В доме было темно. Отец, стараясь ни за что не зацепиться, чтобы не разбудить мирно спящего мальчика, аккуратно приоткрыл дверь. В дом ворвался холодный воздух, и мальчик, пробормотав что-то нечленораздельное, накрылся с головой.

Когда дверь закрылась, мальчик открыл глаза, убедился, что отец ушел, а затем тихо поднялся с матраца, на котором спал, и подошел к окну. Он увидел яркие звезды и почти полную луну. Убедившись, что до рассвета еще далеко, и что отцу ничего не угрожает, мальчик закутался в старое потрепанное одеяло, набитое сухим сеном, и снова уснул.

Когда он проснулся во второй раз, уже светало. Мальчик снова подбежал к окну и выглянул. Первое, что бросалось в глаза — десятки мертвых, которые издалека напоминали неотесанные куски угля. Они лежали везде, куда мог дотянуться взгляд. Земля под этими беднягами пожелтела и потрескалась. Ни одного дерева, ни кустика, ни какой-либо растительности. Создавалось впечатление, что всю землю внезапно накрыл адский пожар, испепеливший все, кроме редких домиков, скорее напоминающих гипертрофированные землянки. Трупы были голыми — солнце сожгло всю одежду, но понять к какому полу принадлежат мертвые было невозможно, люди превратились в почерневшие бесполые памятники.

Эта картина была привычной до тошноты. Каждое утро ему приходилось рассматривать эти безжизненные земли, усыпанные телами тех, кто не успел спрятаться до восхода. Если подружиться с леденящим ужасом, он разрешит называть его просто холодком.

Некоторые из мертвецов на горизонте застыли в таких позах, что могло показаться, будто они просто присели отдохнуть. Иногда у мальчика возникал какой-то необъяснимый внутренний импульс, подталкивающий его выйти на улицу и проверить: вдруг там есть живые. Но здравый рассудок обрывал этот позыв. Рассудок и одно воспоминание из его глубокого детства. Тогда ему исполнилось четыре. Прежде чем уйти, отец разбудил его, поцеловал в лоб и пообещал, что после того, как зайдет солнце, он принесет ему шоколадный торт. Приближался вечер, и мальчик, подумав, что жара спала, выбежал на улицу, надеясь встретить отца. Солнце сожгло ему кожу на лице, на плечах и на спине, тело покрылось болезненными пузырями, и он едва не лишился рассудка от ужаса и боли. Мальчик забежал в дом и, трясясь, закутался простыней. Она прилипала к ожогам, что причиняло еще большую боль.

Отец вернулся спустя несколько часов, когда уже практически стемнело.

Мальчик сидел посреди комнаты, покрывало, которым он накрылся, почти почернело от крови. Отец, увидев эту картину, чуть не выронил небольшой торт, но, вспомнив, как тяжело было его достать, аккуратно поставил его на подоконник и подбежал к мальчику.

Ожоги перестали болеть спустя четыре месяца, но шрамы остались и до сегодня. Зато торт оказался самым вкусным подарком в его жизни.

***

Отец возвращался уставшим и обычно просто ложился спать. Но иногда он садился у окна, немного приоткрывал форточку и принимался рассказывать о тех днях, когда шел дождь и можно было выйти на улицу днем, чтобы просто прогуляться, не боясь получить смертельные ожоги. О тех днях, когда улицы обволакивал туман и пахло дождем. Мальчик лежал на своем матраце, подложив одеяло под голову и слушал, стараясь не пропустить ни слова.

Лунный свет слабо освещал уставшее лицо отца, но мальчик видел, как оно меняется каждый раз, когда он говорит о дожде. Его настроение передавалось ему, и он испытывал что-то вроде ненависти к солнцу, которое так жестоко обращается с ними. Мальчик ждал, когда пойдет дождь.

Он никогда его не видел, но отец говорил, что дождь — это когда холодная вода льется с неба. Разве не странно? Он засыпал, думая о том, что это настолько удивительно, что просто невозможно. Когда он просыпался, отца уже не было. И мальчику оставалось только ждать, пока тот вернется. Целый день он просто бродил по дому, то и дело выглядывая в окно, посматривая на солнце. Ждал, когда оно наконец исчезнет и позволит отцу вернуться обратно. Он очень радовался, когда отец, грязный и вспотевший, возвращался и опять садился у открытого окна, словно чего-то ожидая.

— Помнишь, я тебе рассказывал о той старухе, которая сидит на входе в шахту? Ей уже лет двести, во всяком случае, выглядит она именно так, помнишь?

— Да, я помню.

— Она говорит, что чувствует странный запах. Так пахнет воздух перед дождем.

— Правда?

— Да, она говорит, что дождь пойдет со дня на день. Это случится неожиданно. Все уже говорят об этом, сын. Сказали, что когда пойдет дождь, нам дадут выходной, представляешь?

— И ты придешь домой днем? А как же солнце?
— Когда пойдет дождь, солнца не будет видно, тучи закроют его. — Правда?
— Да.

А потом он снова засыпал, слушая низкий прокуренный голос своего отца.

***

Однажды утром мальчика разбудил странный шум. Сначала он подумал, что это отец, но, очнувшись ото сна, понял, что тот давно ушел. Шум доносился из улицы. Мальчик поднялся и выглянул в окно. То, что он увидел показалось ему невероятным. На улице были люди. Много людей. Они улыбались и смотрели в небо. Их лица, волосы, одежда были мокрыми. Мальчик даже не подозревал, что рядом с ним живет так много других людей, ему казалось, он единственный ребенок на всей планете, но оказалось, что это не так. Рядом со взрослыми были и дети, много детей.

Он взглянул на небо и увидел, что оно почти черного цвета. Но небо интересовала его не так сильно, как люди. Он вглядывался в них, видел их радостные лица и не мог понять, в чем дело. Внезапно из толпы выбежал мужчина, он сразу узнал его, это был отец. Через несколько секунд он уже вбежал в дом и, задыхаясь, проговорил:

— Выходи, выходи, сына, дождь!

— Это дождь?

— Скоро начнется настоящий дождь, пойдем.

— А солнце?

Он подошел поближе к мальчику, обнял его и сказал: — Там нет солнца, тебе нечего бояться.

— Правда?

— Правда.

Мальчик остановился у самого порога. С улицы на него дул приятный прохладный ветерок, будто выманивал на улицу, но воспоминания о боли, причиненной солнцем, останавливали его. На улице было очень много людей и ему казалось, словно все они смотрят именно на него. На самом же деле они смотрели в небо и ждали дождя. Мальчик перешагнул порог и понял, что бояться нечего. Внезапно он почувствовал на себе прохладные капли, сначала немного, затем больше.

— Что это? — спросил он, немного сгибаясь от холода. — Дождь моросит. Ты чувствуешь этот запах?

Мальчик кивнул, хотя и не очень понимал, что отец имеет в виду. Спустя несколько минут его волосы полностью намокли, как и одежда. Ему было холодно. Он смотрел на светящееся от радости лицо своего отца и никак не мог осмелиться сказать, что замерз. Люди радовались, что-то кричали, обнимались друг с другом. Даже мертвые тела, лежащие на каждом шагу, и те, казалось, веселятся.

Ударил грозный раскат грома, заставивший всех людей присесть от страха, и полил настоящий дождь. Такой, что превратил землю под ногами в натуральное болото, он заливал глаза, а большие капли сильно били по голове.

Отец наклонился к мальчику.

— Последний раз я видел дождь, когда был твоего возраста… можешь себе представить?

Он кивнул, стараясь не стучать зубами, чтобы отец не увидел, как он замерз.

— Неизвестно, сколько это будет продолжаться, — говорил отец, — надеюсь, это никогда не закончится. Не ошибалась старуха…не ошибалась…пошел-таки, пошел! Да, надеюсь, это не закончится никогда.

Мальчик ужаснулся. Он попытался сдвинуться с места, но ноги увязли в мерзкой грязи, одежда прилипала к телу и идти было крайне тяжело. Он посмотрел на людей: те валялись на земле, затем поднимались, танцевали и дождь смывал грязь. Некоторые просто лежали в образовавшихся лужах. Мертвецы, словно тоже наслаждаясь дождем: одни плавали в лужах, других течение уносило куда-то в сторону.

Дождь все усиливался, точно как и крики людей.

Мальчик почувствовал, что больше не может быть на улице. Ему хотелось снять с себя мокрую одежду и завернуться в сухое и теплое одеяло.

— Папа! — крикнул он, но отец, так увлекшись танцами в луже, его не слышал. — Папа! — снова повторил он.

Отец обернулся.

— Замечательно, правда, сын? — Да, папа.

— Что не так? — спросил отец, видя, что на лице мальчика нет и тени радости.

— Пойдем в дом? Мне холодно, папа.