Автор:
Сухой закон
Сухой закон
Сухой закон
Сухой закон

Сперва были призывы пить умеренно. Сторонники умеренного пития тоже люди, и как любые люди с общими взглядами на употребление чего-то там, им захотелось свою партию, которую они недолго думая, организовали — «Общество умеренности». Сперва они призывали просто быть сдержаннее в возлияниях — старая-добрая одноэтажная Америка была завалена пьяными ковбоями, которые допивались до белой горячки и, либо захлебывались в собственной рвоте, либо убивали друг друга в пьяных перестрелках и поножовщине.

— Стаканчик виски с утра, в обед и после ужина никому не вредит, брат, но вот пьянство, невоздержанность – все это открывает дверь в твоем сердце к другим порокам! Пускает дьявола в твое сердце и он там пляшет джигу и мутит твой ум, подбивая на грех! — увещевали они красноносых, опухших, как проспиртованные лабораторные жабы, земляков в салунах.

Позже, кто-то из них начал проповедовать полное воздержание. Радикальная ветвь, пропагандирующая полный отказ от алкоголя набирала силу и в итоге идеологией «общества умеренности» стал полный отказ от алкоголя! Средоточием зла стали считаться салуны.

— Они манят наших мужей выпивкой, музыкой, картами! Они уводят наших мужей из домов, от своих детей и жен прямиком в ад!

Кэлли Нэйшн, безумная, жилистая дылда гастролировала по Америке с топором в одной руке и библией в другой. Приехав в новый город, она врывалась в ближайший салун и рубила топором барную стойку, била стаканы, зеркала, витрины и мебель! В каждом городе ее сажали в каталажку, но это не умеряло ее пыл и выйдя на волю, она вновь брала свой топорик и шла в салун, где уже вставили новую витрину к ее приходу.

Анти-салунная лига заняла в итоге лидирующее место в движении борьбы за трезвость американской нации.

Надо отдать им должное, свою борьбу с салунами они оформляли грамотно: плакаты, лозунги, митинги, шествия – их по праву считают  родоначальниками современного пиара. Ушлая  старушка Нэйшн наладила выпуск сувенирной продукции, издавала трезвенническую газету «Топор», вела тогдашний аналог современного бложека новостную рассылку «Почта сокрушителя»,  а также сменила имя на Carry A. Nation (в переводе означает поддержи нацию), после чего запатентовала свое имя, как торговую марку в штате Канзас.

Трезвеннические лозунги становились все настойчивее! Призывы экономить зерновые, которых не хватает для производства хлеба после Первой мировой, рост пьяной преступности, ухудшение здоровья нации – все это подкашивало позиции нашего хоть и подлого, но такого любимого друга алкоголя. У него буквально не оставалось шансов.

Популистская болтовня трезвенников о том, что алкоголь – причина всех бед охватывала умы простых американцев. Республиканцы, видя такое положение дел подхватили  эти крики, заманивая электорат будущим земным раем после принятия сухого закона.

К 1916 году почти в половине штатов действовал сухой закон. Республиканцы все больше галдели о патриотизме, и алкоголь никак не вписывался в их патриотичную программу.

— Превращать зерно, нужное для изготовления хлеба в алкоголь, который убивает нацию – преступно! Президент требует экономить продовольствие, а это продовольствие переводится в яд, убивающий нашу нацию, и одновременно набивающий карманы немцев, держащих все пивные и спиртовые заводы!

Автомобильная промышленность росла, а вместе с ней росли и пьяные водители – новая, а от того еще более страшная напасть!

Одними из тех, кто живо ратовал за введение алкоголя, были фармацевты. Хитгые фагмацевтические компании активно вводили не абы что, а таки самую кашегную кока-колу, в которую тогда еще (золотое время!) добавляли кокаин. Это был аналог нынешних энергетиков, тонизирующий вас на целый день, но янки с подозрением относились к напитку.

— Нет, сэр, этой химией я даже башмаки мыть не стану! Черта с два! Одна баба хлебала эту отраву, так у нее сперва повыпадали все зубы, а потом проело дыру в брюхе!  Только старый-добрый виски!

Но все же, это были предпочтения малой части американского населения. В большинстве своем опьяненный, лучше всякого виски, обещаниями народ жаждал снижения преступности, коррупции, в стране и здоровой нации. Плюс, алкоголь ассоциировался у людей с иммигрантами: пучащимися от пива немцами, разжегшими первую мировую войну, буйными от виски ирландцами, главными драчунами, и похотливыми, винными итальянцами, которые ассимилировались в американскую реальность хуже всех и страшно тараторили, агрессивно жестикулируя  на своем непонятно наречии в своих пиццериях за столиками, покрытыми красно-белыми клечатыми скатертями.

И вот, 17 января 1920 года 18 поправка, объявляющая все напитки крепче 0,5% вне закона, была принята. Республиканское большинство, принявшее закон, проигнорировавшее отрицательное отношение к закону президента Вудро Вильсона праздновало победу.

Через две недели федеральные агенты провели первый рейд на подпольный бар в Чикаго.

Американский криминал и не мечтал о таком подарке от властей! Никому почему-то не пришло в голову, что объявляя алкогольный бизнес вне закона – бизнес отходит в руки преступников.  В погоне за простым решением накопившихся социальных проблем, правительство США создало себе новые проблемы, на решение которых ежегодно уходили миллионы долларов.

США пришлось познакомиться с новыми терминами.

Speakeasy – подпольные бары, названные так из-за того, что  говорить пароль на входе следовало непринужденно, будто бы ты входишь не в притон, а в обычное кафе, или на похороны бабушки, или от какого-нибудь неведомого Джо с посланием. Внутри старались также особо не шуметь, чтобы не привлекать внимания полиции. Некоторые speakeasy выжили и процветают  по сей день, используя имидж подпольного бара двадцатых годов. По некоторым данным число speakeasy в США превысило число легальных салунов до принятия сухого закона. Оно и не удивительно – нажиться на жажде людей стремился каждый, у кого хватало наглости.

Moonshiner – самогонщик. Если ты приобрел спиртное до введения сухого закона – изъять его у тебя не могли. Этой лазейкой пользовались очень долго, но все подходит к концу и запасы  якобы легального алкоголя иссякли довольно стремительно. Тогда в силу вошло самогоноварение. Мафиози, да и простые граждане начали осваивать технологию перегонки браги. Особо в этом деле преуспели слаженные итальянцы. Не вписывающиеся в культуру США (в которую органично вписались немцы и ирландцы) смуглые, нервные макаронники держались особняком от остальных иммигрантов, и от этого были еще сплоченнее, что помогало процветать их бизнесу. Они организованно и быстро взяли под контроль большую часть рынка самогоноварения, либо избавившись от конкурентов, либо заставив их работать на себя.

Власти в борьбе с самогонщиками не щадило никого. 84-летнего старика, который варил самогонку для себя и друзей, суд приговорил к 5 годам каторжных работ на каменоломне и штрафу в 500 докризисных американских долларов (сейчас это порядка 12 000$, если не больше).

Самогонщики все увеличивали объемы производимой сивухи. Луженые американские глотки требовали все больше бухла, а с ростом объемов, на качество производимого алкоголя monnshiners смотрели все меньше. Примерно к 1923 году качество самогона ухудшилось настолько, что народ уже не мог лудить это пойло. И в силу вступили bootleggers.

Bootlegger – контрабандист, доставляющий спиртное из-за границы. Для такой деятельности требовалось масштабное, международное мышление, которым разрозненные, мелкие группировки не обладали – они по прежнему продолжали носиться со своей сивухой от копов, а настоящие тузы взялись за международный рынок. Это уже криминал другого полета, где вопросы решаются не в перестрелках и погонях, а в просторных кабинетах, где одни почтенные джентльмены позволяют другим почтенным джентльменам обойти глупый закон за приличную сумму. Кто здесь гангстер? Даже внимательно вглядевшись, вы не поймете, кто из них начальник таможни и примерный семьянин, а кто держит сеть подпольных баров и только что распорядился взорвать машину надоедливого конкурента.

Ближе к отмене сухого закона у мафии была целая флотилия!  Возможности автомобильного и железнодорожного транспорта также использовались по полной, и по транспортным венам Америки с бесперебойностью кровообращения струился десятками тысяч литров алкоголь.

Изможденная власть тратила бешенные деньги на то, чтобы перекрыть эти потоки, но безуспешно. Тысячи  специальных агентов, контролирующих исполнение сухого закона, не справлялись.

Новоизбранный, пропахший нефтью президент Гувер, собрал комиссию, которая должна была проследить исполнение «сухого закона». Через два года работы, комиссия предоставила неутешительный отчет круглолицему президенту Гуверу.

Количество нелегальных баров втрое больше, чем тогда, когда они были легальными. Контингент потребителей спиртного также увеличился – запретный плод манил людей! Запретите что-то человеку – и он тут же захочет этого любой ценой!

«Много женщин, которые не пили ничего, кроме легких вин, до запрета алкоголя, употребляют сейчас крепкие напитки. Молодые люди обеих статей пьют сейчас больше, чем раньше», отмечалось дальше в горьком отчете комиссии.

Кстати, легкий алкоголь практически вышел из оборота. Бутлеггерам было легче транспортировать крепкие напитки, чем бесполезное пиво или вино. Отчасти, это объясняет то, почему американское пиво такая моча – пивное производство было загублено сухим законом.

Главный полицейские комиссар по контролю над соблюдением сухого закона Дж. Андрес также представил неутешительную статистику:

— Изымается лишь 5% импортного алкоголя, — блеял он. – Остальные 95% проходят все преграды и потребляются уже в США. За два года в штатах было изъято около 1 миллиона 600 тысяч самогонных аппаратов. По меньшей мере 500 тысяч людей занимались перегонкой спирта, 2 миллиона – его нелегальным распространением.

Разумеется, спирт производился и государством, но подпольщики строили также и свои заводы. Так, весной 1926 полицией в штате Оклахома была разоблачена большая винокурня, которая находилась на глубине 250 футов под землей. Там все было оборудовано по высшему разряду: чаны для спирта объемом в 40 тыс. галлонов, электрические насосы, лифт и тайно проведены трубы от городского водопровода. Нелегальное производство жирело и богатело, приобретало промышленный размах.

Лоббировавшие сухой закон фармацевты сразу же после принятия 18 поправки добились получения разрешения от государства на использование спирта в медицинских целях. И таки угадайте где оказывался весь этот фагмацевтический спигт? Конечно же, в подпольных барах!

К 1926 году в США алкоголь ввозили 322 корабля! Они могли привезти алкоголя даже больше, чем Америка употребляла до сухого закона.

Полицейские гибли в стычках с мафией, число хронических алкоголиков увеличилось до 4,2 миллионов – это в два раза больше, чем 1918 году. Коррупция и взяточничество выросли до небывалых масштабов. Сложно было найти чиновника, не замаранного связями с мафией. Криминалитет уже почувствовал, что время нелегального алкоголя подходит к концу и, используя, нажитый капитал и приобретенные связи начал вкладывать деньги в другие сферы: азартные игры, проституция, наркотики. К 1929 году мафия стала настолько культурной, что даже организовала свой собственный суд, для разрешения спорных вопросов между враждующими «семьями». На карту поставлены серьезные деньги, и решать вопросы надо тоже серьезно. Сила и оружие уже не в чести, в ходу другие приемы.

Окончательно подкосил идею сухого закона черный вторник 1929. Великая депрессия охватила экономику США. Сторонники отмены сухого закона ввели новый, действенный лозунг, который нашел отклик в сердцах голодных и все также испуганных людей: «No beer – no work!».

— Чертовы республиканцы позакрывали все спиртовые и пивные заводы, лишили нас рабочих мест, а сами гребут лопатой взятки от мафии! Ей-богу, эти лживые крысы протолкнули этот вшивый закон, чтобы лишить честных американцев работы, а всякие  итальяшки наживались на контрабанде и отстегивали им солидные взятки!

Теперь алкоголь выступал в роли спасителя старой-доброй Америки.

Но отменять  18 поправку, находясь у власти, республиканцы не собирались. Сделав это,  республиканцы признали бы свое моральное поражение перед демократами, которые изначально, также как и президент Вудро Вильсон, были против этого антиалкогольного эксперимента.

Сухой закон был окончательно  унижен, избит и оплеван, как свидетель Иеговы, зашедший в портовый кабак с проповедью. Однако же до 1933 года он все еще действовал на радость мафии и коррумпированным чиновникам, но на его соблюдение все уже давно махнули рукой.

Только с поражением республиканцев на выборах в 1932 году президент от демократов Рузвельт 5 декабря 1933 отменил «сухой закон». Это был единственный случай, когда поправка конституции США была отменена.

По большому счету всем было наплевать. У Америки начались проблемы пострашнее циррозов печени у населения, бытовых убийств и пьяниц за рулем. Если раньше людям алкоголь был нужен для эйфории и куража, то теперь он стал способом облегчить груз Великой Депрессии.  Заляпанная кровью, слезами и вискарем страница американской истории длинною в 13 лет, перелистнулась. Как и на любой странице, на ней остались отпечатки грязных пальцев. Усмирить алкоголь американцам не удалось. В этом родео бык не просто сбросил с себя всадника, он еще и размозжил его череп копытом, поднял на рога, швырнул на землю и поимел.

Читайте также:
Однажды в Льеже
Однажды в Льеже
Короткий метр «Никогда»
Короткий метр «Никогда»
Рассказ «Лес»
Рассказ «Лес»