Иллюстрация: Григорий Ющенко
18.11.2017
«Гопники»
«Гопники»
«Гопники»
«Гопники»
«Гопники»

← К оглавлению

Содержание:


Перед экзаменами

Я решил, что обязательно ее выебу. Нападу неожиданно сзади, повалю на траву и выебу, и никто нас не увидит: здесь всегда пусто. Рядом только железная дорога, тропинка от остановки автобуса, по которой в это время дня почти никто не ходит, потом – лесополоса, а еще дальше – нефтебаза.

Скоро — экзамены за восьмой класс. Два дня назад занятия закончились – на несколько дней раньше, чем всегда, чтобы мы могли начинать готовиться к экзаменам.

После уроков я пошел в киоск "Союзпечать" и купил первую в жизни пачку сигарет – "Столичные" за сорок копеек. Раньше у меня никогда не было своих сигарет, я курил, только если кто- нибудь угощал.

Тетка в киоске посмотрела на меня, но ничего не сказала, взяла копейки и дала пачку.

Я купил в гастрономе спички, сел на скамейку во дворе сто восемьдесят третьего дома — в котором книжный магазин — и закурил.

Эта пачка "Столичных" у меня и сейчас с собой, но в ней осталось всего три сигареты.

Каждое утро я беру на балконе велик, спускаю его с третьего этажа на плече, сажусь, проезжаю несколько улиц – и город кончается. Начинаются поля, железная дорога, лесополоса и тропинки, по которым я часами гоняю – просто от нечего делать. Иногда останавливаюсь, достаю сигареты, бросаю велосипед в траву, сажусь и курю.

Вчера она шла по тропинке впереди меня в сторону "Абиссинии" — это несколько деревенских домиков, непонятно откуда взявшихся между окраиной города и ближайшей деревней Буйничи.

Транспорт туда никакой не идет, и все ходят пешком от Рабочего.

Я сказал ей:

— Девушка, у вас закурить не найдется?

Просто, чтобы что- то сказать. Чтобы познакомиться. Мне было плевать, что она на год или на два старше, а на мне — грязноватая голубая майка, кеды и "спортивные" шерстяных штаны — немного выцветшие, с вытянутыми коленями, — а под ними выделяются длинные "семейные" трусы.

— Нет, я не курю.

— Плохо, что ты не куришь.

— А мы что, разве уже на "ты"?

— Ну, да, наверно.

— Так вот, мальчик, что я тебе скажу: садился бы ты лучше на свой велик и валил отсюда, а то меня встречает мой парень, и он с тобой разберется.

— Никакой парень тебя не встречает.

— Откуда ты знаешь?

— От верблюда.

— Ну, вот, уже грубим.

— Никто тебе не грубит.

— А как это тогда называется?

— Никак не называется.

— Ну, ладно, мальчик, лучше тебе действительно уехать.

И я уехал.

Но сегодня, когда она снова будет здесь проходить, я покажу ей и "мальчика", и "парня" и все остальное.

Я спрятался и жду ее под мостом: там в железнодорожной насыпи дырка, и тропинка на "Абиссинию" проходит прямо под рельсами. Наброшусь неожиданно, чтобы она не успела ничего понять, сразу выволоку из- под моста – не на камнях же ее ебать, повалю на насыпь – там трава, задеру платье, сорву трусы – и она будет знать, как надо мной смеяться, поймет, что я тоже кое- что умею.

Год назад мы катались на великах с Бизоном, только не за городом, а на Горках, где много одноэтажных деревянных домов и спуск к Днепру.

Там живут одноклассницы, Зеленова и Бойко, и мы их там однажды встретили. Бизон приебывался к Зеленовой, и она обозвала его "жирюга" и побежала, а он догнал ее и поймал и стукнул несколько раз кулаком – несильно, но так, чтобы поставить на плече синяк "на память".

А Бойко на меня не обзывалась и вообще ничего не говорила, только улыбалась, как будто у меня морда смешная или сопля из носа торчит.

И я ей сказал:

— Чего ты смеешься?

— Ничего, так просто.

А один раз мы с Бизоном поехали вниз, к Вонючке – так называют речку, потому что в нее сливают всякую гадость с завода Куйбышева — и там к нам подошла какая- то тетка и сказала:

— Мальчики, подвезите до Днепра.

Села ко мне на багажник, и я ее повез, а Бизон ехал рядом и ухмылялся. Она тяжелая была, толстожопая – я ее еле довез.

Спрыгнула с багажника, сказала:

–Спасибо.

И ушла, виляя жопой.

А Бизон говорит:

— Это ж Нинка, блядина. Ты что, ее не знаешь? Надо было сказать: довезти- то довезу, только плати, давай, натурой.

— А сам почему не сказал?

— Ладно, шучу. Ее там, наверно, ебарь ждет в кустах.

В конце лета, — меня тогда в городе не было, мы с родоками ездили отдыхать на Азовское море, — Бизон на велике попал под машину, и ему сломало позвоночник или что- то там еще – не знаю точно.

Он теперь не может ходить, все время лежит на кровати. Учителя ходят к нему домой, и я тоже иногда прихожу. Он учится играть на гитаре и поет мне всякие блатные песни. Некоторые мне нравятся, а некоторые нет. Бизон говорит, что ему сделают в Москве операцию, и он снова сможет ходить и даже ездить на велике.

Я выглядываю из- за насыпи, жду, когда она появится, но ее все нет. Вдалеке по полю бежит дурной мужик в черном спортивном костюме и кедах. Я его знаю, он живет в нашем районе. Он шизофреник и получает пенсию, и у него "белый билет": он может кого- нибудь убить, и ему ничего не будет. Он может и меня сейчас убить, но я не дамся: дам ему по яйцам, сяду на велик и уеду – хуй он меня догонит, хоть и бегает каждый день.

У меня потеют ладони. В животе что- то дергается, и хочется срать. Я волнуюсь, как пацан, который пришел на стрелку и не знает, придет она или нет. У меня ни разу не было нормальной стрелки, то есть вообще не было никакой.

Некоторые пацаны в классе уже давно ходят на стрелки и все такое, например, Ющенко. Он даже в классе времени не теряет. Его посадили с Хмельницкой на последнюю парту, и, когда не посмотришь, он все щипает ее под партой, а она не пищит, а только улыбается, типа ей нравится.

А прошлым летом мы с Бизоном часто ездили туда, где Зеленова с Бойко живут, и однажды опять их встретили, и Бизон им сказал – пошлите на Вонючку загорать, типа, мы вас подвезем – на багажнике или на раме, как хотите. И они переглядывались и шептались, и Бойко сказала:

— Нет, неохота.

Бойко была в светлом платье, таком облегающем, и видны были ее сиськи — настоящие, круглые, как у взрослой бабы. А у Зеленовой там ничего не было видно, но Бизон все равно почему- то бегал за ней.

Блядь, ее все нет. Где она может быть? Сегодня был дождь, и сейчас не особо жарко. Я в одной майке, и уже начинаю мерзнуть. Может, она вообще сегодня не пойдет здесь? Или уже прошла? И почему я вообще решил, что она каждый день в это время здесь ходит?

Я сажусь на велик, еду к лесополосе. Под колесами хрустят улитки – они после дождя зачем- то выползли на дорогу. Обычно на краю лесополосы, на траве, сидят мужики с нефтебазы и бухают после работы, но сегодня их нет — наверно, из- за дождя.

Я слезаю с велика, бросаю его на мокрую траву и отхожу на несколько шагов от тропинки. Ссу, потом начинаю дрочить. С веток дерева мне на шею и голову падают капли воды.

Я спускаю, и малофья брызгает на черную мокрую кору дерева и повисает на ней, как сопля.

Я иду обратно к велику, достаю из "кобуры" сигареты и спички, закуриваю. В пачке остается две сигареты.

К следующему рассказу

Читайте также:
Внуки Обломова: куда бежать от кризиса идентичности?
Внуки Обломова: куда бежать от кризиса идентичности?
Интервью с фельдшером: cмех и сломанные ребра
Интервью с фельдшером: cмех и сломанные ребра
Покойный голос. Интервью с Францем Кафкой
Покойный голос. Интервью с Францем Кафкой