Интересное наблюдение: в среднем, у человека в ленте новостей больше представителей прекрасного пола. Причем, часто вне зависимости, кого взять – мужчин или женщин. Разумеется, не претендуя на социологическую точность, можно предположить, что содержимое лент девушек просто более привлекательно. Да и, на худой конец, в стране с декларируемыми традиционными ценностями и жаждой приобщиться к духовным скрепам – разве красота не должна стать спасением от цен на нефть, техногенных трагедий и прочей медийной казуистики? Так-то оно так, но есть одна проблема. Красота вызывает жгущую ненависть, а длительное созерцание её сродни упражнению в мазохизме.

Откройте рекомендуемое в Инстаграме и увидите бесконечное количество красивых, сексуальных, атлетичных тел, усеянных тучами хештегом и россыпью подобострастных комментариев. Сам по себе такой контент нормален – как-то же должны продвигаться в массы ценности кроссфита, прокачки и культа тела. Если вы проскочите это за несколько секунд, то ничего не произойдет – мозг не успеет отреагировать. Кроме того, от обилия подобного контента у нас выработался рефлекс – игнорировать информационный шум. Максимум, что автор может получить – пару секунд внимания и сублимированный лайк.

И в самом деле, мы давно научились пропускать мимо глаз потуги окружающих незнакомцев бахвалиться и выставлять на социальную витрину собственное тело. Мы прекрасно понимаем, что за этой процедурой скрываются серьезные инвестиции времени и денег, а вот интерес и интеллект далеко не гарантированы. Смотреть на рекламные тела и сексуальные части – скучно. Если не показывать свой инстаграм бабушке, никто не отреагирует хоть сколько-то бурно.

Но от скучного – к более занятному. Почему человек выставляет себя на показ в нарочито привлекательной физической форме? Потому что нечего показать в плане духовном? Потому что мир так устроен, что за 2 секунды свой «богатый внутренний мир» не расскажешь? Потому что хочется послать целевой аудитории (циник бы сказал – потенциальному покупателю, но мы не такие) определенные сигналы? Может быть, за этим скрывается все то же отчуждение от реального, вывернутая наизнанку субстанция жизни, стремление биться об равнодушную стену экзистенциального непонимания и в кровь стирать те пальцы, которые не могут прикоснуться к Другому через экран смартфона? Неизвестно. Поймайте в инстаграме или вконтакте очередную позирующую особу и спросите, что это – маркетинг, пиар, самообман или невыраженная тоска по сопричастности?

Красивые люди часто держатся вместе. Это миф, что каждой привлекательной девушке нужна подружка-дурнушка для контраста. Такие примитивные способы самовыражения остались за школьной партой. Замечено – гламурное, глянцевое, в общем – фотографируемое, общество старается держаться друг друга. Да, они используют записанный факт, что записан чуть ли не в коллективном бессознательном, в тех его пластах, отвечающих за христианский культурный код — мы склонны наделять красивое добродетелями как бы по умолчанию. Разве может это милое лицо хотеть вылить мне в глаза ампулу синильной кислоты? Разве может этот обаятельный и харизматичный молодой человек, который так красиво говорит о борьбе за справедливость и правду, воровать целые поезда казенного имущества? Разумеется, нет.

Но какое-то подспудное подозрение все же кроется в наших неприятных крестьянских душах, в наших измученных сомнениями сердцах, обезображенных печатью постоянного невроза. Хотя инстинктивно мы считаем, что красивое лучше некрасивого по всем пунктам, желаем объединить в стремлении к гармонии эстетику и этику, на деле человек, пристально созерцающий чужое лицо и тело, знает, что это Другой, не наш, чуждый и опасный.

Красивым людям хорошо в их естественной среде обитания – на фотографиях, в медиа, в капсулированных ячейках ночной жизни. Главное – подальше от «обычных» людей, чтобы те не чувствовали себя некомфортно. Возьмите глянцевую красавицу и отправьте её в метро, и вы просто физически заметите, как формируется вокруг зона отчуждения. Красивым не о чем говорить с некрасивыми. В лучшем случае – остается ловить их сальные взгляды, в худшем, испытывать чувство вины, своего рода сословный гнет, подобный тому, что заставлял дворянина и интеллектуала Льва Толстого косить траву. Правда, за ним, как известно, приходилось перекашивать.

Получается, что, выставляя себя на показ, красота дает сигнал – притягивает подобное, но вместе с тем на огонь летят безумные мотыльки, оставляющие в комментариях к фотографиям стыдливые слова восхищения, обожания или пренебрежения, иногда переходящие даже в открытую ненависть. Хорошо видно это явление на примере пресловутой стримерши Карины, сделавшей, по слухам, состояние на умении фламбировать интерес собственной аудитории, посылающей вместе с сэкономленными на проезде и завтраке рублями слова восхищения, ненависти и сексуальной девиации. За право облить красивого, в общем-то, человека липкой массой собственной неполноценности на стримах Карины полагается платить, что, наверное, весьма справедливо.

Впрочем, стримеры – примета времени. Всего лишь новая форма хорошо известному проявлению человечности. Вы можете помнить, как произведения искусства, изображающие самых совершенных людей по мнению художников своего периода, не раз подвергались нападениям маньяков с кислотой, ножами и цепкими пальцами. То, что у маньяка на деле, у обычного человека может скрываться под коркой социальной нормы. Кто, будучи кристально честным, не испытывал давящую неловкость, переходящую в раздражение и беспокойство, просматривая сотни фотографий случайных знакомых, даже не фотомоделей, а просто привлекательных людей?

Было бы слишком просто, и оттого весьма соблазнительно, увязать это чувство с ревностью, завистью и стремлением к недостижимому совершенству. Мы не такие, а потому нам больно, страшно и неприятно даже смотреть на красоту. Мы – Квазимодо, мечтающий об Эсмеральде. Но только лишь в этом все дело? Может быть, само искусство – это попытка объединить свою едва ли безобразную, но уж точно невыразительную душу с совершенной формой? Разве скульптор, создавая свою Галатею, не думает о том, что теперь он поднялся над плотью и желанием обладать? Творец преодолевает прекрасное, переходит на мета-уровень, где только музыка сфер и математика энергий. Что такое красота, увядающая и привязанная ко времени, по сравнению с совершенством созидания?

Да, это очень тщеславно, но гордыня делает человека художником, фотографом, режиссером, писателем — крамольная мысль о том, что «уж мне-то позволено»? В лишенном творческого посыла мире только и остается что обвинять свою некогда красавицу-жену, что она испортила всю жизнь мужа, а затем, обильно приложившись к узкому горлышку самобичевания, лупить по лицу и телу со всей силы, скрывая слезы разочарования и обиды на само время, источившее красоту, ради которой принесено столько жертв.

Конечно, проще забыть о красоте. Не смотреть, не любоваться. Но «эстетическая машина» встроена в нас эволюцией. Когда вокруг нет людей, кем мы сможем втайне восхищаться и кого можно мило ненавидеть с бытовой непосредственностью, нам будут казаться прекрасными телефоны, обувь, шляпы и даже кастрюли. Мы отмечаем, как хороша форма, как умны мы, что способны обратить на это внимание. А сам объект, будто то симпатичная профурсетка, дальняя знакомая или политический лидер, уже не имеют значения, в конце концов, ради чего тратить свое драгоценное время на то, что через секунду пропадет? Мы же выше этого, да?