Курт Воннегут родился 11 ноября в Индианаполисе, штат Индиана, в замечательной и обеспеченной всеми земными благами семье. Всё шло к тому, чтобы мальчик безбедно рос в этакой набоковской атмосфере любви и интеллектуальных разговоров за ужином, если бы не разрушительные дни Великой депрессии, разом отобравшие у семьи благосостояние, работу, прежнее положение в обществе и надежду на какое-либо светлое будущее. Мир покачнулся, задержался на миг и рухнул с оглушающим грохотом.

Курт Воннегут-старший был архитектором, его жена — дочь предпринимателя. В дни, когда Уолл-стрит грохнулась на весь мир, рухнули планы семьи Воннегутов: оправиться от кризиса они так никогда и не смогут. Предприятия материнской семьи быстро разорились, а отец потерял работу на многие годы вперед. Старшие дети быстро развили в себе комплексы падших монархов, отправившись продолжать учёбу в государственную школу рядом с домом, когда родители не смогли оплатить частное учебное заведение. И только младший сын, в силу возраста не понимающий всех масштабов драмы, продолжал шутить.

Меж тем Курт-младший поступает в университет, правда, на химический факультет. Но его образование прерывается с началом Второй мировой, что глубоким отпечатком солдатского сапога виднеется во всей его прозе: несмотря на всю ирреальность и инопланетность воннегутовского повествования, в итоге он посвятил себя одной миссии — постараться сделать всё возможное, чтобы не было войны. Такая простая и чистая цель, такие дела.

Война как лейтмотив всего XX века, одна нескончаемая война, принимающая различные формы. Когда Америка вступила во Вторую мировую, Воннегут пошел в армию добровольцем. Он попал в плен и оказался в Дрездене, где работал на заводе, производящем солодовый сироп. Дрезден — один из культурных центров мира, стоящий на одной планке с Парижем, Веной, Флоренцией, его военная значимость и политическая угроза была на уровне свадебного торта. 13 февраля 1945 года военно-воздушные силы Великобритании стерли город с лица земли. Невероятным стечением обстоятельств одним из выживших оказался 21-летний американский пехотинец, будущий великий писатель. Это второе событие, повлиявшее на мировосприятие, прозу и душу Курта Воннегута-младшего.

«Многие считают, что уничтожение Дрездена — это минимальная месть за людей, погибших в концлагерях. Возможно. Но к смертной казни были приговорены абсолютно все, кто находился на тот момент в городе — дети, старики, животные, нацисты, я и мой друг Бернард. Чем больше трупов, тем правильнее месть».

«Мать-тьма» — это роман 1961 года, рассказывающий историю американского шпиона в немецком строю. По сути своей книга — это сборник признаний Говарда У. Кемпбэлла-младшего о том, чем же он на самом деле занимался во время Второй мировой. Можно подумать о том, что это история американского Штирлица, тайно поедающего вечерами гамбургеры, поджаренные в камине, днём же — незримой тенью подрывающего планы Рейха. Несмотря на заявленный статус героя-двойного агента, мы очень быстро понимаем, что Вторая мировая война нашего героя совершенно не взволновала.

Если посмотреть с точки зрения истории — война это закономерное событие, более этого, наверное, это самое обычное событие во всей истории человеческих взаимоотношений. Война — это всегда бойня, на которой люди имеют неоспоримое право убивать других в огромном количестве, и вообще это число запишется тебе на небесах в личные рекорды; война всегда разрушительна, война — это масса, а в массе размывается личность, совершенно другой масштаб, в котором важность жизни стирается. Война ужасна именно своей бессмысленностью, бессмысленностью и неосознаваемостью поступков каждого рядового убийцы — как бессмысленны радиопередачи нашего героя, как он не осознает их значения.

Говард У. Кэмпбелл-младший предстает перед нами образцово-показательным немецким гражданином. Он хорош собою, счастливо женат и пишет пьесы на языке, на котором он писал лучше всего — на немецком, все его произведения максимально аполитичны, как и он сам. Яркий и презентабельный ариец, драматург, с самой обычной фамилией Кэмпбелл, приехавший в 11 лет на территорию Германии, чьи родители мгновенно мигрировали с начала войны. Его вербуют солнечным днем, посреди улицы, на которой он сидит на скамеечке и размышляет о высоком. Его вербуют и сразу расставляют все точки над и: вы никогда не станете героем, вас всегда будут ненавидеть, но мы гарантируем, что спасем вашу шею. Это всё, но и этого будет достаточно.

Мы — как раз то, чем мы хотим казаться. Поэтому мы очень осторожно должны относиться к тому, что сами моделируем.

Главный герой становится нацистом, не по своей воле, а движимой идеей борьбы против фашизма, не моргнув глазом он принимает сторону врагов своей страны. Он становится таким хорошим и показательным фашистом, что никто не сомневается в его преданности идеям Рейха. Настолько хорошим, что никто — ни враги, ни товарищи — не заподозрили неверности. Это история одного отдельно взятого шпиона, только это не блестящий и всезнающий Джеймс Бонд, не холодный и необычайно догадливый полковник Максим Максимович Исаев, а болтающая марионетка Второй мировой, который по итогу даже и не знает, какой стороне принес больше пользы.

Как будто ты сделал что-то, но этого оказалось недостаточно.

Кэмпбелл делает даже не то чтобы недостаточно. По сути, он не делает вообще ничего. Он равнодушно предает Германию, которая дала ему жизнь, равнодушно передает свои радиопослания, которые сам не понимает. И тут закрадывается сомнение: а были ли вообще эти послания? Почему мир не знает своего героя? Насколько это правда, а насколько шизофренический бред заигравшегося драматурга? Он надевает маску американского шпиона, но не чувствует героизма своих поступков. Это абсолютное соглашенчество или признак разбушевавшейся шизофрении. Такая околобуддистская философия бездеятельности и молчаливого наблюдения за происходящими событиями. Однако всё это отдаёт той же историей служения стране, которую смоделировал больной мозг гениального Джона Нэша, который тоже считал, что он работает на благо отечества, курируемый человеком в черной шляпе. И эта деталь заставляла бы нас думать о ней несколько больше, если бы в конечном счете просто имела смысл.

В награду за труды после войны он оказывается в Нью-Йорке в качестве благодарности за его упорный труд на благо звездного флага. Он снимает «унылую мансарду» и ведет такую же унылую жизнь. Его существование непонятно, он не ждет ничего хорошего, он живёт на автомате, иногда с ностальгической улыбкой вспоминая тех, кто жаждал его казни. И даже ждёт их.

В день своей вербовки Говард Кэмпбелл думает о названии новой пьесы — «Государство двоих». И в этом ключ к его дальнейшим действиям: всё, что он делает — это попытка создать свой отдельный мир, мир, в котором есть два гражданина: он сам и его горячо любимая жена.

Хельга Нотт предстает перед нами абсолютным духом, невероятно прекрасной дамой сердца, идеальной подругой. Как настоящая дама сердца, она настолько не связана с этим грешным миром, что она не умирает, а просто исчезает, растворяется во тьме, чтобы потом, быть может, воскреснуть?

В войне, как ни прискорбно, важна всегда не статистика и 7000000 погибших и 4000000 нерождённых. В войне страшнее всего потерять того единственного человека, который составлял для тебя весь мир, и жизнь без которого кажется глупым вызовом самому себе. Исчезновение жены становится страшнее смерти. В принципе, все его действия были направлены на то, чтоб сохранить мир — свой маленький странный мир, жизнь вдвоем, отделенных ото всех перегородкой. Это страшная и печальная истина: большинство людей совершенно не волнуют политические треволнения и перипетии.

«Теперь она подошла к окну и рассматривала патриотические эмблемы, нарисованные мною на пыльном стекле. — Что же из этого теперь твое, Говард? — спросила она.

— Прости?..

— Серп и молот, свастика или звезды и полосы — что теперь тебе больше

нравится?

— Спроси меня лучше о музыке, — сказал я.

— Что?

— Спроси меня лучше, какая музыка мне теперь нравится? — сказал я. — У меня есть некоторое мнение о музыке. И у меня нет никакого мнения о политике.

— Понятно, — сказала она. — Хорошо, какую музыку ты теперь любишь?

— “Белое Рождество”, — сказал я, — “Белое Рождество” Бинга Кросби».

Он издевается над всем, потому что смех — единственный метод борьбы со страхом. И это всё — не попытка оправдаться, стать героем в глазах человечества или переубедить соседей. Говард Кэмпбелл достаточно красноречиво всей своей жизнью показал и доказал, что его всё это не особо и волновало. Это одна большая грандиозная пьеса с ним самим в главной роли.

«Они хотели показать мне, к чему привела моя деятельность.

На виселицах в Ордруфе можно было повесить одновременно шестерых. Когда я увидел виселицы, на каждой веревке болталось по охраннику. Следовало ожидать, что и я скоро тоже буду повешен. Я сам этого ожидал и с интересом наблюдал, как мирно шесть охранников висят на своих веревках.

Они умерли быстро.»

С другой стороны, весь этот висельный юмор говорит только об одном: об абсолютной отстраненности героя от происходящего. Роль двойного агента дарует одну прекрасную вещь — отгороженность, несопричастность происходящему. Когда ты сам не до конца уверен, на чьем поле ты ведешь борьбу, это непринятое решение помогает тебе оставаться в нейтралитете. От войны невозможно уйти, она так или иначе заставит тебя принять чью-то сторону. Говард У. Кэмпбелл-младший нашел лазейку через абсолютное равнодушие к происходящему. Точнее сказать, не через равнодушие, а через чёткое понимание, что в данной истории не будет проигравших и победителей — это вопрос истории, в жизни же проигрывают все, кто ввязался во всё это.

И если Воннегут и заявляет, что мораль романа в том, что мы должны серьезно относиться к тому, чем хотим казаться.

«Представь, война, а на неё никто не пришёл?»