, что не было никаких клятв в любви к ней и что он не угрожал уходом. Пообещав исправить ситуацию, Йен меня успокоил, но все же я замерла в ожидании развязки: потерять его я была не готова. Он не просил прощения, но я подумала, что он хотел бы его попросить. 

Прошло несколько недель, и, насколько я знаю, Йен не пытался рассказать Анник о происшедшем дома. Дважды я поднимала эту тему. Он же во время каждого разговора в основном просто таращился в окно на деревья вдоль дороги. Если начинался приступ, он падал, а я, как дура, пыталась удержать его на ногах. Псевдоприпадки могут быть вызваны сознательно или подсознательно — эпилептики часто используют их как способ управления людьми. Хотя участники группы утверждают, что Йен никогда такого с ними не проделывал, они не могут не заметить, что, случись ему быть припертым к стенке в споре, непременно начинался приступ.

Мои родители были не против присматривать за Натали, когда я работала, но однажды вечером мама решила, что настала очередь родителей Йена помочь нам. Мы также подумали, что это даст им более верное представление о том, как Йен, Натали и я живем. Учитывая то, что я еще никому не рассказывала о романе Йена, моя мама оказалась очень догадливой. 

Они прибыли, как раз когда я надевала пальто, и Дорин заметила, что мое обручальное кольцо снято. Мы посмотрели друг на друга. Что я могла сделать? Сказать, что ее сын, между прочим, в Лондоне со своей любимой групи? Я решила, что не стоит усилий выпускать на нее свой гнев. Кроме того, я не хотела опаздывать на работу, поэтому смиренно поднялась наверх и снова надела кольцо.

Естественно, я начала обращать больше внимания на мужчин, заходивших в Silklands. Один из них был другом сестры Джиллиан Гилберт, Ким. Джефф был моложе меня — ему еще не исполнилось двадцати. Он любил дискотеки и хорошо проводил время до тех пор, пока не встретил меня! Когда по маленькому городку разнеслись слухи о том, что я узнала об измене Йена, Джефф и я начали общаться. Моя самооценка бы здорово выросла, пригласи он меня на свидание, но Джефф не хотел предпринимать ничего, что угрожало бы моему искалеченному браку. Вместо этого он стал другом, с которым я могла поболтать в баре.
 Денег почти не было, и когда пришел «красный» счет за электричество, расплатиться было нечем. Я сказала об этом Йену, но он счел, что это не его проблема. Мне стало стыдно оттого, что я не могла лучше распоряжаться нашими средствами. Йен поинтересовался, что я сделала с деньгами, полученными от группы. Он приносил домой новую одежду, которую Роб Греттон покупал для выступлений, и я завидовала его достатку. Казалось несправедливым, что он имел возможность путешествовать, – это я любила поездки, а Йен их ненавидел. Но к сочувствию я была не расположена, и его роскошный вид раздражал меня так же сильно, как стремительно мы падали в долговую яму. Я начала записывать хозяйственные расходы — жалкие попытки доказать Йену, что не трачу деньги на себя. 

К сожалению, наша собака стала дорого обходиться. Денег не хватало в том числе и на нормальный корм, и у Кэнди начала выпадать шерсть. Кроме того, Йен находился в постоянных разъездах, и я столкнулась с новой проблемой: с одной стороны, Кэнди нужно было выгуливать по вечерам, с другой — я не хотела оставлять спящую Натали одну. Иногда выручали родители, но в конце концов они предложили найти для Кэнди новый дом. Узнав об этом, Йен очень расстроился, но дома чаще появляться не стал. Обнаружив, что он носил с собой фотографии собаки вместо фотографий своей жены и ребенка, я наконец осознала, как глупо было все еще печься о его доме. Я знала, что Йен огорчится, когда Кэнди увезут, но посчитала жестоким держать животное, которое мы уже не могли прокормить. Йен перестал вносить какой-либо вклад в заботу о ней и не хотел обсуждать или пытаться понять мои проблемы. Место для нее нашлось на ферме в Рочдейле, куда ее отвезли мои родители, чтобы мне не пришлось с ней прощаться.

Натали скоро должен был исполниться год, и она постоянно просилась на руки, требовала к себе внимания. Однажды вечером Йен — редкий случай — был дома в тот час, когда ей пора было ложиться спать; мне она не давала себя уложить. Она кричала, дрыгала ногами и держалась за дверь гостиной. Не позволяя мне дойти до лестницы, она протянула руки к Йену. Я попросила взять ее на руки, но он отказался. Крики и плач продолжались, она всем телом тянулась к Йену. В итоге я разозлилась и потребовала, чтобы он сам ее уложил. Ему она спокойно позволила отнести себя наверх и заснула сразу же, как только Йен укрыл ее одеяльцем. Я ждала его внизу. Он вернулся быстро, с таким измученным выражением лица, что я бросилась в детскую, убедиться, что Натали еще дышит. Я испугалась, не задушил ли он ее. Мнительные самоограничения Йена стали влиять и на окружающих.

Семья Йена распадалась, а его карьера процветала. Он совершенствовал вокал. В его голосе появились сила и тайна, отчего так жгуче и проникновенно звучали, в частности, медленные песни. 

Альбом «Closer» был записан на студии Britannia Row в Лондоне в марте 1980 года. Я получила своеобразный ответ на свои молитвы в виде жеста от Роба Греттона. Это был единственный случай на моей памяти, когда в студию пригласили девушек. Йен неохотно сообщил мне, что Роб решил отправить по 20 фунтов всем женам и подругам на билеты до Лондона, чтобы они могли посмотреть, как группа работает над «Closer». «Я ведь не могу себе этого позволить? — заметила я Йену. — Где мне ночевать? На гостиницу денег нет». Он пожал плечами, не упомянув, что для группы были сняты две небольшие квартиры и другие девушки останавливались там. Так что я вздохнула с облегчением и потратила 20 фунтов на оплату счетов за электричество.

Сью Самнер также не смогла поехать в Лондон. Она всегда много работала, и Йен рассказывал, что у них с Бернардом раздельный бюджет. Следовательно, Сью могла позволить себе уйти в отпуск и была достаточно независимой, чтобы так и сделать. Айрис Бейтс (подруга Питера Хука), Джиллиан Гилберт и Лесли Гилберт прибыли на станцию Юстон в семь часов вечера, но было уже за полночь, когда Joy Division вспомнили и послали Стива Морриса забрать их. Им неправильно продиктовали телефонные номера, и вся история закончилась тем, что ни одна пара друг с другом не разговаривала. Анник в первый день удалось остаться незамеченной, потому что одна из двух квартир предназначалась только для нее и Йена, но в итоге Йен смущенно представил ее остальным девушкам.

На следующий день ребята вернулись в студию, а девушки пошли по магазинам — просто поглазеть на витрины, потому что у них не было ни гроша в кармане. 

Остальные участники группы были не слишком обеспокоены присутствием Анник, так как они уже терпели ее компанию на протяжении всего европейского турне. Как-то раз, узнав, что им нужно будет жить в гостинице, в которой часть комнат отводилась под публичный дом, она стала отказываться, сказав, что спать в подобном месте аморально. Ребята отметили, что более безнравственно спать с чужим мужем. Последовала едкая перепалка, после которой она более чем заслужила прозвище «бельгийская курва».

Йен, казалось, все время, проведенное за сочинением и записью песен для «Closer», находился в трансе. Он был на взводе, в напряжении — в другом мире. Неужели борьба, страсти, конфликты, которые наполняли его жизнь, были необходимы, чтобы он смог написать те проникновенные строки? 

Остальные вели себя в привычной манере. Они так любили подшучивать друг над другом, что, возвращаясь в квартиру на Марилебон, каждый из них непременно проверял свои вещи, комнату, каждую полку в холодильнике. Когда Тони Уилсон собрался отогнать фургон обратно в Манчестер, ему устроили достойные проводы. Дверные ручки измазали джемом, а самого Тони забросали мукой и яйцами, так что у него не было выбора, кроме как залезть в кабину и быстро смотаться. 

Тем временем я бродила по тротуарам Маклсфилда. Снова было одиноко без Йена, и я гуляла с коляской или слушала альбом «The Return Of The Durutti Column». Музыка была такой мрачной и чувственной — казалось, только ее и можно слушать. Потом Йен позвонил мне и глухим голосом проговорил: «Все, я сказал ей». Я погрузилась в мечты о нашем воссоединении и будущем, одном на двоих. Снова достала пластинку из обклеенного наждачной бумагой конверта. Оттенки мелодии приняли другую окраску, и я начала прямо-таки танцевать по всему дому, в полном восторге, полагая, что каким-то чудом вернула своего мужа. 
Тони Уилсон ехал с Анник в поезде; она казалась очень подавленной. Она сказала Тони, что ненавидит «Closer», потому что все тексты Йена воспринимает буквально и верит, что он правда чувствует вину, о которой поет. В отличие от меня она могла услышать песни с «Closer» до смерти Йена. Но хотя интуиция помогла ей верно истолковать намеки и почувствовать, что у Йена на уме, ее предупреждения остались незамеченными. Йен привез домой кассету, на которой был записан «Closer». Если бы я послушала ее, то, возможно, поняла бы, что происходило в его голове, но у нас не было магнитофона. Несмотря на его уверения, что с Анник покончено, она все равно звонила через своего приятеля. Йен отказывался от разговора. Когда я попросила поговорить с ней сама, звонящий повесил трубку.
 


Перейти к следующей главе

Читайте также:
Проклятый Герой. Каин
Проклятый Герой. Каин
Непокой, или Кучерявый траур Тикая Агапова
Непокой, или Кучерявый траур Тикая Агапова
Смерть в эпоху социальных медиа
Смерть в эпоху социальных медиа