* * *
22—26 июня
Прочитал: Антон Секисов «Фрезер»
У меня разрядился айпод в вегетарианском кафе, где я покупаю свои любимые чечевичные котлеты. И я вынужден был слышать, что люди говорят между собой. Разговор был в точности вот такой:
— Ребята, мы же веганы?
— Да, мы веганы.
— Мы же все здесь веганы?
— Да, мы все здесь веганы.
— А что насчет тебя, ты веган?
— Нет, я ем яйца.
— Почему? Ведь яйца — продукт животного происхождения.
— Я понимаю, но мне очень нравится их вкус.
— Нет, веганы не должны есть яйца, ты понял меня?
— Да, я понял, не буду их есть.
Я делаю следующий вывод: сценаристы моего «Шоу Трумана» в последнее время стали халтурить. Они знают, что я все равно не слушаю людей, и начали экономить на диалогах второстепенных персонажей. У вас такое бывало тоже, да? Как будто люди специально, когда вы оказываетесь рядом с ними, меняют тему? Они все знают вас, они все в сговоре против вас, но вам никогда не раскрыть этот заговор, понимаете? Вот что я хочу сказать. Происходит что-то, что выше нашего понимания. Каждую минуту.
Мне тяжело далось чтение книги Секси, но вчера я ее отложил, поспал ночь с этими впечатлениями, проснулся и полюбил ее. Там пока еще много мелких правок нужно вносить, но это хорошая книга. Про несмешного стендап-комика, у которого происходит влюбленность, и в следствии или параллельно этому едет крыша.
Очень переживал последние дни. Кажется, я подвел Мишу. Слишком много у меня дел на июнь запланировано:
— доделать сценарий для Олега ЛСП, сняться в этой короткометражке;
— доделать альбом макулатуры;
— дописать книгу «Календарь», которую вы, скорее всего, сейчас держите в руках;
— плотно взяться за книгу «Рутина», которая выйдет в следующем году;
— попасть в Кемерово, желательно успеть на день рождения бабушки. Повидаться с родственниками;
— с папой отправиться на пару дней в сплав по реке;
— снять клип для группы «Почти счастье», которая подписана на лейбле Миши.
Все складывалось, кроме клипа. Я написал сценарий, который всем понравился. Там участники группы должны были ехать на запорожце в лес, потом сжигать запорожец вместе с пьяными девчонками, уложенными на заднем сиденье, еще до этого в маленьких гробах похоронив фотографии своих кумиров. Песня называется «Будущий дом», и там есть такая строка:
Мой следующий дом — это будущий гроб
Собственно, из этой строки весь сценарий и написался. Но одно дело убедить всех, что ты можешь сделать круто, другое — столкновение с реальностью. Для начала надо было изготовить гробы. Я написал объявление в своем паблике, что ищу плотника. Нашелся парень с лобзиком и досками, он пришел ко мне в гости. Мы за полдня изготовили гробы тридцати сантиметров в длину. Гробы были такие ужасные, что у меня случился приступ паники. Сказал, что дальше сам с ними разберусь. Парень понял, что я недоволен и хочу, чтобы он ушел. Я предложил заплатить ему денег, хотя бы косарь. Он отказался, сказал, что достаточно вписки на мой следующий концерт. Вдогонку подарил ему три книги.
Мне уже было известно, что я не сниму этот клип. Надо вычеркнуть это дело. Я два дня мучился, не знал, как объяснить Мише и ребятам, что вынужден слиться. Вроде запорожец еще не куплен, деньги пока не потрачены. Так давай, Женя, не делай то, чего не хочешь. Но не мог.
Даже пожалел, что так рано вышел из дурки. Зачем я вызвался снимать этот клип? Решил продать камеру и купить камеру подешевле. Деньги нужны, это да. Но не настолько, чтобы браться за дела, которые все равно не смогу сделать. Ведь столько фильмов про это сняли, про то, как люди делают лишнего и им становится плохо.
Короче, пока не закончу с лекарствами и не схожу к психиатру, не буду ничего режиссировать. А то закончу, как герой романа Секси «Фрезер».
28 июня
Перечитал: Чарльз Буковский «Фактотум»
Не понимаю людей, которым эта книга не нравится. В ней описывается больше неквалифицированных работ и подработок, чем в остальных книгах Буковски, да еще основная часть происходит во время Второй мировой, поэтому для меня это — один из главных романов XX века. К тому же намечалась небольшая депрессия из-за того, что я соскочил с клипа и подвел Мишу, но «Фактотум» целиком меня излечил. Кроме того, вечером была большая распродажа книг «Ил-music» в заведении «Ионотека», и я очень стеснялся — надо было выходить на прямой контакт с публикой. Но, прочитав «Фактотум», вспомнив все собственные работы и подработки, опять загорелся желанием поскорее дописать «Календарь» и взяться за собственный подобный роман «Рутина», в котором будут описаны восемь лет моей жизни и в районе двадцати работ и подработок. Ну и перестал волноваться. Подумаешь, нужно будет пообщаться с моими читателями, ну кто-то задаст тупые вопросы, кто-то задаст нормальные вопросы, как-нибудь поговорим. Будет человек тридцать-сорок, вряд ли намного больше.
На книгу у меня ушло утро и небольшая часть дня. Даша ушла, оставшись один, я сразу взялся за чтение. По двадцать-тридцать минут удавалось читать, лежа на матрасе, но потом побочки от лекарств заставляли меня вставать и ходить с книгой по комнате или кухне. По временам я себя останавливал, специально, откладывал книгу и просто ходил из угла в угол, чтобы не прочитать ее скорее, чем надо. Я запланировал собрать сумку книг и вызвать такси в 17:25, чтобы в 18:00 быть в клубе.
День по-настоящему знойный выдался. В такси я задремал. В «Ионотеке» никого не было, кроме звукорежиссера. Я вышел на крыльцо и увидел Поэта Без Усов, который ехал на скейте. Мы вместе стащили стол со второго этажа. Тут и пришел Максим Тесли, у него тоже была сумка книг, а еще вино. Он распечатал ценники и теперь вырезал их ножницами — великий бюрократ, недаром юристом отработал несколько лет. Начали приходить первые люди. Мы сделали платный вход, зато цену на книги существенно снизили. Люди шли целенаправленно закупаться книгами, первый же пришедший, купил чуть ли не все наименования. Увидев это, я расслабился. Неужели удастся протянуть до конца июля, спокойно писать и доделывать альбом.
Я сам встал на входе, собирал деньги и ставил печати на руки. Пришел Костя и принес еще вина. Я боялся, что он напьется и не допишет реп, он очень любит находить случайные оправдания тому, что не сделал что-то важное. А он уже проебал один дедлайн. Пришли ребята из группы «Почти счастье», было немного неловко, но я все равно не буду снимать им клип. Пришел Леха Никонов и его друг, театральный режиссер Венсан. Венсан предложил угостить меня сидром, но я показал, что уже пью вино. Пришла и Даша.
Настало время взять микрофон и отвечать на вопросы. Начал я очень сбивчиво, как обычно. Но потом дело пошло, кто-то даже смеялся. Я рассказал, как мы начали издавать книги, о первой своей книге, которая вышла в «Эксмо», и как после этого не хотелось связываться с большими издательствами. Давал даже какие-то советы начинающим писателям.
Потом выпили с Дашей пару коктейлей и начали немного ругаться, припоминая друг другу косяки и измены. Честно говоря, я скорее даже получаю удовольствие от таких перепалок. Они показывают, что в нашем браке еще есть жизнь. Потом мы ехали в такси, держась за руки. Однако дома я быстро уснул, пока Даша была в душе. С утра встал рано, хотелось поскорее написать эту главу, — и обнаружил на кухне Максима Тесли — тот тоже поругался со своей бабой. Он проснулся, посмотрел на меня и спросил:
— Есть что-то холодное попить?
Я открыл холодильник и увидел коробку сока. Максим
присосался к коробке и через минуту опять уснул. Такое утро. Сегодня уже 29 июня, и Костя должен дописать оставшиеся три песни. Посмотрим, какие у него будут отговорки, я пока видел только один текст из этих трех.
30 июня — 2 июля
Не дочитал: Александр Бренер «Ка, или тайные, но истинные истории искусства»
Это первая книга, которую издали «Все свободны», моем любимом книжном магазине, который теперь превращается в издательство. Они, Люба и Артем подарили мне книгу Бренера. Ребята искренне считают Бренера гением, большим художником и писателем. Я же ничего о нем не знал, пока не открыл книгу. Прочитал несколько верлибристых историй, наполовину состоящих из цитат и отсылок ко всяким великим людям и старым-добрым временам, когда на земле жили боги. Немного о себе автор тоже рассказал, например, что он пытался расплющить свое яйцо и обмазывался говном — так он расширял свои границы в творчестве, так он протестовал против скучных лекций об искусстве.
Написано хорошо. Есть хороший рассказ, например, про блаженную художницу с обветренным лицом, которая кончила от поцелуя, а потом отдрочила Бренеру (однако, бедный автор уточняет, что он тогда еще не был под каблуком, я ебал такие ремарки). Хороший текст о том, как Бренер с женщиной (то есть уже под каблуком) заехал как-то пожить на море в гостях у европейского мецената, пообещал написать картину для него в подарок, но в итоге не написал и по-тихому свалил, когда мецената и его жены не было дома. Описал Бренер стареющего мецената и его жену не очень лестно.
Адвокат Папалардо заметил:
— Здесь можно купаться без плавок.
Он скинул с себя шелковую рубаху, шорты — и оказался гол, как сатир на вазе.
Его член свисал до самых колен — фиолетовый, глянцевый.
Сеньора Розанна красовалась в узеньких трусиках.
Сиськи у нее спускались до пупа.
— Не стесняйтесь, — сказала она.
Но я все же остался в трусах — плавок у меня не было.
Варвара решила купаться нагишом.
Я вошел в море, дымясь от перегрева.
Волна лизнула меня, как горячий язык какого-то храмобегемота.
Но в нижних слоях вода была целительно-бодрящей.
Когда я вернулся на берег, сеньор Папалардо лежал на песке, и его член медленно распрямлялся.
Это был уже не пенис, а целая мачта, косо встававшая над судном.
Сеньора Розанна взялась за мачту рукой в золотых браслетах.
— Не смотрите, — сказала она, ухмыляясь.
— Ну и за что вы его так полюбили? Ну пишет хорошо вроде. Но он же зихер, — спросил я у Артема.
Мне пришлось объяснить, кто такой зихер, да-да, тот самый человек, который поживет у тебя, съест запасы из холодильника, обтрахает лучшие места твоего дома, а картину в итоге так и не напишет.
— Ну, Бренер, как и все гении, человек сложный, — ответил Артем. И сказал, что есть признаки того, что он по-настоящему великий.
В общем, я опять услышал то, с чего начал. Наверное, не самая подходящая книга для этих дождливых дней. У Даши была задержка, и я ходил уверенный, что она беременна моей дочерью. Потому что Даша сказала, что хочет сына. Значит я хочу дочь, сказал я и поверил, в то, что мое хотение моделируют реальность. Вечером, когда Россия выиграла в футбол у Испании, мы встретились с музыкантами из группы «Пасош». По всем улицам шел дикий праздник, люди выскакивали на проезжую часть, водители радостно сигналили в ответ, дураки и умные люди размахивали флагами, незнакомцы обнимались, пьяницы падали под ноги.
— Россия, так мы назовем свою дочь! — орал я товарищам, глотая пиво и шоты.
— Как звучит, а? — не унимался я, — Россия Евгеньевна! Россия Алехина! Все ее запомнят под таким именем. Сейчас они поставят немного более либерального президента, за его срок мы поймем, что это не наш путь, что мы проебываем национальную идею, и потом, когда настанет время, когда у штурвала будет новый тиран, о ребята, за него-то я и выдам замуж свою дочь!
— Но тогда ей придется сменить фамилию, — ответил мне кто-то.
— А насрать! Запомнят ее под нашей фамилией, она к тому времени уже прославится! — уверенно отвечал я. — Успеет снять фильмов или в спорте сделает что-то, или в музыке карьеру, а может и все сразу. К двадцати годам уже будет великой малышкой!
* * *
На следующий день приехал режиссер Петя из Минска. Мы допиливали сценарий для Олега ЛСП и гуляли по городу. Вдвоем редактировать диалоги одно удовольствие: читаешь вслух и сразу видишь, где что плохо. Я сводил Петю на пересечение Некрасова и Восстания, мы поели: веганской окрошки (он) и суп том ям (я). К вечеру решили сделать перерыв в работе, разошлись. Я сделал круг по центру города, собрался домой. Начался дождь, а еще проснулось похмелье и с ним — панические атаки.
Надо зайти в бар «Буковски» опохмелиться и переждать дождь.
Но я же не могу зайти в этот бар.
Я ведь удалил улицу Моховую с собственной карты.
И я действительно не узнавал Моховую.
Вроде бы тут я съел кучу веганских хот-догов.
Кружок с логотипом и названием все не появлялся.
Но вот я оказался перед баром.
А вдруг там сегодня работает лже-Даша, девчонка, в которую я хотел влюбиться, и которая меня раскусила и слила?
Я увидел за стеклом двери Машу, нет, лже-Даша сегодня не работает, толкнул дверь и зашел в «Буковски». Здорово было бы написать биографию Буковски в ЖЗЛ, подумал я, как только опохмелился и спасся от паники. В голове и животе стало очень хорошо, спокойно, я вспомнил, что всегда так сижу с пивом в каком-то месте, а остальные события мимолетны. Сразу привел для себя кучу доказательств, что я должен писать эту биографию: у меня было много разных работ, я несколько раз читал его книги, и, если надо, могу в США скататься. В этом году в Европе побываю, а потом поеду в Америку, к своему другу Папе Стилю в гости. Короче, обычный мой бред, начал мечтать.
Выпил пива, потом воды, потом опять пива. Нашел зонтик у себя в рюкзаке. А потом поспешил домой, ведь там меня ждала любимая Даша, которая, как я был уверен, была беременна девочкой по имени Россия.
Хотя я буду одинаково рад как ее беременности, так и месячным. Ребенок, пока сам не захочет, не родится, вот, что я думаю.
4 июля
Перечитал: Дмитрий Данилов «Черный и зеленый»
Не книгу, а только заглавную повесть. Начал читать перед поездкой к урологу, Даша еще спала. Понял, что еще не хочу завтракать и вместо того, чтобы заварить гречневые хлопья, раскрыл эту книгу. Потом еще в метро открыл ее, даже пожалел, что путь такой близкий.
Дмитрий Данилов идеально для меня описывает трудовой опыт, минуя местоимение «я». Сначала герой пишет новостные обзоры в московском офисе, потом пытается торговать открытками. С открытками ничего не выходит, и на самый крайний случай у него припасено объявление — продавать чай вразнос. Неожиданно получается хорошо, удается заработать денег, разъезжая по Подмосковью. Работа не так плоха, как кажется на первый взгляд. Как говорит аннотация, все это увидено «глазами российского буддиста».
Как-то безнадежно. Посылают, фактически. От станции вбок отходит дорога под тупым углом, как везде в России, станция и дорога вбок, в центр города, пошел. Дорога сначала шла между деревьями, а потом справа возникло здание ателье. В ателье множество женщин, баб, девок, они занимаются пошивом. Грохот и стрекот пошивочных машин. Цейлонский чай. Заинтересовались. Говорят, вот стол, выставляйте, мы щас подойдем. Выставил рядком красивые пачечки. Швеи сбежались. Спрашивают, просят проконсультировать. Это вот крупнолистовой, гораздо лучше, чем мелкий, а мы привыкли мелкий, он ведь лучше заваривается, нет, заварка не должна быть черной, она должна быть такого знаете янтарного оттенка, а мы привыкли чтоб почерней, чтоб кипятком разбавлять и чтоб на завтра еще осталось, это не совсем правильно, но вот есть и резаный лист, он как раз так заваривается, как вы говорите, да а почем? вот эти по тринадцать, а эти по пятнадцать, а крупнолистовой он хороший? конечно, вы попробуйте вот этот вот, маброк, вы в чайник много не кладите, а немножко, и не разбавляйте потом водой, это все в тех распечатках про чай было написано, которые выдали в подвале, а в пакетиках есть, конечно, вот в пакетиках, здесь сто штук, двадцать тысяч, пожалуйста, а это вот с бергамотом, с чем с чем, с бергамотом, земляная груша, такой ароматизатор вот понюхайте, запах чувствуете, ой как пахнет хорошо, это такой чай, да чай такой, ароматизированный, ахмад, английская фирма, высококачественный черный чай, ароматизированный бергамотом, обладает тонизирующим действием, что-то дорого у вас, ну так это же ведь очень качественный чай, такой в магазине вы не купите, нет, хороший конечно, а вот этот у вас почем, пятнадцать, а за десять не уступите, да вы понимаете, у него отпускная цена больше, я в убыток не могу же, резко потеряли интерес, разбрелись по рабочим местам. Застрекотало, загремело. Одна пожилая швея говорит, дайте мне вот эту пачку, возьму попробую, я чай люблю, дал, взял деньги. Первая продажа.
Так я добрался до уролога. Сперва заполнил типовой договор, потом надел бахилы и зашел в кабинет. Что беспокоит? — спросил врач. Говорю, что сдал недавно контрольный анализ, у меня нет венерических болезней, уреаплазму вылечил, но хотел бы проверить все ли у меня в порядке с простатой. Нет ли какого-то гноя в ее соке. Так есть, какие-то жалобы? — спрашивает врач. Нормальный попался врач, Максим Тесли мне его посоветовал.
— У меня иногда болит простата, но это скорее всего из-за позвоночника. Мне бы просто хотелось убедиться, что со мной все в порядке.
— Да, так бывает, — ответил врач.
Он велел мне раздеться по пояс — снизу. Разделся, зашел в туалет при кабинете, поссал в баночку. Вышел, встал на четвереньки на кушетку. Доктор засунул палец мне взад, и начал давить на простату. Процедура очень неприятная, слезы из глаз брызнули.
— Потерпите. Вот так.
Врач сказал, что проконсультирует меня по телефону в пятницу, чтобы я не платил за повторную консультацию. Вот такой молодец, вот так он привлекает клиентов, такими щедрыми жестами. Я оплатил первичный прием и анализы — вышло 2670 рублей. Не так уж и много, чтобы успокоиться и не переживать, что у тебя простатит. Вечером анализы уже придут на почту, сказали мне. Хорошо, ответил я и пошел прогуляться. Хотелось где-то присесть и почитать книгу, я зашел в парк. Но солнце было слишком яркое.
У меня был свободный час, договорились встретиться с Гузером, вокалистом группы «Почти счастье», чтобы помочь ему дописать сценарий для клипа. Но тот не выходил на связь.
Зашел в торговый центр, думая украсть для себя какую-нибудь шмотку. Померил джинсовку в Pull&Bear, но на мне она не очень смотрелась. Поэтому я посидел в интернете, а потом пошел есть фалафель на сенном рынке. Какой же вкусный это был фалафель! Дальше был обычный день, описывать его не очень хочется.
5 июля
Прочитал: Ладислав Клима «Что будет после смерти»
Гулял, встретился с Гузером и Степаном из «Почти счастья». Вместе придумали сценарий для клипа.
Я пообещал его расписать, но покривил душой. Хочу, чтобы они сами мне написали: Женя, когда будет сценарий? — на что я отвечу: мы же его вместе придумали, распишите сами. А я уже внесу финальные правки.
Пока погода была солнечная, решил пройтись вдоль по набережной.
Даша написала: «России пока не будет». Ну да, поторопился я со своими слабоумными шутками. Если чувствовал, что она беременна, надо было ходить
и молчать, ждать подтверждения, не проебывать волшебство. Я же вместо этого идиотствовал, орал:
— Россия Алехина! Великая малышка! Жена тирана!
Вот великая малышка и передумала появляться на свет. Я ответил Даше, что ничего страшного. Зато мы можем поехать, например, на целый зимний сезон
в Индию. Там, на море, попробовать зачать.
Вернувшись домой, попросил у Кости почитать какую-нибудь небольшую книгу, чтобы можно было расправиться за один вечер. Он вручил мне Жана Кокто «Вокруг света за 80 дней» и Ладислава Климу «Что будет после смерти». Я выбрал второго, прочитав в Википедии, что этот писатель и философ «под влиянием своих философских позиций демонстративно злоупотреблял алкоголем». Немного настораживало, что книга вышла в Kolonna Publications, однако ничего гейского в ее содержании я не обнаружил.
Шел дождь, Даша досматривала «Молодого папу» в наушниках, а я читал. Хорошо было так проводить вторую половину дня. Первая повесть, несмотря на небольшой объем, казалась затянутой. Автора в общем-то мало что интересовало, только смерть и лишь немного — страсть.
Но вот рассказы, которые шли далее, меня очень впечатлили. «Что будет после смерти» и «Подлинное происшествие, случившееся в Постморталии». Это
и смешно, и жутковато и удивительно метко попадает в мое собственное состояние между сном и явью, бредовый отходняк.
Я решил выписать абзац из последнего рассказа.
Это заставило его повернуться. И в полусне возникали следующие мысли: «Интересно, что будет сегодня на обед? Эх, все равно он будет говеный! Господи, неужели снова придется жрать это дерьмо. Э, какая разница? Однажды я прыгнул с забора на живот две недели назад подохшему псу, он сблевал, я попробовал — ей-богу, это было вкуснее, чем сготовленное ею говно. Тогда она еще ходила — чертова жопа! Я совершенно забыл, что она уже два месяца подыхает, и готовлю я сам! Я жил как пан Броучек в прошлые времена — у меня больше прав, чем у него, потому что «эмпирическая действительность» не существует и только идея и иллюзии реальны. Когда же она наконец сдохнет? Вчера — черт побери! Ура!
Завтра нам надо закончить вокал. Костя взял вина и обещает дописать последний текст. Третий раз он проебывается и сдвигает дедлайн. Похоже, макулатуру надо распускать после этого альбома. Парню совсем в тягость писать реп, если бы я не суетился, он бы давно бросил это занятие.
7—8 июля
Прочитал: Эдуард Лимонов «Дневник неудачника»
Как-то все не срасталось с этой книгой. Я был большим фанатом «Истории его слуги», читал трижды, а «Дневник неудачника» почти копирует ее фабулу, поэтому каждый раз откладывал, хотелось сперва забыть первое, чтобы прочувствовать второе. Вот и прошло шесть лет, как я читал «Историю», время настало.
Сейчас, в эти дни, такая появилась во мне тоска по молодому Лимонову, по его вере в свой литературный талант, что я взял с костиной полки книгу да и прочитал серединой одного дня и утром второго. Хотелось пойти гулять, носить с собой ее — секретную тетрадь — постоянно заглядывать в витрины, любоваться собой и мечтать о своем дебютном романе.
Я понял, что допишу его в день своего рождения, 20 июля. Уже знаю, какую книгу буду перечитывать в этот грустный праздник. Первую книгу из детства, до которой ни одной книги не было дочитано.
А сейчас мне нужно было сперва спиздить что-то из одежды, чтобы было кем любоваться в витринах — обновленным мной. Надо было сделаться красивым.
А деньги мои почти кончились, и чтобы прожить до концертов, придется, по-видимому, брать в долг или совсем затянуть пояс.
В общем, пора освежающего пиздинга.
Я взял складной ножик и пошел на дело. Вот она висела, моя джинсовка. Черная, вареная, идеальная. Вообще я ношу куртки размера M, иногда L, но на этот раз мне лучше сел на плечи XL. Немного была широковата в пояснице, но я застегнул на другие пуговички, подзатянул ее, и все стало идеально. В примерочной отковырял ножиком бипер, надел под ветровку, скинул бипер в зале и пошел к воротам.
Этот момент наиболее любимый и освежающий. Когда кажется, что ты сделал что-то не так, все вокруг замедляется, ясно видишь себя и свои делишки, проходишь через ворота — выходишь из магазина — опять пронесло.
Хороший же день. Обновленный, посидел, почитал на лавочке. Не Нью-Йорк, а Петербург, но все же хорош мой город. Потом зашел в китайскую жральню, просадил двести рублей на роскошный обед из риса и трех дополнительных блюд. Вот и на пару лишь дней денег осталось. Но ничего, сегодня вечером матч — Максим Тесли позвал смотреть футбол и пить пиво за его счет.
А пока у меня есть еще немного на сидр. И вот я уже сижу, пью его возле торгового центра. Тут идет мой друг поэт Леха Никонов с девчонкой.
— Ого, — говорит, — привет. Какая красивая у тебя куртка!
— Спасибо, я ее только что украл.
И как же я радуюсь, рассказывая ему в подробностях технологию магазинных краж. Леха только глаза округлил, а его девчонка, молодая, кивает, да говорит, все верно, так это и делается. Я прощаюсь с ними и иду в бар.
* * *
Праздники — это не мое, вот что я понял. Есть несколько человек, с которыми весело и хорошо провести время. Желательно три человека, один из которых я. Есть возможность раскрыться в беседе, поболтать, послушать, выпасть из беседы, оставив диалог двоим друзьям. Но когда целый бар кричит, радуется забитому голу, обнимается, бьет в стену, когда гол пропущен, разрисовывает лица русским флагом, соскакивает с мест, пляшет, роняет стаканы, при этом еще моя девчонка неожиданно становится футбольной фанаткой, и я вижу ее это поверхностное веселье, и мне как-то не по себе.
Хочется домой, к тихой музыке, книге, размеренной беседе.
В этом бедламе открываю «Дневник неудачника», пьяными глазами вчитываюсь, спасаюсь:
Нервный палеонтолог, специалист по ихтиозаврам, ушел по-английски из подвальной квартиры в Гринвич-Вилледж с большого и смутного парти. Я уходил тоже, мы прошли с ним один блок домов вместе, и вот что он говорил:
— Я люблю такую рыбину, чтобы в пасть ее можно было войти, не сгибаясь, и идти по желудку, как по коридору министерства иностранных дел. Чтобы, если вы идете с дамой, не было бы неудобств и не пришлось бы хвататься за стены. Просторность — это мое первое требование к рыбе.
С последними словами палеонтолог вскочил в подъехавшее такси и умчался от меня навсегда.
И вот я в этом шуме бара HopHead, пьяный после трех кружек пива, пихаю Даше этот текст. Она считает меня занудой, не понимает, почему я не могу радоваться вместе со страной, орать «Гооооол» и «Ураааааа».
Не понимаю я спорта, вот и все. Тычу пальцем в книгу: вот это я понимаю.
9—10 июля
Прочитал наполовину: «Девид Линч. Интервью: Беседы с Крисом Родли»
Поехал к Вове Седых доделывать обложку к альбому. Он сейчас живет как старик, на даче. Объяснил мне, что нужно приехать на «Парнас», там сесть на маршрутку, сорок минут или дольше ехать, и он меня встретит. Я вышел к туалетам, как он и велел. Но это оказалась не та сторона, не те туалеты. У меня хорошее зрение, увидел маршрутку с другой стороны — побежал, но не успел. Пришлось ждать полчаса. Написано было, что продают фалафель, зашел, нет фалафеля. Съел картофельную шаверму.
Вот приехала маршрутка. Сел, написано, что на переднее сидение нельзя, но водитель сказал, что можно. Раскрыл Линча, читал, но заснул, проснулся, спрашиваю у водителя:
— Это не Большая Ижора?
— Это она, выходите, — сказал он.
Вышел. Не там. На остановку раньше вышел. Набрал Вову, он идет навстречу.
Хорошо за городом. Глупая дворняга лает на котов. Тихо, говорит Вова, Азия, заткнись. Пришли. Он делал обложку, шапку с расписанием тура, аватарку для «вконтакте», а я ел с грядки клубнику. Линч лежал в рюкзаке. Сделали все и пошли на озеро.
— Тут три озера, — сказал Вова. — Мы идем к дальнему, там красиво.
Я хотел искупаться, но все-таки темная стоялая вода не заманила. Просто сделал фотографию в инстаграм.
Поели голубики. Все такое странное, спокойное. Как будто слегка мертвое. Покусали комары, надел капюшон и отдувал их от своего лица. Вова прошел со мной в сторону остановки, указал путь. Перед маршруткой я зарулил в магазин «Пятерочка». Купил домой гречки, фунчозы и каких-то веганских слоек с квасом, чтобы сейчас перекусить. Но на кассе меня так сильно заманили колбаски по акции, что голова закружилась. Еле выдержал, и такое часто случается. Но я знаю к чему ведет нарушение диеты. Сегодня ты колбаску ешь, а завтра убиваешь людей или детей насилуешь. Как-нибудь без этого.
На обратном пути в маршрутке опять читал. Но тут произошел спор — люди против моей соседки по сидению. Та слишком широко распахнула окно, и ее попросили прикрыть хотя бы вполовину. Соседка разбушевалась, в особенности досталось безобидной бабушке, которой дуло. Кстати сказать, мне тоже дуло. И вот когда соседка сказала:
— Ох уж эти старики. Везде они мерзнут, сука. И на улице, и в маршрутке, — тут я не выдержал, закрыл книгу, надел капюшон и вставил наушники.
Соседка воинственно поглядывала на меня: скажешь слово, и тебе каюк. Такое в глазах.
* * *
На следующий день планировал никуда не ходить. Даша работала, я читал, готовил салат. Положил книгу на кухонный стол, а тут бардак: мои таблетки, мой табак, костин табак, книги, печенье Oreo в упаковке. Смотрю, тут же роман Кроненберга лежит. Я думаю, нет, ребята, и Линч, и Кроненберг на моей кухне, надо рвать отсюда. Но куда? Просто гулять? Шмотки воровать не хотелось. Еду воровать боюсь. Но тут, к счастью, написал Максим Тесли, что ему нужна моя камера для съемок передачи про литературу.
Он меня угостил настойками. Сперва в HopHead выпили «борщевку». Потом зашли в «Залив», там по паре настоек и закусили огурцом. Потом собирались домой, но когда вышли на улицу Маяковского, Максим сказал:
— Нельзя так. Если мы на этой улице, надо зайти в «Маяк».
В «Маяке» Максим взял 150 водки и закусить. Водки-то он выпил, даже какого-то парня подозвал к нам и угостил. А вот закуску есть не стал. И я смотрел на кусок мяса у Максима в тарелке, пока тот бегал и доставал людей. В общем, не выдержал я и, предвидя, что Максим сам не доест закуску, оторвал кусочек
и съел. Как же одновременно мерзко и вкусно было. В животе сразу что-то не так становится. Понятно, что веганскую корону надо иногда выкидывать к чертям. Но само физиологическое ощущение, мясо — это как продолжение тебя, ты сам состоишь из мяса, и вот оно попадает внутрь, становится продолжением твоего желудка.
Я пошел в туалет и выблевал, все, что было во мне. Максим сказал, что надо протрезветь, и мы зашли в какую-то пекарню выпить кофе. Максим, конечно, немного пристал к кассирше, так что мне пришлось демонстративно заткнуть уши.
Мы встретили знакомого (Максиму) парня. У того была вся голова в шрамах.
— Я думал ты уже умер! — орал Максим.
Усатый парень отвечал, что он тоже думал, что умрет. Но нет, вот, все также подкручивает усы, гуляет с восемнадцатилетними девчатами (одна была при нем), опухоль удалили, голову зашили. Жизнь пока продолжается.
На этой ноте я оставил Максима и пошел домой. Как раз скоро Даша должна была вернуться с работы. Придет, и будем смотреть футбол, а еще поставлю ей пару демок послушать. Хороший будет альбом, чувствую.
14 июля, суббота.
Почти дочитал: «Дэвид Линч. Интервью: Беседы с Крисом Родли»
В среду приезжал Секси. Мы с ним вслух читали его роман «Фрезер», особенно диалоги. Хорошо провели время, потом пошли в бар, где я уснул за прямо за стойкой. На следующий день еще немного редактировали его будущую книгу, а потом взяли Диму Провоторова и втроем поехали на пляж в Сестрорецк.
Был очень жаркий день, мы босиком прошли по горячему песку к озеру. Искупались, а потом загорали, пили вино, разбавленное водой «Липецкий бювет».
Секси рассказал историю, которую с натяжкой можно охарактеризовать как окололинчевскую.
Как-то раз он решил подрочить, сел за стол напротив окна, включил порнуху и приступил к делу. Потом почувствовал на себе чужой взгляд, повернулся к окну, увидел, что из дома напротив на него внимательно и холодно смотрит женщина. Несмотря на то, что она его спалила, Секси решил, что встать и уйти он не может, это будет поражение. Поэтому он просто замер на стуле, листая вкладке на ноутбуке. Через какое-то время не выдержал и снова повернулся глянуть в окно. Из соседнего окна на него холодно смотрело уже четыре человека.
Сегодня, проводив Дашу на работу, я имел нервную переписку по поводу тура и релиза альбома. После чего читал книгу, а потом решил разгрузиться. Поставил ноутбук на кухонный стол, сам сел на диван, приготовил салфетку. Окно было сзади меня, я мельком вспомнил историю Секси, но не придал ей значения. Выбрал видео что-то вроде «Сводная сестра помогает брату». Порнхаб наконец разобрался, что мне удобнее всего дрочить, лежа на спине, глядя, как сисятая дама работает грудью над членом умеренных размеров, и все это в POV. Когда я закончил, прибрался и заправился, то посмотрел в дом напротив. Никого не увидел, но потом шестое чувство подсказало мне повернуть голову вверх — женщина недобро смотрела на меня из окна напротив этажом выше. Оттуда даже лучше обозрение — на диван, стоящий у кухонного стола, на меня, дурака в трусах и футболке, на нашу кухню. Зачем она вообще сюда смотрит, бедная? Ладно, я включил музыку, взял укулеле и стал плясать, невпопад подыгрывая. Представил, как она сейчас придет звонить в дверь и орать:
— Мне надоело любоваться вашей дрочкой, сукины сыны! Мои дети уже научились у вас! Мой муж придет с работы и даст вам по шее!
Было немного страшно.
В друг в сердце что-то почувствовал. Как будто оно начнет разрываться, и я буду кататься полчаса по полу, пока не придут какие-то люди-палачи, и не скажут: добро пожаловать в ад. Вот тебе, братан, сумка членов и раскаленных железяк, выбирай.
Сейчас пойду на прогулку, чтобы этого всего не произошло.
15—17 июля
Не дочитал: Эдуард Лимонов «Стихотворения».
Мой путь домой начался с книги Лимонова, это сборник его избранных стихотворений, изданный еще в издательстве «Ультра.Культура». Пока Даша завтракала овсянкой, я прочитал ей это:
Я обедал супом… солнце колыхалось
Я обедал летом… летом потогонным
Кончил я обедать… кончил я обедать
Осень сразу стала… сразу же началась
Дожди засвистели… Темень загустела
Птицы стали улетать…
Звери стали засыпать…
Ноги подмерзать…
Сидя в трех рубашках и одном пальто
Пусто вспоминаю как я пообедал
Как я суп покушал еще в жарком лете
Огнемилом лете… цветолицем лете…
Даша засмеялась и сказала:
— Даже почувствовала вкус этого супа.
— Дед умел! – воскликнул я.
Потом взял укулеле и принялся бренчать. Даша ушла на работу, а я собрал сумку и начал ходить из угла в угол. Накануне покутил с Додоновым, он приезжал выступить в СПб со своей группой Race to Space и зачем-то задержался еще на день. В общем, было легкое крафтовое похмелье. А вечером самолет. Я полежал на спине, писать и думать не хотелось, почитал стихи Лимонова, потом пошел в магазин, купил пива по акции за 39 рублей, «Голландия».
В итоге выпил четыре банки и съел много вареной картошки. Похмелье прошло, живот разболелся. Что же делать, думал я. Теперь панической атаки в самолете не будет, зато я могу обдристаться. Надо дристануть до самолета. Но вечер уже наступил, а я все еще вздутый.
Пришло время ехать в аэропорт. Я выбрался с рюкзаком на улицу и опять зашел в магазин. Решил так — выпью немного коньяку, разгоню желудок, в аэропорту просрусь и спокойно полечу в Новосибирск.
Купил какую-то чекушку дерьмового коньяка. Сделал пару глотков и выкинул. Стало совсем плохо. Живот разболелся еще сильнее. Вышел из метро, пропукался, сел в маршрутку. Созвонились с Дашей, она сказала, что волнуется, и чтобы я написал, как только самолет сядет. В самолете я потел и страдал, газы бродили в животе. Но у меня родился план, и я задремал, сдерживая пердеж.
В Толмачево я побежал к кассе, чтобы сразу купить билет на автобус до Кемерова. Но какая-то тетенька очень долго считала сдачу. До автобуса оставалось несколько минут, следующий – только через полтора часа. Я не успел. Вышел на улицу, искать автобус до автовокзала, оттуда уехать вроде как дешевле, и там уже междугородний автобус в Кемерово, который ездит чаще. Чуть дольше, но и ладно, это все часть моего большого плана. Живот уже успокоился, меня просто тошнило.
Автобус ехал очень долго. Часа полтора по пробкам. Но я видел какие-то странные сны. Вышел совсем обновленный, с чистым сознанием. Зашел в маленький полупогибший автовокзал, попросил себе билет возле окна.
— Третье место, — сказала кассирша. – Наверное возле окна.
Оставалось двадцать минут.
Я продолжал следовать плану: вышел из здания и подошел к ларьку с хот-догами. Самый дешевый состоял из сосиски, булки, корейской моркови, горчицы, майонеза, соленого огурца — и стоил всего 37 рублей. Я купил хот-дог и начал есть. Попросил зеленый чай, чтобы легче было запихнуть в себя это говно, но мне почему-то дали кофе «три в одном». Как только я начал запивать хот-дог кофе, меня слегка вывернуло в урну. Однако я чувствовал, что мазик и кусочки сосиски все еще разъедают стенки моего желудка. Ладно, тридцать три года все-таки, тяжелый духовный опыт, так надо.
Зашел в автобус. Конечно, третье место оказалось не у окна. Мы поехали. Ехать было очень неудобно, тошнило, укачивало. Зато теперь бог не вылезет с небес в день моего рождения, думал я. Не появится надпись геймовер, и я на крест не полезу. Я использовал чит-код в виде хот-дога, чтобы пройти на следующий уровень — обычная жизнь мужика за тридцать, мужика, который может сожрать привокзальной еды и сесть в междугородний автобус.
Четыре с половиной часа в этом маленьком кресле, где ни ноги не вытянуть, ни откинуться толком назад, казались огромным сроком. В животе бушевала черная зима. Я вырубался, запрокинув голову, но при малейшем шевелении автобуса, голова съезжала. Рюкзак лежал у меня в ногах, еще больше мешая их вытянуть.
На Кемеровском вокзале меня встретил поэт Игорь Кузнецберг. Чтобы сразу не лезть в автобус до Металлплощадки, я предложил ему прогуляться по центру. Мы шли и болтали. У Игоря жена на сохранении, он рассказывал о своей жизни рок-звезды, рок-карьера которой не сложилась. Я рассказывал, как провел последний год. Игорь трагичен, тонкий поэт. Его родственники умирают преимущественно от инсультов, еще два деда покончили с собой, такая наследственность. Игорь писал стихи, иногда хорошие, сменил миллион работ, покатался по России, потом все-таки осел в родном городе. Даже два года занимал должность гендиректора крупного новостного сайта, но год назад при моей поддержке устроил тотальный невыход на работу. Красиво уволился и чуть не лишился жены, так долго эта пружина сжималась в нем. Еще
у него мама инвалид (не может ходить после инсульта), и вообще сейчас сложный период в жизни, и вряд ли уже станет просто. Сейчас Игорь занимается пиаром, на днях у него родится ребенок, мальчик.
Наконец мы приехали к папе на Металлплощадку. Это пригород, в котором я жил, в котором разворачивается действие многих моих рассказов.
* * *
Я зашел в свою комнату. Вот она, теперь ее расширили и отремонтировали. Тут двадцать лет назад я написал свой первый реп. Мачеха подготовила мне чистую постель, а папа положил на подоконник книгу «Сказка с подробностями» Григория Остера. Это первая книга, которую я прочитал в своей жизни и потом в детстве читал еще несколько раз. Она даже выглядит как-то волшебно, голубая, большая, идеального размера шрифт и идеальные иллюстрации. В ней — целый мир.
Папа дал нам бутылку вина, и мы пошли гулять. Доехали до остановки Онкология, где живет наш друг Саша Кулаков. Он тихий одиночка, в свои тридцать три сидит на шее у матери и отчима, по шесть часов
в день занимается игрой на гитаре, никому особо свой талант не демонстрируя. Его отец и отец его отца, как и деды Игоря, окончили жизнь самоубийством. Кулаков спокойный парень, любит шутки про говно. Он лучший друг Игоря, который прошел с ним все самые странные и сложные периоды жизни: поэтические кружки, попытки предпринимательства, женщин, шлюх, дебоши, переезды.
Как пиздюки, мы долго искали место, где не будет прохожих и милиции, чтобы распить вино. Пекло жаркое летнее солнце, Саша сорвал подсолнухов, мы использовали их как зонты. Из травы торчали погреба, было видно двор школы, где подростки играли в футбол. Если бы у меня спросили: рай или этот день? — я выбрал бы этот день. Ад или этот день? И опять я выбрал бы этот день.
* * *
Утром у меня наконец случился потрясающий понос. Накануне мы сидели на кухне в съемной квартире, где Игорь содержит мать. Сама она спала в дальней комнате, нас же с Игорем и Сашей вмещала перепачканная кухня, для сна имелась комната с широкой постелью, где мы втроем не очень комфортно легли под утро под шум Кузнецкого проспекта и ранних газонокосилок.
На завтрак Саша жарил картошку, Игорь похмельно шутил на кухне, а я опростался с таким неистовым звуком, так что стены ходуном заходили.
— Выпей таблетку! – сказал Игорь. – Я пытался продать им слоган «Запирает жопу на замок».
Саша и Игорь смеялись надо мной и говорили, что в Кузбассе понос — это норма. У них всегда, каждое утро понос. Но они пьют воду из-под крана и в ус не дуют. Для меня же такая мощная дизентерия — как духовный подвиг. Я чувствовал, как все выходит из меня, мне стало легко, будто вместе с отравой, автовокзальной булкой с сосиской, вином и плохим разливным пивом, меня покидает депрессия. Я простил Костю и его проебы с альбомом, я простил Дашу и ее приходы и уходы, простил себя за свои неврозы, вечную имитацию алкоголизма и боязнь профессионально заниматься кино. Живи и слушай свое тело, не заставляй его тебе кричать. Спасибо, тело, я тебя услышал.
Целый день отпаивал тело водой, потом свежевыжатым соком в торговом центре, успокаивал гуляниями по городу. И понял, в день рождения я не хочу ни пить, ни жрать. Но хочу, чтобы друзья зашли ко мне в гости.
20 июля
Перечитал: Григорий Остер «Сказка с подробностями».
Собрался ехать к сестре. Я уже трезвенький, прочистился, но живот еще немного болит, не готов к грубой или острой пище. Говорю сестре, дай порулить здесь, поучи меня водить. Садись, говорит она. Здорово. Моя родная сестра, на шесть лет старше, мать одиночка, очень эмоциональная женщина. Может и нагрубить, и приласкать, и дать по морде, и устроить истерику. Я только сел за руль, внимательно выслушал, как что работает и тут же въехал в бампер припаркованной у пятиэтажки тачки. Мы вылезли из машины.
Поторговались немного с человеком, в которого я въехал. Он быстро просек, что мне плевать, сколько ему давать денег, и развел меня на четырнадцать тысяч.
Я даже спорить не хотел. Пришлось взять в долг у отца, и стало как-то радостно — ну просрал я денег, зато стал чище. Будем считать, что я авансом отпраздновал день рождения. Деньги, если понадобятся, то придут ко мне, главное иметь хороший настрой и здоровое худое туловище.
У сестры еще и страховки нет, такие дела. Когда мы ехали к ней, она сказала:
— Главная мораль: ничего хорошего человека на эти деньги не ждет.
* * *
Читал деду отрывки своего романа. Не этой книги, а той, что я пишу параллельно, которую сперва хотел назвать «Прекрасное уходящее», но лучше назову «Рутина».
Мы сперва погуляли по даче, деду 86 лет, все болит. Мочеполовая система тревожит, в сердце запчасти, колени не гнутся. Но и умирать нет желания, собирался в этом году, а все же не хочется.
— Почему ты не даришь мне своих книг? — спрашивает дед.
— Так я пока не пишу в том жанре, который тебе понравится, — отвечаю я.
Но решился прочитать ему сентиментальные куски о Москве, о своих работах юности, о своих любовях.
Дед сидел и слушал. Потом говорит:
— Ну, это все твои мемуары?
И показал мне заметку отца в городской газете. Вот, говорит, прочитай лучше это. Я понимаю, что заметка отца ему интересней, она написана для местной газеты, дед живет в этом контексте. А дела моей юности его не очень трогают.
— Ты меня убедил, дед, — сказал я ему. — Год не буду писать ничего автобиографического.
Пошел гулять по огороду. Какое же мелкое дело — описывать свой эмпирический опыт, думаю. Как же прав дед, лучше бы я ставил печати на чеки об оплате медицинских услуг, честнее было бы. Но нет, я же писатель, это моя исполненная мечта, у меня есть читатели, они меня любят, может быть, не за то, что большой мастер, а за то, что я уязвим и искренен с ними. Я не знаю, что делать с этим, дед, мои книги — такие.
* * *
Сейчас 20 июля 2018 года. Мне только что исполнилось 33 года. Прошел теплый летний дождь. Ночью я прочитал «Сказку с подробностями», пересказывать ее сюжет не хочется, но это великая книга, до сих пор мне так кажется. Организм чист, у меня есть планы на ближайшее время. Ни распятия, ни воскресения, просто новый день после сплошной страшной и прекрасной субботы. Кажется, я чувствую из чего сделана гармония, спокойствие, никакого несчастья сейчас не ощущаю, мир несправедлив, но я сыт, мне нужно дописать этот текст и отправить его редактору.
Вечером в гости зайдут мои друзья детства, Миша и Тимофей.
* * *
