Алексей Кручёных
Алексей Кручёных
Алексей Кручёных
Алексей Кручёных
Алексей Кручёных

Утром 17 июня 1968-го года в Москве, в одной из типичных  коммунальных квартир, умер старик. Не увидев его утром на общей кухне, соседи постучались в комнату. Потом вошли. Комнатка была крохотной, но кровати старика не было видно. Ничего не было видно из-за книг. Груды книг подпирали потолок. Кажется, именно они тут и жили. Во всяком случае, о присутствии живого человека в этой комнате не говорило ничего. Впрочем, старик же был мертв.

Костюма у него не было. Рубашку, пиджак и брюки дали добрые соседи. В гробу он выглядел прилично.

Жены у старика не было, детей тоже. На похоронах присутствовали лишь десять человек. Среди них были Лиля Брик, Андрей Вознесенский, Геннадий Айги и Эдуард Лимонов.

Помните у Маяковского: «Комната – глава в крученыховском аде»? Это про нашего старика, умершего в своей комнате в коммунальной квартире душным утром 17 июня 1968-го года, Алексея Елисеевича Крученых.

Из газеты «Русские ведомости», № 257, 15.10.1913.

«Усевшись на дырявом кресле спиной к публике, Крученых потребовал чаю. Выпил стакан, остатки выплеснул на стену и заявил: «Так я плюю на низкую чернь!»- удалился».

Из газеты «День», № 230, 06.10.1913.

«Крученых с искаженным лицом и растопыренными пальцами, проговорил что-то бредовое и закончил оригинальным аккордом: стукнулся головой о стол».

Крученых читал:

взорваль
огня
печаль
коня
рубли
и
в волосах
див

Публика недоумевала.

Крученых читал:

ЗАБЫЛ ПОВЕСИТЬСЯ
ЛЕЧУ К АМЕРИКАМ
НА КОРАБЛЕ ПОЛЕЗ ЛИ КТО
ХОТЬ был ПРЕД НОСОМ

Публика стучала ногами.

Крученых завершал выступление своим «хитом»:

Дыр бул щыл
Убешщур
Скум
вы со бу
р л эз

И тут уже входили полицейские, и вечер заканчивался.

О, да! Они были самыми модными парнями тех лет. Они рисовали на лицах самолеты и собак, они надевали разноцветные кофты и полосатые штаны, на их концерты билеты раскупались за месяц до шоу, они плевали в переполненные залы, и заверяли всех, что нужно рифмовать «корову» со «столом», они печатали свои сборники с дикими названиями: «Пощечина общественному вкусу», «Взял!», «Ряв! Перчатки», они печатались на обойной бумаге в то время, когда в моде были сборники Бальмонта с золотым тиснением. Они плевали на моду. И этой модой стали.

А Крученых был у них самым крутым. Нет, конечно, был Маяковский, большой, красивый, он нравился дамам. Был Давид Бурлюк, самый старший, самый предприимчивый. Был Хлебников, с глазами как у лошади, он набивал своими стихами наволочку, и путешествовал с ней по миру, используя как подушку, и периодически теряя, как терял деньги, документы и самого себя. Но самым крутым был Крученых. Самым диким, истеричным, крикливым и радикальным. Он делал русский футуризм.

«Мысль и речь не успевают за переживанием вдохновенного, поэтому художник волен выражаться не только общим языком (понятия), но и личным (творец индивидуален), и языком, не имеющим определенного значения, (не застывшим) заумным. Общий язык связывает, свободный позволяет выразиться полнее (пример: го оснег кайд и т.д.)»,- писал он.

В соавторстве с Хлебниковым и Матюшиным они написали первую футуристическую оперу «Победа над солнцем», Малевич рисовал к ней декорации. В пьесе была, например, такая песня Авиатора:

л л л
кр     кр
тлп
тлмт
кр  вд  т  р
кр вубр
ду  ду
ра       л
к  б  и
жр
вида
диба

Актеры в противогазах, костюмы из картона и проволоки, треугольники, круги, движущиеся машины.

Из газеты «Свет» № 318, 04.12.1913.

«Декорации маляров «Союза молодежи»- верх бессмыслицы и наглости. Одно полотно изображало нечто вроде жупела лубочной геенны огненной. На декорации фигурировали изуродованные фантазией футуристов утробные младенцы, обнаженные, кривобокие, бесформенные, неестественного сложения женщины, дикого вида мужчины, перемешанные с домами, лодками, фонарями и пр. Наудачу выбранные из словаря и бранные слова были составлены так, что они в общем давали словесную дичь, бессмыслицу».

Они хотели освободить искусство ото всех рамок, перевернуть все с ног на голову, разворошить этот заплесневелый улей русской литературы, кричали о свободном и самоценном слове. Их, мягко говоря, не понимали…

Из газеты «Московский листок» № 46, 24.02.1913.

«Всему русскому обществу грозит серьезная опасность со стороны шайки буйнопомешанных, непостижимым образом до сих пор находящихся на свободе.

Я говорю об обоих Бурлюках, Хлебникове, Крученых, Маяковском, Лившице и Кандинском, последний выпад которых против здравого смысла  ясно говорит о необходимости немедленного водворения всех этих юродивых в сумасшедший дом.

Раз родственники безмолвствуют, в несчастных, лишившихся рассудка субъектах, должны принять участие власти, стоящие на страже общественной безопасности <…>

Никто из нас не гарантирован, что не него не набросится Бурлюк или Хлебников и не укусит за икру или за бедро, ну, а против бешеной слюны этих новаторов в искусстве действительного противоядия пока не существует». 

После громких и скандальных всероссийских туров у них появились деньги. Маяковский сшил себе фрак. Бурлюк ящиками покупал шампанское в «Бродячей собаке». Они дрались с жандармами, устраивали вечеринки с кордебалетом, рассекали по Петрограду на извозчиках, а за каретами бежали восторженные барышни, готовые на все, лишь бы прикоснуться к звездам.

Из-за денег они и поссорились. Ни одни мемуары не сохранили подробностей той ссоры, но после 10-х годов, Крученых уже не был в тусовке. Да и самой тусовки уже не было.

В 1922-м в глухой новгородской деревне умер Хлебников, Николая Бурлюка расстреляли в 20-м, Давид оказался умнее и эмигрировал в Японию, а потом в США, Маяковский разъезжал по Москве на личном автомобиле, привезенном из-за границы и страдал от любви к некрасивой замужней женщине, ему было не до экспериментов со звуком.

Крученых на собственные деньги мизерными тиражами выпускал брошюры с дурацкими названиями. Страна строила коммунизм. Фактура слова и заумные стихи перестали быть кому-либо интересны.

В свои тридцать с небольшим он уже был стариком. Завел себе распорядок, по которому ложился спать не позже 11, собирал старые книги, кипятил воду по четыре раза, так как боялся микробов. Про него забыли. А он не смел напоминать.

Вообще, жизнь Крученых после 10-х так же скучна, как интересна до этого.

К нему иногда заходили современные поэты. Еще бы! Соратник Маяковского и Хлебникова! Он отвечал на их вопросы, а потом просил денег. Продавал книги с автографами Маяковского (некоторые утверждали, что поддельными). Имел какие-то не очень понятные связи с КГБ, всю футуристическую группу «41 градус», в которую он в свое время входил, расстреляли,  а его почему-то нет… Вряд ли он был счастлив… После всего, что было, ходить мимо памятника Маяковскому, с которым спал на одной вписке, и понимать, что тебе самому памятника точно не светит…

Сегодня мало кто помнит, что он, вообще, был.

А он был. И был самым крутым в русском футуризме.

 

Ниже три стихотворения написанные на собственном языке, от других отличаются, — слова его не имеют определенного значения.

***
Дыр бул щыл
убешщур
скум
вы со бу
р л эз
1913

***
Фрот фрон ыт
не спорю влюблен
черный язык
то было и у диких племен
1913

***
Та са мае
ха ра бау
Саем сию дуб
радуб мола
аль
1913

***

УКРАВШИЙ ВСЕ
УРАДЕТ И ЛОЖКУ НО
НЕНАОБОРОТ

1915

***

ПАМЯТИ ЕЛЕНЫ ГУРО

…Когда камни летней мостовой
станут менее душны, чем наши
легкие,
Когда плоские граниты памятников
станут менее жесткими, чем
наша любовь, и вы востоскуете и спросите
— где?
Если пыльный город восхочет
отрады дождя
и камни вопиют надтреснутыми
голосами, то в ответ услышат шепот
и стон «Осеннего Сна»
«И нежданное и нетерпеливо — ясное
было небо между четких вечерних
стволов… — («Шарманка» Е. Гуро)
Нетерпеливо-ясна Елена Гуро…

1914

***

ОТРЫЖКА

как гусак
объелся каши
дрыхну
гуска рядом
маша
с рожей красной
шепчет про любовь

1917

***

КОМЕТА ЗАБИЛАСЬ ко мне ПОД ПОДУШКУ
Жужжит и щекочет, целуя колючее ушко

1919

***

В зале «Бразилии»
где оркестр… и стены синие
меня обернули
и выгнали
за то, что я
самый худой
и красивый!

1920

***

В полночь я заметил на своей простыне черного и
твердого,
величиной с клопа
в красной бахроме ножек.
Прижег его спичкой. А он, потолстел без ожога, как
повернутая дном железная бутылка…
Я подумал: мало огня?…
Но ведь для такого — спичка как бревно!…
Пришедшие мои друзья набросали на него щепок,
бумаги с керосином — и подожгли…
Когда дым рассеялся — мы заметили зверька,
сидящего в углу кровати
в позе Будды (ростом с 1/4 аршина)
И, как би-ба-бо ехидно улыбающегося.
Поняв, что это ОСОБОЕ существо,
я отправился за спиртом в аптеку
а тем временем
приятели ввертели ему окурками в живот
пепельницу.
Топтали каблуками, били по щекам, поджаривали уши,
а кто-то накаливал спинку кровати на свечке.
Вернувшись. я спросил:
— Ну как?
В темноте тихо ответили:
— Все уже кончено!
— Сожгли?
— Нет, сам застрелился…
ПОТОМУ ЧТО, сказал он,
В ОГНЕ Я УЗНАЛ НЕЧТО ЛУЧШЕЕ!

1922

***

ЗИМА

Мизиз…
Зынь…
Ицив —
Зима!..
Замороженные
Стень
Стынь…
Снегота… Снегота!..
Стужа… вьюжа…
Вью-ю-ю-га — сту-у-у-га…
Стугота… стугота!..
Убийство без крови…
Тифозное небо — одна сплошная вошь!..
Но вот
С окосевшиx небес
Выпало колесо
Всеx растрясло
Лиxорадкой и громом
И к жизни воззвало
XАРКНУВ В ТУНДРЫ
ПРОНЗИТЕЛЬНОЙ
КРОВЬЮ
ЦВЕТОВ…
— У-а!.. — родился ЦАП в даxе
Снежки — паx-паx!
В зубаx ззудки…
Роет яму в парном снегу —
У-гу-гу-гу!.. Каракурт!.. Гы-гы-гы!..
Бура-а-а-ан… Гора ползет —
Зу-зу-зу-зу…
Горим… горим-го-го-го!..
В недраx дикий гудрон гудит —
ГУ-ГУ-ГУР…
Гудит земля, зудит земля…
Зудозем… зудозем…
Ребячий и щенячий пупок дискантно вопит:
У-а-а! У-а-а!.. — а!..
Собаки в сеняx засутулились
И тысячи беспроволочныx зертей
И одна ведзьма под забором плачут:
ЗА-XА-XА-XА — XА! а-а!
За-xе-xе-xе! -е!
ПА-ПА-А-ЛСЯ!!!
Па-па-а-лся!
Буран растет… вьюга зудит…
На кожаный костяк
Вскочил Шаман
Шаман
Всеx запорошил:
Зыз-з-з
Глыз-з-з —
Мизиз-з-з
З-З-З-З!
Шыга…
Цуав…
Ицив —
ВСЕ СОБАКИ
СДОXЛИ!

1926

Читайте также:
В чем смысл жизни?
В чем смысл жизни?
Рассказ «Лес»
Рассказ «Лес»
Случай человека-проклятого
Случай человека-проклятого