Содержание:
Дружба дружбой
Не знаю, сколько у Вовы было карманных денег. Его семья была ненамного богаче моей, но он периодически платил за меня в барах. На этот раз, правда, с нами был еще дерзкий тип Ваня, и я не мог расслабиться: чувствовал, что просто так вечер не закончится. «Сибирская корона» на Октябрьском проспекте была четвертым и последним заведением на этот вечер.
Возле входа к нам привязался какой-то странный человек. Взрослый уже, лет около двадцати пяти — тридцати, и прилично одетый, но пьяный в жопу. Он обнял меня и сказал:
— Ребята, здорово, это же я — Рома!
— Ты обознался, — сказал я и аккуратно оттолкнул его.
Но Ваня даже обрадовался
— Рома! — воскликнул он. — А давай-ка тебе пизды дадим!
— Рома! — сказал Вова. — Ничего себе, да это же сам Рома! Лучше иди отсюда, Рома!
Они смеялись над этим Ромой, но я попросил их быть вежливее, мне не казалось, что нормально над кем-то смеяться или тем более бить, если тот просто обознался и пьян.
— Рома, Рома. Спокойно, — говорю. — Ты обознался, не связывайся с ними. Они злые сегодня. Пока, Рома. Уходи.
Но Ваня успел напоследок зарядить ему пенделя, и Рома тут же ушел куда-то, по-моему, прямо в кусты, а мы зашли в бар.
Нам отказались продавать водку, потому что, по мнению бармена, мы выглядели слишком пьяными. Он нацедил три кружки разливного пива. Честно говоря, я даже немного обрадовался — не считая пива, мы уже выпили два пузыря, и я боялся не успеть на последний автобус. Мы с Вовой жили не близко, за городом.
— Подойдите через двадцать минут, — сказал бармен и указал на Ваню. — Если он еще не свалится, продам водки.
Ваню это разозлило. Но, к моему удивлению, он ничего не ответил бармену, а только резко отодвинул свой стул, уселся и пригубил сразу треть кружки.
— Хуле ты смотришь? — спросил Ваня у парня, сидевшего за соседним столиком.
После этого парень и его друг подсели к нам. Парень представился:
— Костя.
Его друг не стал представляться — молча сидел, стодвадцатикилограммовая хуета с перемотанной башкой.
— Женя, — сказал я.
— Вова, — сказал Вова. — Спокойно, Ваня. Это Ваня. Он немного выпил.
— Не обессуживай, Костя, — добавил я. — Ничего личного, он просто потерял нить вечера и не успевает за здравым смыслом.
Ваня хитро заулыбался:
— Прости, Костя. Я принял тебя за другого. За одного своего врага.
Ваня протянул здоровому парню пиво, тот отхлебнул и наконец сказал:
— Саша.
— Ну, вот мы и знакомы, — сказал я.
— Он больше не будет выебываться? — спросил Костя.
— Он принял тебя за другого, — ответил Вова. — Все нормально.
После этого ребята вернулись к своему столику и продолжили пить там. Я пошел в туалет. Помочился и хорошенько умылся. Стоял, разглядывал свое отражение в зеркале, пытаясь немного протрезветь, пока не зашел Ваня. Взгляд у него был совершенно безумный. Он оглядел кабинки, убедился, что никого нет, и сказал мне:
— Я убью его.
— Кого?
— Жука, сегодня я ебну этого Костю. И ты меня не переубедишь.
В общем-то, я и не собирался. Но меня тревожило, что мы с Вовой не успеем на последний автобус, если начнется рамс. Я ответил:
— Может, в другой раз?
— Стой. Я клянусь тебе, что сегодня его убью. Вова меня предал. Он считает, что я виноват и что я вообще не понимаю, что говорю. А я просто знаю, что должен убить нахуй этого гондона. Знаю, и все.
— Нормальный вроде парень, — сказал я.
Ваня что-то еще говорил. Но я не стал слушать, сказал, что иду пить пиво. Он ответил:
— Главное, не осуждай меня. И приходи навещать на зоне.
— Это обязательно.
Почему-то Костя и Саша снова сидели за нашим столиком, а еще откуда-то взялся пузырь водки. Когда я сел, Вова разлил:
— Давай, пока Вани нет, — сказал он.
Мы выпили. Эти ребята о чем-то переговаривались между собой, а я немного выпал из реальности. Вова тоже устал пить. Он никогда не был силен по части выпивки. Я собрался с силами и предложил:
— Давай еще по рюмке, проводим Ваню и поедем домой?
Костя сказал:
— Давно его проводить пора.
— Я, блять, сам тебя еще провожу, — сказал Ваня, присаживаясь. Я испугался. Теперь должны были начаться проблемы.
Ваня и Костя внимательно смотрели друг на друга. Два худых злых беса. Но должен признать, что моя симпатия была не на стороне друга, а на стороне противника. Хотя какой, в пизду, Ваня мне друг — я видел его третий раз в жизни и знал только через Вову, с которым действительно дружил. Строго говоря, Ваня мне был изначально несимпатичен из-за рассказа Вовы. Как-то раз Ваня задрочил ночью, лежа с Вовой на одном диване. Вова сначала не понял, что происходит, проснулся оттого, что диван поскрипывал, а когда понял, не выдержал и засмеялся в темноте, на что Ваня спросил: «Вова, у тебя все в порядке?» И после этого оба притихли. Понятное дело, Ваня думал, что Вова спит, но мне такие животные выходки не по душе. Убийца, блять, нашелся. Неужели сложно было дойти до туалета и там подрочить, как сделал бы любой нормальный человек? Но, вопреки моим желаниям, мы оказались с Ваней в одной лодке в этот субботний вечер.
— Может, ты лучше меня проводишь? — спросил Саша, отодвигаясь от стола.
Через несколько минут мы стояли возле бара, окруженные толпой в двадцать человек. Дым и пар вылетал из злых ухмыляющихся ртов. Наша маленькая компания не понравилась всем посетителям. Каждый хотел по разу пнуть Ваню, и этого бы ему хватило, чтобы сдохнуть. Но почему-то страшный момент расплаты никак не опускался на нас, а лишь угрожающе застыл в холодной темноте вечера. Ваня что-то говорил, стремительно и нагло, он за считанные секунды успевал надерзить каждому человеку. В какой-то момент я просто закурил и сел на ступеньку крыльца. Я закрыл уши руками и отрывал одну руку только чтобы стряхнуть с сигареты пепел. Если меня ждала гибель по Ваниной вине, то я хотя бы мог не слушать этот тупорылый поток его сознания.
Видимо, я даже задремал, сидя на ступеньке, и очнулся, когда Вова тряс меня за плечо:
— Пошли, мы еще успеваем.
Я огляделся. Местные гопники, смеясь над Ваней, расходились. Сам он стоял на крыльце, уставший и заткнувшийся, хмурый. Ваня не сдал позиции и ни перед кем не извинился, но его приняли за совершенно невменяемого. Нас не стали пиздить, мы были в безопасности. Вова пожал руки нескольким людям, покрутил пальцем у виска, как бы извиняясь за Ваню, и мы пошли. Нам оставалось только пройти по Волгоградской улице через пустырь, отделявший проспекты Октябрьский и Ленина. Там была наша с Вовой остановка, а Ване пять минут пешком до дома. И у меня не было желания провожать его до двери, даже если бы вопрос стоял о его жизни и смерти.
Тут Вова попросил подождать пять минут.
— Меня мутит, — сказал он.
— Сколько сейчас? — спросил я.
Вова посмотрел на часы.
— Без пяти одиннадцать. Еще двадцать минут.
Вова подошел к кусту и засунул два пальца в рот. Всегда удивлялся, как у других так легко это получается. Мне нужно было очень сильно перепить и потом засунуть себе в глотку руку чуть не по локоть, да еще и пошерудить там пальцами хорошенько, чтобы рефлекс сработал. Может быть, дело было в каком-то инстинкте нищего человека: я всегда получал карманных денег меньше, чем все мои знакомые, а вот пил много.
Совесть не позволяла мне выблевывать бухло. А Вова справился меньше чем за минуту:
— Теперь гораздо легче, пойдемте, — сказал он.
И вот тут с криком и непонятно откуда выскакивает Рома:
— Это они! Стойте! Это они!
Рома, тот самый, которого я спас от моих друзей полтора часа назад, подбегает ко мне и с размаху дает в челюсть. Я ударил его в ответ. Я был в полном недоумении от подобного стечения обстоятельств.
— Ты что делаешь, больной?! — завопил я.
Но Вова и Ваня потянули меня в сторону. У них закончилась агрессия. С Ромой было два друга, один из них здоровый бородач, другого не разглядел — и какие-то девки. Они тоже оттаскивали Рому.
Бородач кричал нам:
— Все, мужики, домой! Рома, пошли отсюда.
— Он меня по роже ударил! — возражал я.
— Это они! Они первые начали! — орал Рома.
Меня отпустили, и я, жестикулируя, пытался объяснить бородачу:
— Ваш Ро-ма, — разжевывая по слогам, указал на Рому, — ме-ня по ро-же у-да-рил! — указал на свою челюсть.
Бородач в это время отечески заслонил всю свою компанию и сказал тоном, не терпящим возражений:
— Все на сегодня. Все — домой!
Ваня не проявил к потасовке никакого интереса, зато Вова сказал мне:
— Давай по какой-нибудь коряге оторвем и будем драться.
У меня просто яйца сводило от несправедливости. Я с какой-то детской радостью побежал к дереву и на удивление быстро отломал сухую здоровенную ветку. Вова тоже подобрал палку. Я что-то закричал, как индеец с копьем, и бежал на бородача, который все еще что-то объяснял Роме и своим девкам в нескольких метрах от нас.
Это история о нас с Вовой, история дружбы и предательства. Она произошла в марте 2002 года, на тот момент мы дружили больше семи лет. Забыл сказать: Вова был рыжим, а я всегда относился подозрительно к рыжим людям, и в тот день он перестал быть исключением из правила. Мне придется немного расширить рамки хронотопа, чтобы обозначить несколько драматургически знаковых точек и оглядеть нашу противоречивую дружбу как бы с высоты птичьего полета.
1) 94 год — третий класс, знакомство, рождение дружбы, совместные занятия легкой атлетикой и борьбой.
2) 95 год — Вова впервые сказал мне: «Ты мой лучший друг». Но через несколько месяцев после этого заявления не вынес мне воды, когда один гондон, наш одноклассник, исподтишка разбил мне нос. Я стоял с окровавленными рожей и руками, естественно, так я не мог идти домой, а Вова ответил на мою просьбу вынести воды так: «У нас дома только стеклянные стаканы, ты замараешь их».
3) 97–98 год — совместные посиделки у Вовы, просмотр родительских видеокассет с порнухой Magma. Занятия тяжелой атлетикой, потом занятия брейк-дансом.
4) Начиная с 2001 года — наши еженедельные вылазки в город. Я знакомлюсь с девушками, он — покупает выпить.
5) 2002 год — Вова видит, как бородач отнимает мою корягу и сильно бьет меня в живот. Вова останавливается. Он смотрит назад и видит Ваню, убегающего с поля боя. Вова бросает свою палку, бежит вслед за Ваней.
6) 2003 год. Наша дружба снова прошла проверку, и Вова доказал, что я могу на него положиться и что он смелый человек. Но между нами происходит ссора и драка, в ходе которой он разбивает мне голову тяжеленным домашним телефоном. Я на несколько дней попадаю в больницу. Но мы быстро миримся.
7) 2004 год. Вова оказывается единственным человеком, который через полгорода в раннее воскресное утро приезжает в вытрезвитель заплатить за меня.
8) 2006 год. Вова трахает мою девушку. После этого мы прекращаем любого рода общение.
Конец лирического отступления.
Бородач держал меня за грудки, бил о землю и кричал:
— Ты что, охуел? Ты понимаешь, кто ты такой? Ебаное быдло. Ты понимаешь, что ты говно? Понимаешь? Скажи мне, ты понимаешь, что ты говно? Я тебя спрашиваю?
Отчего-то мне не было ни больно, ни страшно. Правда была на моей стороне, и она заключалась в том, что первый начал Рома, а не я, и в том, что я не быдло. Я был начитаннее своего окружения, но уважал друзей. И я никогда не дерзил незнакомым людям, не участвовал в коллективном избиении человека и готовился поступать в университет. Мне казалось, бородач неправ. Но у нас произошел даже, несмотря на мое неудобное положение, в какой-то мере интересный спор. Я ответил ему:
— Если я говно, кто ты? Интеллигент? Ты кто?
— Да, я интеллигент, — не раздумывая, ответил бородач, продолжая бить меня и таскать по земле.
Но через несколько секунд, видимо, почувствовал какое-то противоречие между своими действиями и словами. Он отпустил меня, выпрямился и стал отряхиваться. Воспользовавшись паузой, я прыгнул на него и начал бить. Минута славы быстро закончилась, и пришла расплата: я опять упал, и три пары ног пинали меня. Я слышал, как кричат их девки:
— Отпустите его, отпустите! Не нужно так сильно!
Меня положили лицом вниз и заломили руки за спиной. Видел я только землю перед своей рожей, но слышал, что Рома отводит подальше девок, и чувствовал, как бородач и третий персонаж крепко держат меня. Совсем не успел запомнить лица третьего, но говорил он как мусор, насколько я, конечно, мог судить — опыт у меня в этом вопросе небольшой.
— Счас посмотрим, что у него в карманах, — сказал третий.
— Будешь шмонать?
— А ты не рыпайся, а то пристрелю.
Третий ткнул мне чем-то в спину. Не знаю, был ли это пистолет, или просто он брал меня на понт. Страшно мне до сих пор не было. Я отчего-то был уверен, что они мне больше ничего не сделают. Из кармана моей куртки достали органайзер — чей-то бессмысленный подарок. Черт, я вспомнил, что там были двести рублей, которые я сегодня забыл отдать за занятие репетитору. Я планировал приплюсовать их к плате за следующее занятие. Ходил к репетитору раз в неделю, учился технике написания вступительных сочинений и правилам русского языка. Собственно, поэтому я не мог просить у отца деньги, ведь он оплачивал эти занятия. Никто из друзей, например, к репетитору не ходил. Еще в органайзере были записаны многочисленные номера каких-то отдаленно знакомых полублядей — номера копил, но стеснялся звонить, проездной билет на месяц, взятый на сегодня опять-таки у отца, и мое военное приписное свидетельство. Только его не жалко было потерять, оно восстанавливалось за пять минут.
— Так, Евгений Игоревич, — сказал третий. Я понял, что как раз приписное он и изучает. — У вас серьезные проблемы. Проживает: поселок Металлплощадка.
— Дай посмотрю, — сказал Бородач. Я почувствовал, что органайзер засунули мне обратно в карман.
Бородач сказал:
— Восемьдесят пятый год рождения. Он же несовершеннолетний.
Я почувствовал, что время пришло — поднялся и побежал вперед. Они не преследовали меня, но что-то кричали в спину. Я обернулся и крикнул в ответ, что они пидорасы. До дома час пешком, не меньше. В одном из ближних дворов я остановился отдышаться в свете фонаря. Достал органайзер и посмотрел по отделам: деньги были на месте. Приписное осталось у них, и проездного тоже не было. У меня было две проблемы: добраться до дома и потерянный проездной отца. Думать о Вове совершенно не хотелось, для этого я был слишком растерян.
